Изменить стиль страницы

   Поэтому я, в духе доверительных отношений, сложившихся между нами в Кэмп-Дэвиде и Вашингтоне, решил предупредить Вас напрямую, без посредников в виде МИД и Госдепартамента, чтобы не допустить ни малейших искажений и недопонимания. Мне не хотелось бы делать резких заявлений накануне столь важных переговоров, но соображения престижа государства и сопутствующие обстоятельства могут вынудить меня изменить решение.

   Я прерываю свой отпуск и вылетаю в Москву, буду доступен по прямой линии.

   С уважением. Н. С. Хрущёв.»

   Никита Сергеевич специально сформулировал текст в доверительном стиле. Конечно, итоговый вариант правил Громыко – диктовка Хрущёва была далеко не такой гладкой. Тем не менее, доверительный тон, упоминание «тела пилота» и прямое акцентирование возможности провокации были ключевыми моментами его с Серовым замысла.

   – Уж если Айк и этого не поймёт, то он безнадёжен, – пояснил он Серову, прочтя ему по телефону ВЧ предварительный текст послания.

   Первый секретарь, разумеется, знал, что «тело пилота» уже даёт показания на Лубянке, но решил до поры до времени не сообщать этого президенту.

   Президент ещё раз перечитал послание Хрущёва, затем тяжело опустился в кресло. Аллен Даллес его подставил. Подставил нагло, явно рассчитывая сорвать парижские переговоры, а то и визит в Россию. Внутри поднялась волна гнева, Эйзенхауэр потянулся было к телефону, но тут вошла Мейми с дымящейся чашкой кофе.

   – Что случилось, дорогой? Куда ты пропал? Неприятности?

   Обычно Айк не обсуждал с супругой государственные дела, тем более – настолько конфиденциальные, а она никогда не лезла в политику. Но Мейми была умной женщиной, и сейчас ему инстинктивно хотелось её поддержки. Он молча протянул ей телеграмму и взял чашку с кофе, глотнул. Бодрящее тепло побежало по телу.

   Мейми пробежала глазами текст:

   – Боже… Кто бы мог подумать? Этот мерзкий Даллес… Но каков Хрущёв! Он сразу показался мне очень приличным и милым джентльменом. Я рада, что не ошиблась.

   – Да, Первый секретарь повёл себя на редкость достойно для коммуниста, – констатировал Эйзенхауэр.

   – Что ты будешь делать, дорогой?

   – Для начала оторву этому засранцу Даллесу яйца. Сначала левое, потом правое. Медленно… – лицо президента начало наливаться кровью.

   – Дорогой, успокойся, тебе нельзя волноваться! – Мейми обняла его и мягко, успокаивающе прижала к креслу. – Ну, подумай минутку спокойно. У тебя заканчивается второй президентский срок. Да и чёрт с ним, с Даллесом. Если ты его отстранишь, он начнёт делать тебе гадости, раздует какую-нибудь лживую историю, а газетчики подхватят. Зачем тебе это? Посмотри, как умно поступил Хрущёв – не стал поднимать скандал, а связался с тобой напрямую, честно и доверительно. Так сделай вид, что ничего не произошло, и продолжай делать своё дело. Сейчас важно не наказать Даллеса, а не упустить удачный момент для переговоров. Пусть с этим негодяем разбирается Никсон или Джек Кеннеди – смотря кто из них победит на выборах.

   – Хрущёв явно не хочет скандала накануне переговоров, иначе он прислал бы не личную телеграмму, а ноту протеста, как обычно делают Советы, – продолжала Мейми. – Этим шансом надо воспользоваться. Ты можешь войти в историю, как президент, который закончил «холодную войну» – разве это не прекрасный финал карьеры?

   Вызови Гертера, обсуди с ним ситуацию, и поблагодари господина Хрущёва за своевременное предупреждение, он это оценит.

   Президент несколько минут обдумывал её слова, молча допивая кофе.

   – Пожалуй, ты права, дорогая. Позвоню Гертеру.

   Он снял трубку и набрал номер:

   – Мистер Гертер. Я еду в Пентагон. Вы нужны мне там. Срочно. Получено важное сообщение от красных, по прямой линии.

   Айк положил трубку и решительно поднялся.

   – Дорогой, а как же завтрак?

   – Позавтракаю в Пентагоне. Не волнуйся, дорогая. Всё могло быть куда хуже.

   Госсекретарь, ознакомившись с телеграммой Хрущёва, был изумлён не меньше президента:

   – Крайне неожиданно, сэр. Не знаю, что и сказать… Не похоже на обычное поведение русских в подобных ситуациях. Раньше они использовали каждый такой инцидент для пропаганды, старались нас унизить… а сейчас – совершенно другая линия поведения. Необычно. Я полагаю, это – хороший признак. Думаю, Хрущёв готов договариваться. Мы можем дать сообщение, как бы от имени NASA, что наш самолёт заблудился над горами…

   – Вот это как раз было бы нежелательно, – покачал головой президент. – Хрущёв проявил к нам доверие, впервые за эти годы. Если мы начнём лгать и изворачиваться, это будет воспринято очень негативно, и может повредить на парижских переговорах. Нет. Настал момент говорить правду, и только правду.

   – Но Хрущёв может потребовать официальных извинений! Что тогда? Великие державы не извиняются за свои действия.

   – Тогда я отправлю Хрущёву голову и яйца мистера Даллеса дипломатической почтой! В разных посылках! – яростно прорычал Айк, но затем сбавил тон. – Записывайте, мистер Гертер.

   Ответ президента немало удивил Хрущёва:

   «Господин Первый секретарь!

   Я сожалею, что приходится писать Вам при столь неприятных обстоятельствах. Заверяю Вас, что вы поняли ситуацию абсолютно правильно. Администрация Соединённых Штатов и я лично не санкционировали этого полёта. С этим мне ещё предстоит разобраться. Самолёты U-2 используются нами для высотных полётов по всей территории Евразии. Я не утверждаю определённо, но допускаю, что могла произойти ошибка пилота. Хотя ваше предположение о провокации с целью срыва переговоров и мне представляется более вероятным.

   Не стану отрицать очевидного, спецслужбы Соединённых Штатов добывают информацию по всему миру, в том числе и с помощью воздушной разведки, так же, как и спецслужбы Советского Союза занимаются подобным сбором информации. Однако, согласен с Вами – момент был выбран явно не подходящий. Тем более ценно для меня лично Ваше послание.

   Я благодарен Вам, господин Первый секретарь, что вы не поддались искушению получить на этой неприятной истории сомнительные политические дивиденды, и предпочли сначала обсудить ситуацию конфиденциально и миролюбиво, как подобает джентльменам и партнёрам. Это, безусловно, не может не внушать надежду на благоприятное дальнейшее развитие наших двусторонних отношений.

   Разумеется, вы понимаете, что дальнейшие мои и Ваши действия во многом будут продиктованы сиюминутной политической ситуацией, и не в наших с Вами интересах её осложнять. Прошу Вас держать меня в курсе событий по прямой линии, а также, до выяснения всех деталей происшествия, по возможности не делать политических заявлений в прессе, и не предпринимать по дипломатическим каналам решительных действий, которые могли бы осложнить наши будущие переговоры. Со своей стороны, заверяю Вас, что приложу все усилия к выяснению истины.

   Предлагаю Вам отложить разрешение этой конфликтной ситуации до нашей встречи в Париже, где мы могли бы обсудить её конфиденциально, возможно, до начала или сразу после первого раунда официальных переговоров, и вместе найти пути её урегулирования. Если советская сторона понесла материальный ущерб в результате наших действий, я готов обсудить величину компенсации, но прошу Вас проявить благоразумие и не требовать невозможного.

   Искренне Ваш, Д. Эйзенхауэр»

   – Что скажете, Андрей Андреич? – спросил Хрущёв, прочитав ответ президента.

   – Айк впечатлился вашей телеграммой, – ответил Громыко. – Он явно не ожидал от нас такой реакции. Тем более он не ожидал такой подлянки от Даллеса. Не удивлюсь, если через некоторое время последуют кадровые перестановки. Хотя, с другой стороны… Ему осталось сидеть в Овальном кабинете примерно девять месяцев, поэтому он может ограничиться обычной выволочкой, а новый президент так или иначе приведёт с собой свою команду.