– Зачем тогда рассказал?

– Чтобы ты смогла меня убить, – прошептал Авлисиль, целуя её в висок.

– Да, – громко сказал маг, – Я подтверждаю, этот юноша – отец ребёнка.

– Это означает, что Авлисиль не может тебя убить, – подтвердила королева, – Но ты по-прежнему можешь убить его.

– Вот нисколько не удивила, – пробормотала под нос Лекси, садясь на камень, а потом добавила громче, – Чё+рта с два, ясно тебе? Дура сумасшедшая! Я вот тут посижу, и дождусь, пока нас обоих прикончит клеймо. И пойдут ваши двести пятьдесят одна жертва коню под хвост.

– Лекс, – примиряюще начал дариец, – Подумай о нашем ребёнке. Неужели ты желаешь ему смерти? Я был готов к этому, пожалуйста, просто сделай то, что требуется.

– Ты рот свой закрой и не лезь в то, чего не понимаешь, – огрызнулась Алексия, – Мученик нашёлся, «Убей меня, я к этому готов». Я не готова, ясно?

Лекс скосила глаза на Влада, тот улыбнулся и кивнул на судей. Тем временем Илинкора что-то бурно обсуждала с Виленой. Женщины спорили, но, в конце концов, королева встала и двинулась на арену. Лекс еле сдержала улыбку, всё шло точно по плану.

– Ты думаешь, ты такая умная, – сквозь зубы процедила королева, – думаешь, что можешь что-то изменить. Встань на колени перед своей королевой, Авлисиль. – Парень повиновался, покорно опуская голову, – Ты не учла одной вещи, Алексия. Я ведь тоже носитель клейма. И часть ритуала. Я могу убить его за тебя.

Илинкора уже стояла рядом с Лисом, замахиваясь витым кинжалом. Она нанесла своей хрупкой ручкой на удивление сильный удар, кинжал со звоном врезался в невидимую стену.

– Да, – пробормотала Алексия, медленно поднимаясь на ноги, – ты тоже часть ритуала. А значит, я могу убить тебя вместо него.

Илинкора поменялась в лице, на арену бросились стражники, но Алексия окружила её плотной стеной воздушного барьера. Маги, конечно, пробьют его, но сначала Лекс убьёт эту тварь. Лис, окруженный ещё одним барьером, стучал по невидимой стене руками, но Лекс была готова к тому, что он не поймёт. Она всю неделю тренировалась создавать вокруг него барьер без вреда для его здоровья, и получилось.

– Что, курица, – насмешливо поинтересовалась Лекси, – Ты была настолько самоуверенна, что не использовала свой дар предвидения. Или, может быть, ты лишь соврала, что он у тебя есть. Может, он был только у твоей бабки, и всё это время ты пользовалась оставленными ею указаниями?

– Мне не нужен дар предвидения, чтобы убить тебя, – прошипела Илинкора, – Ты столько силы тратишь на барьеры, что не сможешь сконцентрироваться на схватке.

– О, ты удивишься, – огрызнулась Лекс и побежала вперёд. Королева была быстра, очень быстра. Она метнулась в сторону от Алексии с такой скоростью, что девушка не успела даже коснуться её, зато почувствовала укол в правом боку. Рана была глубокой, и Лекс сконцентрировалась, исцеляя её, а Илинкора прыгнула вперёд, махая кинжалом и рассекая кожу на её щеке. Девушка пропустила ещё несколько ударов и попыталась придушить её, отодвинув воздух, но Илинкора ни секунды не стояла на месте. Тогда Лекс создала стену из воздуха справа от неё, и махнула кинжалом, вынуждая отскочить в эту сторону. Королева со всей силы вмазалась в невидимый барьер, разбивая себе бровь, и опешила на секунду – а большего Алексии и не требовалось. Доспехов на Илинкоре не было, кинжал вошел в тело, практически не встретив сопротивления. Лекс вытащила его, противница упала перед ней на колени, потрясенно раскрыв свой рот.

– Я должна была дожить до открытия врат. Моя бабушка, она обещала…

– Она видела будущее, – тихо сказала Алексия, – и понимала, что если ты будешь знать свою судьбу, то никогда не доведёшь дело до конца.

Лекс уверенно махнула кинжалом, перерезая женщине горло, отошла как можно дальше от тела и присела на камень. Она выпустила Авлисиля, который тут же подбежал к своей королеве и в отчаянии схватился руками за голову. Барьер вокруг арены ещё держался, хотя девушка почти физически ощущала, как маги изо всех сил пытаются его пробить. Лекс встретилась взглядом с отцом – тот стоял у самого края арены, собираясь кинуться к ней на подмогу, как только путь будет свободен. Во взгляде – смесь гордости и волнения. Сказали бы Алексии, что кто-то будет гордиться ей за убийство, не поверила бы. Девушка тянула из себя остатки силы, залечивая раны, и смотрела на спину любимого.

– Уйдём с нами, Лис. Влад поможет нам скрыться.

Он обернулся и посмотрел на неё так, словно видел впервые в жизни.

– После того, что ты сделала, я не могу с тобой пойти, – ответил Лис хриплым голосом, и тут стена рухнула. На арену повалились стражи, направляясь к Лекс, но перед ней материализовался вампир, и начал убивать приближающихся дарийцев, ломая им шеи и вырывая сердца. Лекси тоже поднялась на ноги, защищаясь, она колола и резала, арена вокруг окрашивалась в цвет крови. Нападающих было слишком много, Лекс начинала уставать, Влад пропускал удары – даже вампирская скорость небезгранична. Алексия кинулась вперёд, чтобы спасти его от тяжелого удара булавой, но руку война остановила изящная ручка. Перед глазами пронесся ворох рыжих кудрей, и Лекс с отвращением смотрела, как Вилена впивается в горло мужчины, раздирая кожу зубами. Влад взглянул на неё с благодарностью, и продолжил убивать своих врагов, они рвали дарийцев, пока последние из них в страхе не кинулись убегать. Лекс оглянулась – это походило на кошмарный сон – повсюду кровь, тела и их части, Вилена пьёт из трепыхающегося в её стальных руках мужчины, тело королевы оказалось погребено под останками её армии. Алексия искала глазами Авлисиля, но его нигде не было видно. По спине прошел озноб – вдруг он тут, среди этих тел, разорван на части, умирает от ран.

– Он ушёл, – увидев её растерянное лицо, сказал Владимир, – Я видел, как он убежал сразу после прорыва барьера.

– Правда?

– Я бы не стал тебе врать.

– Что теперь делать, Влад?

– Нужно спрятать тебя. За убийство королевы тебя не простят, не посмотрят даже на то, что могут сорвать своё пророчество. Для дарийцев это – дело чести. Идём, милая, – отец протянул ей запачканную в крови руку. На площади было пусто – зрители в страхе разбежались кто куда. Лекс взяла герцога за руку и дала себя увести. Их шаги на пустых улицах очень громко звенели по вымощенной камнем дороге.

Осталось 8 месяцев.

Когда Элиани добралась до поля боя, было уже слишком поздно. Она с ужасом разглядывала разорванные на части тела, кое-где уже копошились кораи, растаскивая добычу в свои гнёзда. Мяса было так много, что на хрупкую ситрайскую девушку они даже не обращали внимания. Повсюду слышалось мерзкое чавканье, а эльфийка внимательно вглядывалась в лица покойников, с трудом удерживая содержимое желудка внутри. Эли узнала одного из стражников, но самого Льиннела здесь не было. На сердце немного полегчало, и девушка уже собралась уходить, когда увидела огромную чёрную минту. Кошка ещё дышала, постанывая от боли. Всё тело изранено, сломана левая передняя лапа, а правый бок сожжён до мяса. Элиани приблизилась, чувствуя запах крови и паленой шерсти, опустилась рядом с ней на колени и ласково погладила по голове. Минта с трудом сфокусировала на ней взгляд, и девушка тихо сказала:

– Я не могу тебя спасти, но могу избавить от боли.

В глазах у кошки промелькнуло понимание, и в голове у Эли пронеслись абстрактные образы. Мышление у минт слишком сильно отличалось от человеческого, поэтому выразить это словами она не смогла, но Элиани отчётливо уловила её эмоции – благодарность, смирение. Глаза у девушки заблестели, она аккуратно подняла тяжелую голову кошки и уложила к себе на колени. Положив обе ладони на её голову, Эли закрыла глаза и впустила в себя силу. Тягучий туман, от которого клонило в сон, связал сознание минты, её глаза закатились и закрылись, дыхание стало ровным и очень тихим, а потом и вовсе остановилось. Элиани уткнулась носом в её мягкую шерсть, ощущая, как грудь сдавило от скорби, и прошептала: