Пользуясь случаем, ходатайствую о присвоении товарищу Пашинину и ещё троим непосредственным участникам перехвата званий Героя Советского Союза и награждении их «Золотыми звёздами». Остальных членов комплексной бригады предлагаю наградить орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
– Пишите представление, я подпишу! – тут же, на радостях, согласился Никита Сергеевич. – Нет, вы серьёзно? Заводская бригада сбила U-2? «Далью»? Но ведь комплекс ещё не боеготов, Калмыков мне докладывал, что там с радиотехнической аппаратурой задержка...
– Так они аппаратурой комплекса и не пользовались, они оптикой, кинотеодолитами ракету наводили, – Бирюзов коротко рассказал, как производилось оптическое наведение на цель. – Дальность, конечно, считай, на треть меньше, стрельба возможна только в идеальных метеоусловиях, к счастью, на Балхаше оказались как раз такие...
– Невероятно! – Хрущёв был в восторге. – Комплекса, по сути, ещё не существует, летает одна только ракета, да и та – опытная, и вдруг ею сбивают самолёт, из-за которого вся ПВО Советского Союза уже пятый год стоит на ушах!! Вы Лавочкину звонили?
– Никак нет, сразу доложил Вам, сейчас буду докладывать министру обороны! Думаю, Семёну Алексеичу уже свои доложили...
– Наверное. Сейчас я ему сам позвоню, – решил Никита Сергеевич. – Ещё раз спасибо вам за добрую весть, Сергей Семёныч. Готовьте совместно с Лавочкиным представление к Золотым звёздам на виновников торжества.
Лавочкина, разумеется, уже вовсю поздравляли, когда зазвонил «кремлёвский» телефон.
– Товарищ Лавочкин? – в голосе Первого секретаря слышалось торжество. – Поздравляю вас, Семён Алексеич, с первой боевой победой «Дали»! Бирюзов будет представление на вашу бригаду писать, на государственные награды, я уже дал согласие, вы там поучаствуйте, чтобы никого не пропустить и не обидеть! Спасибо вам за замечательную технику!
– Спасибо, спасибо, Никита Сергеич, служим Советскому Союзу! – Лавочкин, уже успевший чуть-чуть принять по случаю торжества, был в приподнятом настроении – вполне заслуженно. – Представление напишем, обязательно.
Дождь «Золотых звёзд» и других наград, пролившихся на персонал полигона и бригаду специалистов ОКБ-301, был впечатляющим, но заслуженным. Главный конструктор ракеты Михаил Михайлович Пашинин, лейтенанты Николай Петров и Василий Синицын, оператор системы «Воздух-1» Андрей Чистяков (АИ), непосредственно участвовавшие в наведении ракеты при перехвате нарушителя, получили звания Героев Советского Союза, остальные члены полигонного расчёта и комплексной бригады ОКБ-301, готовившие ракету, были награждены орденами меньшего достоинства, но Лавочкин и Бирюзов не забыли никого из находившихся в тот день на испытательной площадке. Сам Лавочкин, под общим руководством которого создавался комплекс, получил Звезду Героя Социалистического Труда.
Руководители конкурирующего КБ-1, Александр Андреевич Расплетин и Пётр Дмитриевич Грушин, внимательно следившие за работой Лавочкина, тоже обратили внимание, что цель была поражена при помощи оптической системы наведения. В КБ-1 уже пробовали пристроить оптический канал наведения к комплексу С-75, но пока работа шла ни шатко, ни валко.
– Смотрите-ка, Александр Андреич, – заметил Грушин, изучая докладную записку своего сотрудника. – Как у Лавочкина ребята лихо по оптическому каналу работают. На прошлой неделе Ил-28 завалили, сегодня – американца. Надо нам эту тему ускорить.
– Такие фокусы, Пётр Дмитрич, только на 10-м полигоне проходят, – скептически отозвался Расплетин. – Там, сами знаете, небо чистое, безоблачное, видимость – миллион на миллион, а над той же Среднерусской равниной, к примеру, сегодня, сами видите, какая муть.
– Так и дальность у нашей системы – не сто километров, зато скрытность сопровождения – не сравнить с радаром. Плюсов больше выходит, а удорожание небольшое. Надо и к 125-му комплексу оптический канал сделать, – предложил Грушин.
– Так я же не возражаю, Пётр Дмитрич, давайте сделаем.
Хрущёв же распорядился и впредь оснащать все зенитные системы средней и малой дальности с радиокомандным наведением дополнительным оптическим каналом.
Поздравив Лавочкина, Никита Сергеевич связался с Кремлём и министерством иностранных дел. Прежде всего, он настрого предупредил Громыко, что необходимо держать в полной тайне факт пленения американского лётчика.
– Особенно Малику ничего не говорите! Хорошо бы его вообще услать на ближайшие дни в отпуск или куда подальше, в Африку, от греха...
– А почему именно Малику, Никита Сергеич? – подозрительно спросил Громыко. – Вы что-то знаете, чего я не знаю?
Хрущёв сообразил, что так напрямую рубить не стоило, но вывернулся:
– Да я тут слышал, что товарищ Малик иногда позволяет себе хлебнуть лишнего на дипломатических приёмах, и после этого плохо следит за языком.
– Понял, товарищ Первый секретарь, прослежу, – заверил Громыко.
– Я сейчас стенографистке текст послания президенту надиктую, вы проверьте, переведите, и как можно скорее передайте по прямой линии, – продолжил Никита Сергеевич.
Он посмотрел на часы. Шёл девятый час утра. В Вашингтоне ещё глубокая ночь, есть часа два-три, чтобы подготовиться, но порадовать президента придётся прямо с утра.
– Я вылетаю в Москву, – сказал он охраннику. – передайте, чтобы подготовили самолёт.
Президент Эйзенхауэр едва успел подняться, когда позвонили из Пентагона, где был установлен телетайп прямой линии с Кремлём (АИ, в реальной истории такая линия появилась только после Карибского кризиса, в АИ Хрущёв озаботился связью ещё в 1955-м см. гл. 01-32).
– Господин президент! Только что получено строго конфиденциальное послание от советского Первого секретаря Хрущёва! Сейчас передам его вам по факсу.
– Послание на русском?
– На английском, сэр.
– Передавайте, – ответил Айк. – Линия защищена. Никому ни слова.
Телеграмма Хрущёва привела президента в замешательство:
«Господин президент!
Сегодня в 4.47 утра радиолокаторы советской системы ПВО обнаружили самолёт-нарушитель, идущий на территорию СССР с юга, от границы Афганистана, курсом на город Семипалатинск Казахской ССР. В 7.36, после длительного маневрирования в глубине советской территории, нарушитель был перехвачен при попытке проникновения в зону, закрытую для воздушного контроля по программе «Открытое небо», и сбит средствами ПВО СССР. Обломки самолёта рассеялись по большой площади, в настоящее время ведётся их сбор и поиски тела пилота. Осмотр уже обнаруженных обломков выявил их принадлежность американскому самолёту типа U-2, бортовой номер 56-6693. Среди обломков обнаружены детали аппаратуры разведывательного характера, в частности – длиннофокусного фотоаппарата модели «73-В», и частично отснятая плёнка. В настоящее время производится её проявка.
Господин президент. Во время моего визита в Соединённые Штаты у меня неоднократно была возможность убедиться в Вашей порядочности и искреннем желании снизить накал международной напряжённости, отойти от курса противостояния между нашими странами, найти точки соприкосновения интересов. В то же самое время у меня неоднократно были случаи убедиться, что далеко не все политики и чиновники в Соединённых Штатах разделяют вашу позицию и миролюбивый настрой.
В преддверии Парижского саммита я не могу не предположить, что сегодняшняя недружественная акция была предпринята без Вашей прямой санкции или непосредственного указания. Вероятнее всего, решение принималось с политической подоплёкой, явно с провокационными целями, в надежде на последующий срыв совещания глав четырёх держав в Париже. Я лично убедился, что в вашей стране достаточно тех, кто стремится не допустить даже малейшего потепления международной обстановки и улучшения отношений между нашими странами. Вполне вероятно, что сегодняшний полёт самолёта-разведчика был инспирирован не столько с целью получения информации о закрытых объектах СССР, а чтобы бросить тень на действующую администрацию США, и не допустить подписания в Париже итоговых документов по тем соглашениям, которые готовились дипломатами наших стран в последние полгода.