Индира встала и низко поклонилась в традиционном индийском поклоне американским послам. За ней встали ее советники и тоже отдали честь и уважение в традиционном поклоне. Встали и посол с сэром Маккинроем и тоже поклонились. Премьер присела, за ней присели и остальные.

— Сэр Маккинрой, сейчас я обращаюсь к вам. Я о вас много слышала. И заочно я вас таким и представляла, какой вы есть сейчас. Если вам, когда-либо на земле понадобится кров и место, наша Индия всегда к вашим услугам. Я знаю, что ваша операция по уничтожению диверсантов еще продолжается. Поэтому, с сего часа мой помощник, господин Вахна, будет в вашем распоряжении для оперативного согласования ваших действий с нашими властями на местах. Я верю, что вы блестяще завершите эту операцию. И на вашем примере, наши специалисты научатся проводить военные и полувоенные операции на достойном уровне. Господин Маккинрой, через полчаса у нас будет представление женщин общественных организаций с дальнейшими организационными мероприятиями. Разрешите, на вечер, оставить с нами вашего секретаря девушку Дину. Вы и господин посол эту ночь будете заняты. Пусть она представляет вашу страну на нашем большом вечере.

Сэру Маккинрою ничего не оставалось, как галантно поклониться в знак согласия с личной просьбой Премьера.

— Разрешите, господа, откланяться вам еще раз. Я, надеюсь, через три дня мы снова встретимся.

Два посла встали и также тепло откланялись.

Уже в машине Первый посол удивленно и удовлетворенно сказал:

— Я ожидал деловой встречи, разработки наших действий на границах. А Индира очень приятно меня поразила. У меня даже слезы выступили на глазах от ее слов. Чего не ожидал, так только этого.

Маккинрой согласно кивнул и дополнил:

— Женщина есть женщина. И для нее благодарность за помощь и уважение, во все века стояли на первом месте. Вспомните наши исторические или классические романы, летописи: такого никогда не было, чтобы заседание или прием не начинались со слов благодарности от королевы или герцогини к героям сегодняшней минуты или дня. И это было всегда. И это продолжается сегодня. Значит, цивилизация не кончается. Знаете, господин посол, я даже не против вручить статуэтку великого бога Вишну полковнику Хьюзу. Он, наверное, одной ликвидацией сорвавшегося с поводьев Эмира, достоин ее. И сделал по значимости больше, чем вся тысяча наших людей в тибетских горах.

Посол кивнул головой и, уже переключаясь на рабочую обстановку, переспросил:

— Что нам сейчас майор Крикс наговорит?

Полковник тоже, уже думая о людях в горах, задумчиво ответил:

— Сейчас все зависит от оперативной смекалки полковника Споуна. Бой развернется не шуточный. Эти головорезы могут и не принять возможность сдаться и сохранить свои жизни. Тем более что они с собой кремлевской водки набрали немерено. Но, даже, если они прорвутся в Тибет, их там ждут пустынные места, холод, голод. Короче, смерть от одичания. Сколько они съестных припасов с собой могут пронести сквозь адскую бомбежку наших вертолетов? Всего ничего. Подмоги им ждать неоткуда. Хьюз ликвидировал их главаря Эмира. Неужели этот бешеный старик думал, что даже, если его поход и завершится удачно, то на этом все остановится. И его последующие отряды смогут расхаживать по Инду, как у себя дома? Бред какой-то. Это просто пример, когда местному атаманчику дают власть, и он уже себя воспринимает не ниже, как великий султан или шах.

Машина мягко затормозила у ворот посольства. Было полпервого ночи. Атмосфера над Индией была напряжена и мелко звенела в усталой голове полковника Маккинроя.

Глава 30

Битва за Тибет

Но бой в горах разгорался ожесточённый, далеко не шуточный. Или диверсанты, правда, себя чувствовали частью воинства аллаха: или, они настолько уверовали в свое оружие и градусы весело выпитой водки, что налетавшие волна за волной вертолеты и обстрел отвесов гор и самого отряда мощными ракетами «воздух-земля» не напугали и не ослабили их боевого духа. Благо темно, а разрывы ракет еще более зловеще напускала кривые отсвечивающие прыгающие тени. И резко, то внезапно появляющиеся стены гор, то так же внезапно пропадающие в темноту бездны; играющие видением и галлюцинациями, живые, шевелящиеся, ползающие по крепу земли, шевелящиеся тени. Летчики, в резко прыгающих картинках пейзажа, даже иногда теряли ориентацию курса полета и старались поднять борта выше, отчего и точность стрельбы уменьшалась. Но, урон в живой силе, конечно, должен быть. Ракеты разрывали с отвесов стен десятки глыб и камней различной величины. Все это летело тяжёлым грузом вниз и катилось к земле с возрастающей скоростью и шумом. Налетала следующая волна боевых машин и снова все кругом грохотало, выло, визжало, трещало. Валуны и камни катились вниз, подминая под собой десятки и сотни орущих в пьяной предсмертной агонии тел. Тактика боевиков в такой мешанине смерти и звуков была одна: бежать вперед и, как можно дальше, опередить вертолеты, которые продолжали методично обстреливать склоны гор и перемещать направление стрельбы по курсу бегущей армии головорезов. Вид общей картины побоища был потрясающе страшен, мифичен и фантастичен.

Полковник Споун в бинокль пробовал наблюдать за слышимой вдали картиной бомбежки. Но, кроме общего дыма и резких разрывов ракет, да подсветки, которая каждую секунду меняла пейзаж виденного, ничего понять не мог. Его отряд, в полной готовности, поджидал приближения бегущих внизу на расстояние прицельной дальности. Но, еще было достаточно темно и было непонятно, как можно умудриться прицельно стрелять по бегущим. Ничего кроме психологического давления такая стрельба принести не могла. Отряд полковника приготовил ручные гранаты и переносные гранатометы. Сам Споун понимал, что и его ручного вооружения хватит на пятнадцать двадцать минут боя. Сколько прорвется дальше, неизвестно. Но, всех оставшихся от большого отряда примут на себя монахи. И, хотя, боевики будут достаточно деморализованы, их зверства и бешенства еще хватит, чтобы на равнинной местности сойтись с любым противником. И это была, чуть ли не стратегическая удача, что оказалось возможным прихватить в узком ущелье врага и безжалостно, почти без потерь, уничтожать его живую силу.

Уже по три раза эскадрилья боевых вертолетов обстреляла отряд. Ракеты закончились. Вертолеты темными пугающими птицами улетели на место ближайшей стоянки. Осветительные ракеты медленно гасли, осыпая землю под собой долго светящимися искорками. Снова стало пугающе тихо и тревожно.

Но небо медленно начало бледнеть над острыми пиками гор, животворно благоуханно светлеть. Уже угадывались кривые складки угрюмых отвесов. И полоса света с верхушек начала медленно опускаться вниз.

По бряцанью оружия и резким крикам было слышно, как сборище выходило на относительно широкую, правую сторону берега Инда. Споун напряжённо и пристально смотрел в бинокль. Внизу собирались выжившие, прошедшие кромешный ад ракетного обстрела. Раненых никто за собой не вел и не тащил. Командоры собирали своих людей, снова строили их по ротам и батальонам. Через полчаса их собралось всего около тысячи человек. Конечно, сам полковник хотел бы, чтобы эффект и результативность обстрела была выше. Но и то, что имелось, уже было хорошо. Если Рус двадцать процентов бригады уничтожил, то ночные вертолеты еще не менее тридцати процентов. И хотя еще подходили боевики к основному отряду, это были жалкие напуганные единицы. Полковник дал команду всем изготовиться к одиночному прицельному огню. Но внизу все боевики присели на землю и, видно, отдыхали и медленно приходили в себя от того ночного ужаса, который они только что пережили. Стало уже прилично светло.

Кто-то перед остатками бригады начал что-то оживленно говорить и активно жестикулировать руками. Через некоторое время двинулся вперед отряд, численностью около ста человек. Это авангард. Споун решил пропустить его к монахам. Они были от него примерно в полумиле, если идти точно вдоль реки.