МИШЕЛЬ : Спасибо София. (обращаясь к Гвидо) Что в этих ящиках ?
СОФИЯ : Там …
Мишель прерывает ее, опять явно оберегая.
МИШЕЛЬ : Спасибо, София, вы ответили на мои вопросы. Я сейчас обращаюсь к монсеньеру Фальконе.
Гвидо стоит молча.
МИШЕЛЬ : Монсеньер Фальконе, наша жизнь состоит из моментов выбора. Вы сейчас стоите перед одним из таких выборов, и от него зависит ваше будущее. Вы можете хранить молчание, или вы можете сказать мне, что находится в этих ящиках. Предупреждаю: если вы промолчите, я буду безжалостен.
Довольно долгая пауза, в ходе которой Гвидо взвешивает все за и против.
МИШЕЛЬ (довольно громко, явно демонстрируя свой гнев) : Итак!
ГВИДО (крик освобождения): Произведения искусства! Уникальные сокровища! Наследие человечества! Вот что было в этих чертовых ящиках! Скульптуры, рукописи, реликвии. (Пауза) Я спас их!
СТЕФАН : От кого?
МИШЕЛЬ (оборачиваясь к Стефану) : Монсеньер фон Харден, прошу вас не вмешиваться во все это. (Обращаясь к Гвидо) Вопрос, тем не менее, вполне уместный. От кого же вы их спасали?
ГВИДО : Они так много уничтожили. Бесценные произведения. Уникальные.
СТЕФАН : Вроде того кольца, что сейчас у вас на руке?
МИШЕЛЬ : Если вы действительно хотите высказаться, я потом дам вам слово. Будьте очень осторожны, Монсеньер фон Харден. Не раздувайте мой гнев. (К Гвидо) От кого же?
ГВИДО (после довольно долгой паузы, когда все присутствующие с напряженным вниманием ждут его разъяснений): От исламского государства. От ИГИЛ.
Следует долгая пауза, – все обдумывают слова Гвидо.
МИШЕЛЬ : И в вашей квартире все не помещалось, да?
ГВИДО (опустив голову): Да.
МИШЕЛЬ : И вы не смогли восстановить стену на этой неделе, потому что сначала надо было найти другое место для склада?
ГВИДО: Да.
МИШЕЛЬ : И ничто в этой операции вас не смущало?
ГВИДО : Вы имеете в виду задействованные суммы?
МИШЕЛЬ : А вы как считает?
ГВИДО : Вы знаете, я торговался. В конечном итоге, по зрелом размышлении, я получил уникальные вещи за смехотворные деньги. Но если все сложить, то, конечно, получаются значительные суммы.
МИШЕЛЬ : Больше всего меня смущают не суммы, несмотря на их величину в миллионах. (Пауза) Двузначная цифра. До запятой.
ГВИДО : Вас беспокоит вопрос, что с ними сделать? Полагаю, ценностям придется покинуть мою квартиру?
МИШЕЛЬ : Дело не в вашей квартире. Площадью 373, или даже 250 квадратных метров.
СТЕФАН : Не считая подвала. О, простите.
Мишель про себя отмечает третье вмешательство Стефана, и оно только подстегивает его гнев.
МИШЕЛЬ : Мы еще поговорим о дальнейшей судьбе этих ценностей. (Пауза). Позвольте задать вам наивный вопрос, монсеньер камерлинг.
ГВИДО : Извольте. Вряд ли он будет наивным, но извольте. Положение и так хуже некуда.
МИШЕЛЬ : Чем занимаются сторонники исламского государства?
ГВИДО : Взрывают археологические объекты мирового значения, как делали в свое время талибы – и, кстати, продолжают делать.
МИШЕЛЬ : Я говорю не о том, что они делают с камнями. С людьми. (Пауза). Что они делают с людьми? С христианами, например, – и не только с ними?
Гвидо молчит.
МИШЕЛЬ : Франция заплатила этим фанатикам тяжелую дань. Теракты, совершенные самоубийцами, взрывы, расстрел людей в кафе, в концертных залах, в редакциях газет. Другие страны, возможно, заплатили еще больше, – если возможна какая-то иерархия внутри кошмара. Сирия, Ирак, Ливан. И Ливия.
ГВИДО : Не я создал эту ситуацию.
МИШЕЛЬ : Готов признать. А вот в том, что касается Ливии, – воцарению хаоса поспособствовала страна, в которой мне довелось родиться. Противоестественный брак одной философствующей дамочки с глубоким декольте и президента-любителя побрякушек внес свою лепту в трагедию, которую теперь переживает эта несчастная страна. Тут я согласен. Истории придется также внимательно изучить финансирование некоторых избирательных кампаний за счет нефтедолларов, – именно это хотели замять, когда вступали в войну. Но вопрос, который занимает нас сегодня, – не вопрос, кто повинен в создавшейся ситуации. А вопрос, кто ее поддерживает, и кто укрепляет Исламское государство? Каким, по-вашему, образом оно вооружается? Вы что думаете, ракетные установки, бомбы, тренировочные лагеря для разных фанатиков – все это ничего не стоит?
Гвидо молчит.
МИШЕЛЬ : Они вооружаются за деньги. За большие деньги.
ГВИДО : Вы имеете в виду Саудовскую Аравию? Катар?
МИШЕЛЬ (с каждым разом произносит « Монсеньер Фальконе » с возрастающим нажимом, и по мере того, как разворачивается его обвинительная речь, говорит все более громко и гневно): О них поговорим как-нибудь в другой раз. Теперь меня интересуют те средства, которые добываются за счет похищения людей, рэкета и контрабандной торговли: нефтью, наркотиками и…? (пауза) памятниками старины. Сегодня, Монсеньер Фальконе, я говорю с вами именно об этом источнике финансирования безумцев – контрабанде произведениями искусства. 20 % годового бюджета, который достигает 3 миллиардов долларов, Монсеньер Фальконе. А вы, Монсеньер Фальконе, решили использовать средства, предназначенные для бедных, на финансирование террористов. Вы сделали это, Монсеньер Фальконе. Вот что мне не нравится, Монсеньер Фальконе!
Довольно длительная пауза.
ГВИДО : Что со мной будет?
МИШЕЛЬ (взрывается): Что с вами будет? Да кому вы нужны! Речь идет о доверии ко всей католической Церкви!
ГВИДО (то, как он произносит последующие слова, не позволяет четко решить, идет ли речь об истинном раскаянии или стратегической уловке) : Прошу вас, простите меня.
МИШЕЛЬ (все еще в гневе, и нимало не ошибаясь насчет двусмысленности последних слов Гвидо): У мертвых надо просить прощения. У тех, кого здесь нет, потому что они убиты. У тех, кого преследуют. Вот у них вам надо просить прощения. И у Бога, если вашей душе еще есть к нему доступ.
Довольно длинная пауза.
ГВИДО : Что вы со мной сделаете?
МИШЕЛЬ : Пока что в наших отношениях ничто не изменится. Вы останетесь кардиналом вплоть до созыва того конклава, о котором я говорил. Вы обеспечите мне полную поддержку. Используете все ваше влияние для того, чтобы мои предложения получили одобрение у большинства кардиналов. Не хочу знать, как вы этого добьетесь, мне нужен результат. Затем вы напишете заявление о том, что хотите сложить с себя сан кардинала и сменить его на более скромный – сан священника. И попросите назначить вас в лагеря беженцев в Турции. Избавлю вас от тревог и неопределенности: ваша просьба будет удовлетворена. И больше чтобы я о вас не слышал.
ГВИДО (тихо, уже смирившись со своей участью) : А банк?
МИШЕЛЬ : Жду вашего прошения об отставке в течение часа.
ГВИДО : Но кто же тогда будет им заниматься?
МИШЕЛЬ : Я назначу председателем совета директоров Софию.
София и Стефан онемели от изумления. Гвидо покорно молчит. Мишель подходит к Гвидо и шепотом говорит ему следующие слова.
МИШЕЛЬ : Приказываю вам также хранить молчание обо всем, что здесь прозвучало. И никому не открывать ничего из того, что вам известно о присутствующих. В этот раз вы все хорошо поняли? Ничего и ни о ком.
ГВИДО : Вы хотите сказать – о Софии?
МИШЕЛЬ : Я сказал: ни о ком. Вы поняли? Ни о ком. Это приказ.
Конфиденциальная беседа окончена. Мишель возвращается к центру комнаты, Гвидо тем временем смотрит на Софию, затем, еще более долгий взгляд – на Стефана.
МИШЕЛЬ : Подождите нас снаружи. И запомните то, что я вам сказал.
Гвидо окаменел.
Мишель : Ступайте теперь.
Гвидо молча выходит. Повисшее молчание все больше смущает Стефана, хотя Мишель и София чувствуют себя в нем совершенно естественно. София молчит, потому что мысли ее заняты недавними открытиями, Мишель молчит намеренно и хладнокровно, полностью контролируя при этом ситуацию. Он спокойно рассматривает Стефана, сознавая, каким грузом ложится на него это молчание. Мишель ждет. И не торопится.