Роз с начала марта жила в Париже и благодаря этому смогла пройти весь курс занятий у доктора Симонена. В последнее время ей стало трудно двигаться и она мечтала поскорее родить. Она мало выходила на улицу, стараясь как можно реже подниматься на шестой этаж, и целыми днями вязала, сидя в комнате мужа. Шарль забегал пообедать, снова уходил в парламент и большей частью возвращался домой к полуночи. Жили они скромно; Морен, как и все его коллеги-коммунисты, вносил депутатское жалованье на нужды партии и взамен получал заработную плату рабочего. Но у них было неисчислимое количество друзей, и они надарили им массу вещей: товарищи из профсоюза сложились и купили детскую коляску, бывшие партизаны преподнесли складную кроватку, женщины сшили приданое.

Супруги Фурнье, когда Шарль уезжал, сказали ему: «Не волнуйся, она будет не одна». Последнее время Роз плохо спала. Вчера вечером она довольно долго читала и только успела задремать, как начались первые схватки… Ирэн, проснувшись, увидела, что Роз уже одета и собирает чемоданчик.

— Плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила Ирэн.

— Нет, наоборот, я, кажется, скоро рожу.

— Ты уверена?

— Совершенно.

Ирэн вскочила с постели и стала поспешно одеваться.

— Как тебе не стыдно! Надо было сказать, разбудить меня.

— Нечего торопиться. Схватки происходят каждые четверть часа.

— Я побегу за Луи. Хорошо, что мы все предусмотрели.

— Не спеши. Я еще помоюсь…

Когда Ирэн вернулась, Роз, лежа на кровати, проделывала дыхательные упражнения.

— Тебе плохо?

Роз ничего не ответила. Луи с шофером пришли вслед за Ирэн. Они остановились у дверей в полном недоумении, не зная, можно ли им войти.

— Чего вы смотрите? — сказала Роз, расхохотавшись. — Все в порядке. Теперь схватки через каждые десять минут.

— Ты хоть точно знаешь дорогу? — спросил Луи товарища.

— Не беспокойся, мигом домчу.

Они поспорили, кому нести чемоданчик, а Роз, опершись на руку Ирэн, прошептала ей на ухо:

— Отошли воды. Мне уже недолго ждать.

Она села рядом с шофером и сказала:

— Только не гоните, вы не имеете права рисковать.

Ирэн, сидя рядом с мужем, волновалась больше всех. Луи поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Не грусти, ты тоже еще родишь.

По совершенно пустой улице они подъехали к кирпичному зданию клиники «Васильки». В окнах не было света, и казалось, что весь дом спит. Их попросили подняться в зал, и здесь их приняла молоденькая сестра в белом халате с припухшими от сна глазами. Все оказалось в порядке. Место за Роз было закреплено заранее, теперь надо только выяснить, не ложные ли у нее схватки. Медицинская сестра увела ее в соседний кабинет. Ирэн спросила:

— А нам что делать?

— Вы ее родные?

— Да.

— Подождите здесь на случаи, если ее придется отвезти обратно.

В маленькой комнатке, которую сестра, вводя Роз, назвала рабочей, на стены, покрытые светло-зеленой масляной краской, падал мягкий свет. Роз разделась, надела больничную рубашку и легла на кровать, вернее на высокий стол, на котором был жесткий матрасик, покрытый белоснежной простыней. Сестра положила под голову Роз подушку, обернула ей живот и ноги простыней и привела акушерку, пожилую женщину, которая Роз чем-то напоминала ее мать.

— Ну как, деточка, думаешь пора?

— По-моему, да…

— Когда начались схватки?

— Около часу ночи.

— С какими промежутками?

— Вначале каждые пятнадцать минут, в такси — каждые десять.

Акушерка внимательно прослушала сердцебиение ребенка, уточнила по некоторым датам сроки, расспросила о предписаниях врача, о последних явлениях и, спокойно подняв голову, сказала:

— Отлично, продолжайте.

— На какой я стадии?

— На «монете в двадцать су». Продвижение началось.

— А надолго еще?

— По-видимому, на несколько часов. Не волнуйтесь, все у вас протекает нормально. Вы не забыли, что нужно делать?

— Помню. Дышать… расслаблять мышцы…

— Правильно. Я время от времени буду вас навещать. Кроме вас, еще две поступили вечером. В случае чего зовите. Я буду в соседней палате.

Акушерка вышла, оставив дверь открытой.

— Можете уезжать, все в порядке, — сообщила сестра друзьям Роз.

— А как нам узнать? — спросил Луи.

— Телефон у вас есть?

— Нет.

— Тогда сами позвоните утром, часов в девять.

— Я-то буду на заводе, а жена позвонит.

Роз вышла попрощаться и скорчила недовольную гримасу — значит, ей ждать еще часов шесть-семь! Она поцеловала Ирэн и Луи и вернулась в комнатку, как раз когда у нее началась очередная схватка. Она чувствовала себя утомленной, но в то же время испытывала беспредельную радость. Если так будет продолжаться, ей бояться нечего… Сестра и акушерка часто заходили к ней.

— Как дела?

— Хорошо…

Вначале Роз попыталась читать, но поняла, что переоценила свои возможности. Более сильная схватка, чем предыдущие, заставила ее сжать зубы и вернула к действительности. После этого она целиком отдалась своей работе. Было жарко, очень жарко, Роз попросила воды.

— Пить не стоит, лучше сосите лимон или апельсин, — посоветовала сиделка.

К счастью, у Роз в чемоданчике были фрукты. Закинув руки за голову, раскинув ноги, она изо всех сил помогала процессу, который через несколько часов завершится рождением живого существа. Но сколько еще пройдет времени? Если бы сейчас ее держал за руку Шарль, она была бы самым счастливым человеком на свете… Роз отогнала от себя эту неосуществимую мечту и все мысли направила на ребенка. Мальчик будет или девочка? Роз больше хотелось мальчика, Шарлю — девочку. Но они уже договорились, что в общем им все равно. Мальчика они назовут Жан-Жаком, девочку — Роз-Мари. Она связала розовые, голубые и белые распашонки… Одним словом, цвет не имел никакого значения. На кого он будет похож? Как бы папа ему обрадовался! Ему или ей? В какой-то момент Роз чуть было не заснула…

Часов в шесть она подозвала сестру.

— Акушерка занята?

— А у вас появились новые ощущения?

— Мне кажется, что уже скоро.

Схватки все учащались… Раскрытие увеличивалось, но сказывалось то, что Роз дышала и расслабляла мышцы, как ее учили, и поэтому боль была вполне терпимой.

— Ого! Вы уже дошли до «маленькой ладони». Хотите кислородную подушку? Вам легче будет дышать, — предложила акушерка.

— Не нужно, я обойдусь без нее.

— Если так будет продолжаться, мы вызовем доктора Симонена.

— Да, позвоните ему, пусть приедет.

Доктор внушал ей доверие, и она была убеждена, что при нем не может произойти никаких, совершенно никаких осложнений. Симонен приехал в семь утра. Акушерка, не отходившая теперь от Роз, сообщила, что она дошла до «большой ладони».

— Мне хочется тужиться, — сказала Роз.

— Потерпите, детка, удержитесь.

Лицо доктора было закрыто марлевой маской, но глаза улыбались.

— Вот видите, я же говорил, что вы родите тринадцатого.

— Мы вас ждали, доктор…

— Вернее, вы мне не дали позавтракать…

Доктор снял с Роз простыню.

— Ну-ка посмотрим, на какой вы стадии…

Уже полное раскрытие — значит, шейка матки полностью сократилась, она это знала. Ее учили также, что теперь в ее задачу входит помочь ребенку опуститься к промежности. Доктор напомнил Роз, что она должна для этого делать.

— Вы не забыли? Глубокий вдох, задержите дыхание, тужьтесь… Перестаньте тужиться, короткое дыхание… В порядке?

— Да.

— Ну, продолжайте.

Крепко вцепившись в края стола, слегка приподняв голову, согнув ноги в коленях и широко их расставив, Роз потужилась изо всех сил… Желание тужиться сразу прошло.

Доктор заставил ее повторить то же самое несколько раз.

— Очень хорошо, тужьтесь… Перестаньте тужиться, подождите…

И вдруг поторопил ее:

— Дышите, вдох… вдох… тужьтесь… сильнее, сильнее… Я вижу ребенка. Еще, еще… Хватит.

Доктор освободил головку, плечики. Роз, вся в поту, почувствовала нечто круглое. И вот настал незабываемый момент: маленькая ручка прикоснулась к ее животу.