Накануне Фарден принимал представителей прессы. Сегодня он показывал свои модели 1954 года избранной публике. Здесь были многие из тех нарядных дам и пожилых мужчин, которых несколько недель назад можно было встретить в версальском «Трианон паласе». Помимо зрителей, было много покупателей, немало иностранцев, в основном американцев, которые платили за право присутствовать на этом открытии сезона по 350 тысяч франков с человека. В первых рядах сидели дамы, все в темных платьях. Мужчин здесь было не меньше, чем женщин, и их интересовали гораздо больше манекенщицы, чем модели.

Маринетта с трудом сдерживала себя, чтобы не высказать свое мнение вслух. Она была в восторге от выдумок, которые обнаруживала в каждой модели. Ее ошеломил этот калейдоскоп туалетов. Она впервые попала к Фардену и была глубоко благодарна Анри за то, что он дал возможность ей, молодой и красивой женщине, насладиться прекрасными вещами и выбрать среди них любую по своему вкусу.

Просмотр начался с очень скромных моделей, к каждой из них Фарден подобрал зонтик, шляпу, перчатки, туфли и даже драгоценности. Платья были из тонких материй, всяких органди, муслинов, кружев, и придавали женской фигуре летнюю воздушность.

— Тебе что-нибудь понравилось? — спросил Анри Вильнуар Маринетту.

— Всё.

Показывали серию гладких платьев, доходящих до колен. Грудь в них казалась совершенно плоской, и из огромного декольте без воротничка вызывающе торчала голая шея. Маринетта сказала:

— Так и хочется набросить шарфик.

— А мне — укусить или поцеловать… — ответил Анри.

— У мужчин только это на уме.

В некоторых моделях Маринетта обнаружила влияние американской моды; искусственные букетики и фрукты, шляпы в форме коробок, закрывающие лоб почти до самых бровей, кричащие сочетания лимонного цвета с электрик на черном или бежевом фоне — все это не соответствовало французскому представлению о красоте. На Маринетту эта безвкусица произвела отталкивающее впечатление.

— Как можно сочетать фиолетовый цвет с коралловым? И ярко-красный с голубым?

К счастью, таких платьев было мало, видимо, это была уступка заокеанским покупателям. Маринетта восторженно разглядывала вечерние платья, в которых Фарден сумел мастерски обыграть тафту, плиссировку и кружева. Она нашла, что талант знаменитого закройщика развернулся во всю свою силу в моделях костюмов.

— Ты знаешь, «Иль де Франс» просто создан для моей фигуры, — сказала она Анри.

— Тебе бы хотелось такой костюм?

— Еще бы!

Последние модели напоминали оперетту. Внимание Маринетты привлекло роскошное белое пальто…

Фардену лестно было заполучить такого клиента, как Вильнуар, и поэтому, когда тот с Маринеттой через несколько дней снова пришли к нему, он сам вышел принимать заказ.

— Мадам, — обратился он к Маринетте, — только вы и еще одна знаменитая актриса, чье имя я пока не могу раскрыть, выбрали мой костюм «Иль де Франс». Это говорит о вашем хорошем вкусе. Во время просмотра, как вы могли заметить, эта модель почти не имела успеха. Мне жаль тех, кто не оценил этот костюм, так как теперь его судьба решена. Весной о нем все заговорят, а осенью он будет самым модным.

С изысканной любезностью Фарден познакомил заказчиков с организацией производства. На него работают двадцать мастерских, четыреста человек, десять манекенщиц. Перед подготовкой к каждому показу моделей Фарден получает двенадцать тысяч образцов материй. «…Я выбираю шестьсот. Материал, видите ли, помогает нам осуществить наши дерзания, пробуждает в нас идеи, вдохновляет нас». Два раза в год, в июне и декабре, Фарден уезжает на Средиземноморское побережье и там рисует эскизы новых моделей… Большая часть из них, примерно две трети, бракуется во время примерок. Надо еще определить, какая материя подчеркнет в каждой модели ее отличительные свойства, подобрать обувь, перчатки, украшения. До первого просмотра доходит всего около двухсот моделей. Окончательный отсев производится клиентурой.

— Сколько времени занимает создание каждой модели?

— На костюм, который вы выбрали, сударыня, ушло триста семьдесят пять рабочих часов. С момента рождения модели и до показа публике его носит одна и та же манекенщица.

В выборе материи Маринетта послушалась совета закройщика. Костюм будет из коричневого твида, на подкладку пойдет фай, а вместо холста под борта будет поставлено органди.

— Стоимость материала составляет двадцать процентов цены модели, — сказал Фарден Вильнуару. — Естественно, что сто тысяч франков, которые вы уже внесли, будут зачтены. Но я думаю, что вы, сударыня, еще что-нибудь выберете.

Маринетта не отказалась бы от белого пальто, но ей не хотелось в один прием истощить щедрость своего возлюбленного, и она, просмотрев еще несколько моделей, попросила время на размышление.

— Ну как, довольна? — спросил Анри, когда они сели за свой столик в ресторане «Лютеция»

— Ты просто ангел.

Анри Вильнуар находился на грани осуществления всех своих честолюбивых стремлений и почти достиг вершины счастья. Его назначение на пост товарища министра, а может быть даже и министра, должно было произойти в ближайшие дни. Изменения в правительстве, о которых уже шла речь, были отложены из-за берлинской конференции четырех министров иностранных дел. Правительство давно уже находилось в шатком положении, в основном из-за войны во Вьетнаме, и кризис назревал.

Председатель Совета министров и министр иностранных дел упорно проводили политику с позиции силы и оставались глухи к протестам, поднимавшимся со всех сторон против дальнейшего ведения войны, которая многим казалась безысходной. Сильная оппозиция, существовавшая в самом парламенте, угрожала при первой же возможности свергнуть опороченный в глазах общественного мнения кабинет. В предвидении этого сражения министры решили ввести в состав правительства несколько новых людей, и среди них Вильнуара. Ссылаясь на его известное всем отрицательное отношение к продолжению войны, можно было заткнуть рот оппозиции и таким образом оттянуть кризис. Кроме того, все знали, что депутат Дордони принимает ЕОС с оговорками, которые в последнее время стали еще более значительными; по-видимому, он, а за ним еще около тридцати депутатов того же направления откажутся ратифицировать парижское и боннское соглашения. Если же его назначить министром, он займет более умеренную позицию и существующий кабинет сможет еще продержаться.

Вильнуар был достаточно искушенным человеком, он понимал, какими расчетами было вызвано благожелательное отношение к нему правительства. Но так как эти расчеты помогали осуществить его честолюбивые стремления и в личной жизни достичь цели, к которой он больше всего стремился, то он решил на них сыграть.

— Если они хотят нас заполучить, пусть не скупятся, — говорил он своим близким, подразумевая под этим, что второстепенный пост его не удовлетворит.

Но у него был и более дальний прицел. Он собирался в случае, если положение правительства станет еще более шатким, со скандалом покинуть тонущий корабль, обеспечив себе таким образом возможность войти в новый состав кабинета и там получить более значительный пост. Словом, и в том и в другом случае он выигрывал, и Вильнуар отнюдь не собирался пренебрегать представившимися возможностями. Маринетта, понятно, полностью одобряла его планы.

— Получив назначение, я сразу же подаю на развод, — заявил он ей.

В ответ на это его белокурая возлюбленная устремила на него взгляд балованного ребенка. Ему каждый раз казалось, что от этого взгляда он молодеет на двадцать лет.

— О чем ты думаешь, дорогая?

— О белом пальто…

А в это время волшебницы-мастерицы Фардена всего за 160 франков в час превращали куски материи в великолепные весенние платья…

В подвале «Лютеции» тоже шла работа. Кухня напоминала преисподнюю, печь, где жарилось мясо на вертеле, пылала, как кузнечный горн, плиты были накалены добела, печи кондитерского цеха выбрасывали большими партиями печенье, покрытое еще не застывшей глазурью… Клюзо, стоя у щита, подгонял служащих. Краснолицый Брисак ждал своей очереди, чтобы включиться в хоровод. Жаклина, бегом поднимаясь по лестнице в кафе, мечтала о том, как она сегодня купит новую блузку. Ей тоже хотелось принарядиться…