Через десять лет, на годовщину смерти отца, мать переборщила с транс-раствором и угодила в Обитель Грёз, а дядя Боб, наконец, раскрыл мне все карты и предложил пресловутый выбор пути. Пара лет на раздумья ещё оставалась, но я не стал тянуть кота за причиндалы и быстро сообразил, по каким правилам существует этот мир и как их можно нарушать. Зачем становиться «хромированной крысой», впадать в зависимость от Холдинга, если твой родственник – без пяти минут начальник крупнейшего филиала Банка Времени на Прайме? Вот и я решил, что незачем. О нашем родстве никто не знал, дядя Боб мог беспрепятственно проводить меня на процедуры в провинциальной (но официальной) клинике, пользуясь своим положением в ХРОМе. А я мог работать в интересах корпорации теневым джокером, сохраняя при этом фактическую независимость. Выслушав моё предложение, дядя Боб почесал макушку и обозвал меня хитрой обезьяной. Но согласился, узрев в подходе сияние чистого разума.

Так в двадцать три года я стал процентщиком в Банке Времени. Неплохое начало. И неясный конец, учитывая, где я сейчас находился.

Минул час, тело стало послушным, поэтому я не стал медлить. Стянул датчики, массажёры и слез с твёрдого лежбища. Босыми ступнями ощутил холод напольного мрамора. Провёл ладонью по гладким, идеально выбритым щекам. Подойдя к окну, я лицезрел картину райского залива. Неестественно голубое небо походило на фантазию опьянённого гепротиком художника. Экзотические пальмы с тремя стволами клонились к белоснежному точно снег песку. Бриз обнял меня, поиграл в волосах и принёс аромат морской стихии. Сюрреалистичность вида нисколько не напугала меня. Такое случается после длительных отлучек из родного тела. Я ощущал себя папашей, укатившим в длительную поездку и по возвращении с трудом узнающим в незнакомом тинейджере подросшего сына.

Неожиданно боковым зрением я заметил фигуру справа от меня. Вопреки опасениям ей оказался не губернаторский мордоворот, а стройная девица с ногами, по ощущениям, длиннее меня всего, гладкими и ниспадающими до поясницы волосами цвета разгорающегося угля – чёрно-пепельные с огненными прядями. Тело до бёдер скрывал свободный белый балахон с обрезанными рукавами. Предплечья сплошь в татуировках, запястья – в браслетах. Ни дать ни взять ещё одна участница команды сенсоджея Кроффа.

Мы молча смотрели друг на друга с полминуты, потом девушка произнесла слово на незнакомом мне языке и кого-то позвала. По винтовой выстланной мрамором лестнице уже поднималась её подмога в лице такого же экзотического юноши. Тот был чуть выше, не столь худ и с волосами до плеч.

– Миа, счастливчик вернулся, – сказал юноша на юнике. Я не понимал, как интерпретировать его лёгкую ухмылку, но предпочёл не обострять.

– Долго ждали? – спросил я, готовясь в случае чего сигануть в окно. Высота не смертельная, хоть и неприятная.

– Понятие времени для меня абстрактно, как и многое в бытие, – ответил юноша и погладил девушку (Мию?) по волосам. Оба не сводили с меня взгляда.

– Что-то ты моложаво выглядишь для профессора философии.

– А ты – для агента Банка Времени. Не стоит выпрыгивать, угодишь в абстракцию.

Что бы значило это предупреждение? Я ещё раз посмотрел в окно и облокотился о холодную стену.

– Кто ты такой?

– Вэтло. А это Миа. – Он указал на девушку, отстранился от неё и приблизился ко мне. – Должен признать, ты провернул неплохой трюк, Майло. Хоть губернатор и пытался скрыть от меня причину твоего вегетативного состояния.

Ага, вот и подошли к делу.

– Где Нисон? Полагаю, у него ко мне множество вопросов.

Вэтло небрежно махнул рукой, будто речь шла не о губернаторе, а роботе-уборщике.

– Нисон отправился к праотцам. Там его заждались, знаешь ли.

Вот так новость! Сколько же времени я провалялся тут? Очевидно, Вэтло прочёл не озвученный вопрос по моим глазам и сказал:

– В общепринятом понимании ты пробыл в статике чуть больше двух стандартных месяцев. Здесь – около месяца. Губернатор обратился ко мне, когда ощутил опасность. Просил присмотреть, и эту часть просьбы я, как видишь, выполнил.

– Хм, – изрёк я. – Кто его пришил?

– Как кто? – удивился Вэтло. – Я.

– Зачем? Разве вы не заодно, коль уж он обратился к тебе?

– У него не оставалось выбора. Мои гончие загнали бедолагу в угол. Нисон превратился в неактуальную фигуру на шахматной доске.

– Гончие? – Я как можно громче вздохнул. – Парень, говорить загадками с человеком, едва вернувшимся после двухмесячной командировки в чужое тело, как минимум нетактично.

Вэтло невозмутимо пожал плечами:

– Увы, сказать тебе всей правды я не могу. Обратного пути у тебя уже не будет, придётся уйти в забвение или присоединиться к нам.

– Ты работаешь на «Долгий рассвет»?

Он покачал головой и для верности пригрозил пальцем:

– Не пытайся копать там, где есть зыбучие пески. Тема природы моего нанимателя слишком опасна для тебя. Но что тебе следует знать – я не отношусь ни к одной из известных тебе фракций, корпораций и династий.

По крайней мере, я понял одно: Вэтло либо псих, либо обладает знаниями, способными поставить под сомнение многие догматы современности. Не знаю, что хуже для меня и какой вариант даёт больше шансов на побег.

– Ясно, – кивнул я, – ты – опасный перец. В голове у тебя склад секретов Системы, но, честно говоря, меня интересует лишь одна проблема: смогу ли я уйти отсюда на своих двоих и чтобы не в забвение?

Вэтло изобразил задумчивость. Зря старался. И дураку очевидно: он давно решил, что со мной делать.

– Ты не представляешь угрозы для моих нанимателей, – заговорил он, оценивающе глядя на меня. – Ты пешка, Трэпт. И даже не представляешь, что на самом деле происходит в мирах по обеим сторонам Портала.

– Тогда какого чёрта ты нянчился со мной столько времени, всезнающий юноша? – спросил я, даже не пытаясь скрыть ехидства.

– Я же говорил, время для меня абстрактно. Скажем так, я наблюдаю за некоторыми процессами и очищаю игровое поле от неугодных фигур.

Он точно псих. А от них я быстро устаю.

– Ладно, раз я пешка, то могу спокойно покинуть ваше игровое поле и заняться своими пешачными делами?

– Да, – тут же согласился Вэтло. – За тебя уже внесли залог, если можно так выразиться.

– Залог?

Вэтло обернулся и что-то сказал девушке на том же незнакомом языке. Она подошла и встала рядом с ним, не сводя с меня глаз. С такого расстояния её лицо мне начало казаться смутно узнаваемым. Пока догадки роились в голове, сменяя друг друга, юноша объяснил:

– Правильнее будет сказать – жертву. Она перед тобой.

– Но я не знаю, кто это…– уверенность стремительно просачивалась сквозь слова, как пляжный песок. Определённо, я знал девушку, но не мог вспомнить.

– Неужели ты не узнаёшь Меган? – возмутился Вэтло и нежно приобнял её.

Сконцентрировавшись на всплывающем в памяти образе, вычленив из изменившегося лица знакомые черты, я в ужасе осознал: схожесть просматривалась, но была ювелирно замаскирована переменами так, что при беглом взгляде не бросалась в глаза.

– Это не может быть Меган…– проговорил я полушёпотом.

– Уже нет, – подтвердил Вэтло. – Сейчас она – Миа. Процесс трансформации ещё не завершён, но вскоре от прошлой оболочки не останется ничего.

На несколько остановившихся мгновений я превратился в приросшую к мраморному полу статую. Как в подобное можно поверить? Вероятно, передо мной сестра Меган или кто-то ещё, но не она сама. Будто намеренно руша мои отчаянные зацепки, Вэтло продолжил:

– Тебе сложно поверить, но это правда. Нисон просил присмотреть не только за тобой, но и за госпожой Дайер. Но она, в отличие от тебя, пребывала в ясном сознании и быстро поняла, что я не тот человек, кем меня считают все, включая губернатора. Она вывела меня на откровенный разговор. Я сказал, что узнав правду, обратной дороги для неё не будет, кроме как примкнуть к моей стороне. Меган согласилась при условии, что я отпущу тебя. Если ты вернёшься в тело, само собой.