В глубине коридора послышался неясный шум, чьи-то тяжелые шаги и приглушенные голоса. Неожиданно дверь их камеры со скрипом распахнулась, свыкшиеся с темнотой глаза ослепил свет факелов. В тесное помещение, пригнувшись, зашли двое огромных мужчин в крестьянской одежде. Серые лица с темными кругами под близко посаженными глазами делали их похожими на живых мертвецов.

— Да их тут двое, Фицко! — прохрипел первый тусклым безжизненным голосом. — Какой же из них нам нужен?

— Который не человек! Зубы проверь! — огромной ручищей громила перевернул безмятежно спящего Рюга и раздвинул ему губы, словно коню на ярмарке.

— Кажется этот! — он бесцеремонно взвалил парня на плечо, словно мешок.

Важек уже справился с изумлением и крикнул:

— Эй, куда вы его забираете! А может и меня прихватите, я не хочу один оставаться!

Мрачный пришелец обернулся:

— Хозяйка велела выкупить у стражи только одного, который нелюдь. А если бы ты знал поближе нашу хозяйку, ты бы ему не завидовал! — серые губы растянулись в слабое подобие улыбки, дверь за незваными гостями захлопнулась.

Рюдигер проснулся от сильной качки, разбитым носом он то и дело тыкался в засаленное грязное сукно. Опустив глаза вниз, он увидел висячий мост, через редкие доски которого темнела бездонная пропасть. Над головой синело вечернее небо, только начинающее затягиваться чернильной тьмой ночи. Редкими светлячками на нем вспыхивали звезды. Кажется его несут как барана или пленницу в захваченном городе. Парни всегда издевались над ним, говоря, что его можно утащить вместе с кроватью, а он и не заметит. Он еще раз взглянул вниз, дернешься разок и придется совершить полет. Пусть лучше пока считают его спящим. Вдруг в животе предательски заурчало, да так громко, что кажется даже эхо ответило!

— Ну что проснулся! — услышал он какой-то неживой голос одного из своих похитителей. — Ничего, как раз к ужину успеешь, а может и сам станешь ужином! — и он засмеялся cтранным смехом, похожим на скрип несмазанной телеги.

— Вы мной подавитесь, я жесткий и невкусный! — на всякий случай предупредил Рюдигер. — Куда вы меня тащите, если не секрет?

— У нашей госпожи к тебе какое-то дело. — пробурчал идущий позади горбун, чьи длинные руки спускались почти до колен. — Говорит, что ты можешь помочь ей, хотя какая может быть польза от такого сопляка, никак не пойму!

— Отпустите меня, я могу идти сам! — сердито потребовал юноша, обиженный низкой оценкой своей персоны. Странные крестьяне переглянулись:

— Слышь Фицко, говорит, что хочет сам идти!

— Ну так пусть идет, — пожал плечами горбун. — Назад ему все равно нельзя! А если захочет убежать, неужели мы не справимся с таким молокососом!

— Я не сбегу, но лучше придержи язык, если он тебе еще нужен! — Рюдигер не на шутку разозлился. Что за госпожа у этих незнающих своего места холопов, и зачем он ей понадобился? Впрочем сейчас лучше сдержать гнев, может эта странная незнакомка и в самом деле может ему помочь? Вот только где она нашла таких слуг, выглядят, как будто уже пару дней как умерли…Очутившись на земле, он одернул жалкие остатки одежды и молча зашагал рядом со своей странной охраной.

Пройдя по тропинке мимо жалких саманных лачуг, они очутились у развалин замка. От прежнего великолепия уцелела лишь одна из башен да полуразвалившаяся крепостная стена. Они спустились куда-то глубоко вниз по каменной лестнице.

Дальше их путь продолжился по хитрому лабиринту коридоров. Низкие полукруглые арки, выложенные кирпичом, разрушающимся от времени, следовали одна за другой, отмечая очередной этап их долгой дороги. К обычной для подвала сырости примешивался отвратительный запах гнили и разложения. Чувствительный вампир не удержался от негодующего восклицания:

— Воняет хуже, чем на живодерне!

Шагающий сзади его похититель равнодушно ответил:

— А вот твой запах кое-кому понравился, несмотря на грязные портянки.

Из густой тьмы со всех сторон приближались странные оборванные создания с мертвенно-бледными лицами. Одежда на них висела неопрятными лохмотьями и была запачкана землей. Мужчины, женщины и кажется несколько детей. Все они тянули руки к пленнику, бормоча что-то непонятное.

Рюдигер уклонился от пытающихся схватить его скрюченных пальцев с непомерно отросшими ногтями и с отвращением отпихнул ногой первого из нападавших. Тощий мужичок в теплом кафтане без одного рукава обиженно заскулил и отбежал в сторону. Горбун быстро снял висевшую на поясе дубинку и, не церемонясь, принялся раздавать удары направо и налево.

— Пошли прочь, голодные твари! Ловите крыс и не путайтесь под ногами, а не то расскажу госпоже. Тогда вы забудете, что уже умерли!

Несчастные оборванцы постепенно отступали назад, исчезая в темных углах подземелья. Последней пропала из виду женщина с длинными спутанными космами в остатках вышитой льняной рубашки. Какое-то время она смотрела им вслед, но вскоре повернулась и уныло побрела во тьму.

— Почему люди твоей госпожи так ужасно выглядят? Она что совсем о них не заботится? — недоуменно поинтересовался Рюг. Фицко скрипуче рассмеялся:

— Просто они слишком давно умерли, а мертвецам все равно, на кого они похожи. Нет, она иногда о них вспоминает, подбрасывает что-нибудь или кого-нибудь. Но и те, в деревне, поверь мне, выглядят не намного приятнее.

Озадаченный таким ответом юноша надолго замолчал, пытаясь понять, шутит странный горбун или все же говорит правду.

Вскоре они добрались до освещенной факелами толстой решетки, сделанной в виде дверей. Привратник, как две капли воды похожий на его провожатых, отодвинул тяжелый засов и впустил их внутрь. Пройдя еще немного, они остановились у почерневшей от времени двери. Фицко толкнул ее, и Рюдигер зажмурился от хлынувшегося оттуда яркого света. Постепенно его глаза привыкли к новой обстановке, и он смог внимательно рассмотреть просторное помещение.

Здесь было светло, горели бесчисленные свечи с резким ароматом. Богатая обстановка была странной для подземелья, но поражала роскошью. Гобелены на почерневших от времени и сырости стенах, персидский ковер на полу, изящная мебель из красного дерева — не хуже, чем во дворце.

— Хозяйка, — горбун смиренно склонил голову, — мы доставили его.

Стройная женщина в золотом платье обернулась. У нее была изящная фигура и безупречно красивое, но жестокое надменное лицо. От нее веяло настоящей смертью. Рюдигер с ужасом узнал в ней незнакомку в красном, с которой он танцевал на балу. Она еле заметно кивнула:

— Я вижу. А теперь оставьте нас одних.

— Но госпожа, вы уверены…Хоть он и выглядит молоденьким недоумком, все же это не человек.

Рюдигер с ненавистью взглянул на неожиданно разговорившегося горбуна, решив отомстить дерзкому простолюдину при первой возможности. Но красавица мило улыбнулась:

— Я рада, что ты всегда заботишься о своей госпоже, но этот юноша — мой гость, а не пленник. И я бы хотела поговорить с ним наедине!

Горбун почтительно поклонился и поспешил к двери, увлекая за собой своего медлительного товарища. На пороге он обменялся с вампиром выразительным взглядом и слишком громко хлопнул дверью.

— Ну здравствуй, Рюдигер фон Шлотерштайн! Мы ведь уже знакомы, или мне все-таки представиться?

— Смею предположить, что вы приходитесь дальней родственницей печально известной Эмилии Вандорф. — Рюдигер попытался поддержать непринужденный тон беседы.

— Ты почти угадал. Я действительно принадлежу к этому древнему и незаслуженно забытому роду. Скажи, мой мальчик, тебе не доводилось видеть изображение бедной Эмилии? — красавица задумчиво накручивала на палец светлый локон.

Рюдигеру страстно захотелось выругаться, сейчас он меньше всего был склонен обсуждать внешность давно сгинувшей дьяволицы. Но напомнив себе, что он все же в гостях, юноша вежливо ответил:

— Королевским указом запрещены любые изображения кровавой госпожи, это всем известно!

— Приятно слышать, что настоящая красота не оставляет никого равнодушным! — женщина вдруг громко расхохоталась, в ее смехе, звонко разлетевшемся по огромному залу, было что-то жуткое. Она подошла к большому портрету на стене и отдернула запылившуюся бархатную завесу.