Я прикрыл глаза, расслабился, правый бок мне приятно согревали образовавшиеся в костре угли. Мысленно моему взору предстали мои блуждания по лесу, перед тем, как я вышел на этот журчащий ручей. Я вспомнил обрывками больше половины своей дороги, но потом эти участки пути стали перемешиваться и я не мог вспомнить самого главного. Их последовательность. Как я ни пытался начать соединять, те или иные картинки в цепочку, получалось одинаково хорошо, но ни одна из этих цепочек не была верной. А потом у меня закралась идея, нам вовсе не нужно ничего соединять вместе, достаточно просто пойти, и они сами встанут в нужной последовательности. Я уже тормошил задремавшего Головуса за плечо, чтобы он вставал, а мы скорее пошли, пока меня осенила эта прекрасная идея. Но чем больше я его тряс, тем сильнее трясло меня самого, а он никак не хотел вставать и как будто еще крепче засыпал при этом.

— Головус, Головус, очнись, Г-о-л-о-в-у-с! — Кричал я ему, а потом почувствовал, как меня самого теребят, тихонько, за плечо, обернулся.

— Лууч, проснись, ты задремал слегка и что-то начал бормотать во сне. — Очень тихо прошептал мне Головус. — Мы здесь не одни.

Огонь совсем погас, а угли прогорели, вместо костра остался белый пепел, хорошо различимый в темноте. Вглядываясь в полную темноту, что очень странно, ведь прилег, когда были признаки рассвета, я отчетливо различил несколько силуэтов, как минимум три, еще двоих кажется, услышал.

— Разбойники. — Так же тихо заключил мой новый напарник. — В паре верст отсюда, есть тропа, по которой ходят караваны. Они, скорее всего, идут к ней. А теперь тихо.

Головус замолчал совсем, прикрыл мне на мгновение губы рукой и отошел, я и не собирался ничего говорить, они подошли совсем близко, за это время, я успел присесть на корточки. Вот несколько из них прошли дальше, мимо нас, а вот за ними еще следом несколько человек бредут. Последние бесшумно ходить не умеют совсем, вот и плетутся в хвосте, хруст веток стоит такой, что их услышал бы, даже мертвый из-под земли. Я затихарился, медленно поворачиваясь к Головусу. Но мои глаза привыкшие к темноте, никак не могли заметить его, и по ощущениям, я тоже не чувствовал, что он где то залег поблизости. А вот чувство, что разбойники своим шумом, разбудили мертвого в этой местности, меня отчего то не покидало. Прочь наваждения. Я еще раз попытался отыскать внезапно пропащего напарника, как вдруг меня бесцеремонно пнули в спину.

— Проклятый лес, вместе с его дрянными глухоманями. — Выругался разбойник, споткнувшийся об меня и еще не понявший что это было, но успевший перекувырнуться через меня.

— Какого лешего, ты тишину нарушаешь Дуриф? — Не очень умно, спросил идущий за ним бандит, с саблей за спиной.

— Анука заткнулись оба, если мы далеко от деревни, это еще не значит, что тут никого нет. — Огорошил их обоих, судя по всему, их голова.

— Да я случайно Магэн, это все проклятый трухлявый пень под ногами. — Оправдался первый нарушитель спокойствия, по смешному имени Дуриф и уставился на меня во все глаза.

Я изо всех сил представил себя пнем, и было подумал, что все обойдется, но Дуриф оказался сообразительней, чем казался и протяжно загорлопанил, окончательно срывая все покровы лесной тишины.

— Это же мальчонка! Дрянной малец! — Дуриф потянул ко мне свои грязные руки и схватил за ворот. — Я поймал, поймал его Магэн.

Пока сообразительный бандит подзывал своего голову, я уже размышлял, как именно мне, полоснуть его ножом. Сразу по обоим запястьям, а потом по горлу или сначала по горлу, потом по запястьям, а уже потом провести комбинацию уколов по его торсу. Но неведомое леденящее чувство, меня пока останавливало, а чуйка подсказывала, что если сейчас прольется кровь, произойдет что-то страшное. Пока я изображал жертву обстоятельств, подошел глава.

— Зажгите факелы бараны, не стойте как вкопанные. — Скомандовал глава и вокруг нас, поочередно вспыхнули несколько факелов.

— Ты кто такой паря? И че здесь делаешь нынче? — Деловито, и коротко, и сразу к делу, подступил Магэн.

— Я это… заблудился, в общем. Шел-шел обратно в деревню, стемнело, вот задремал, а вы тут раз и нашли меня. — Не растерялся я, что ответить, а сам водил взглядом по сторонам подсчитывая, сколько их всего, выискивая попутно своего напарника.

Мои поиски Головуса, они восприняли как растерянность, но не страх. С виду, я довольно щуплый малый, поэтому меня держал только Дуриф, да и то так, больше для виду. Насчитал восьмерых, плюс Дуриф и того девять.

— Остаемся здесь до утра. — Тихо в сторону, отдал указание, какому-то своему рябому подпевале, свое указание Магэн и когда тот удалился сам себе сказал. — Нам осталось немного пройти.

— Че встали, слышали, че голова сказал, Духан, Шатун, а ну пошли за дровами! — Раскомандовался побагровевший в свете факелов рябой. — Синий, Лысец, с вас костер. Шкарь и Штырь, вы на пост и дозор вокруг лагеря, на рассвете вас сменю, лично.

— Рябой. — Тихо обратился глава лично к своему заместителю.

— Да? — Участливо склонился тот.

— Не ори, волков разбудишь. — То ли пошутил, то ли всерьез отрекомендовал Магэн.

— Понял. Ну, я это, пошел тогда. — Отходя осторожно и уже тише, предупредил его рябой.

Оставив последние его слова без внимания, глава закурил костяную трубку, густо выпуская прямо перед собой ароматный дым, присел рядом со мной, жестом велел Дурифу вынуть мой меч и отпустить меня, и куда нибудь убраться с глаз долой. Я присел тоже, Головус пропал, деваться пока некуда.

После лязга доставаемого меча, Дуриф увидел клеймо мастера. Разбойники, как увидели чей это меч, сразу стали выдворять одну за другой байки, что кузнец знается с нечистой силой и закаляет свои клинки, втыкая их раскаленными до бела, в тело человека. Закаляет по семь раз, втыкает в живых людей, пока клинок, не достигнет достаточной твердости, а семь человек не умрет в агонии. Магэн недвусмысленно посмотрел на меня.

— Откуда у тебя такой раритет малой? — быстро спросил глава бандитской шайки.

— Так я это, его ученик. — Быстро соврал я, скрывая истинное положение вещей.

— Подаришь? — Лукаво спросил бандит.

— Дареное не дарят. — Ловко парировал я.

— Никогда о таком не слышал. — Задумался Магэн. — Это откуда?

— Да традиция такая, обычай, так повелось, люди так поступают, в большей особенности это происходит потому, что дареная вещь, несет в себе некий обыкновенный ритуал, то есть сам дар и плюс к нему… — Договорить мне не дали.

Пока все были обращены ко мне и разглядывали по одному, мой новенький диковинный клинок, в свете факела стоявшего поодаль ото всех, появилась высокая фигура. Шутя, взяла одного из разбойников за бока сзади и приподняла над землей. Ноги его, кажется, это был Шатун, мелко задрожали, а из-под рук незнакомца, по рубашке, где он его держал, засочились струйки крови. Высокий, смачно во всю ширину рта закусил свою жертву в шею, послышался смачный чавк. Шатун, видимо пребывая в шоке даже не заорал, лишь выпучил, как мог свои глаза из под рыжих кустистых бровей. В свете факела, я успел заметить Головуса, он с занесенным над головой Шатуна топором и держа его обратной стороной, желая оглушить противника, замер не в силах пошевельнуться, созерцая вплотную и ожидая увидеть, явно не эту, весьма сочную но не аппетитную сцену.

Шатун из последних сил, нашел в себе мужество и закричал, как мог. Все обернулись, но проворного Головуса, уже не было, успел слинять в темноту. Наверно высокий плотоядный незнакомец тоже был проворный, но он явно не торопился никуда уходить. У всей пораженной публики на глазах, он в какие то пол минуты, осушил до бледноты, бывшего горе разбойника Шатуна, а потом бросил его себе под ноги, а потом как ни в чем ни бывало, аккуратно вытер обратной стороной руки окровавленный рот, залитая темно-красным, теперь уже только местами, его белая рубашка, совершенно не беспокоила.

— Огонь! Огонь во всю мощь! Все! Вы дурни! — Наконец заорал во всю глотку Магэн и его послушали.