— Я не уверен, что выразился бы так, — ответил мистер Ледбеттер.

— Но это они и хотят донести, не так ли?

— Думаю, ты слишком упрощаешь.

— Возможно, — согласился я. — Но я знаю одно. Неприметные пожилые дамы, которым нужны таблетки для сердца, не могут позволить себе выбрасывать бесконечные миллионы на колени политикам, так что у них нет голоса. Я не знаю, кого представляют все эти политики, но определённо не меня и никого из тех, кого я знаю.

Мы обменивались мнениями по очереди. Он был из тех людей, кто верил, что контроль над оружием означает осушить рюмку виски и воспользоваться кулаками. Я наблюдал за Джексоном и мальчиками, пока мы разговаривали. Они бегали вокруг, по траве разносились их смех, гудение и вскрики Ноя.

— Мы скоро поедем в Бостон, — объявила миссис Ледбеттер. — Должна сказать, это был очень интересный визит. Я просто обожаю сельскую местность. Миссисипи действительно красивый штат. Хотя не помешало бы больше дантистов.

— У нас не у всех плохие зубы, — отметил я.

— Мы видели женщину на автозаправке, да, дорогой? — продолжила она, обращаясь к Стивену.

Он усмехнулся.

— Господи! — воскликнула миссис Ледбеттер. — Она была самой уродливой женщиной, которую, думаю, я когда-либо видела. Я не знала, что люди могут быть такими уродливыми. Потом она открыла рот и начала говорить и, Боже милостивый, эти зубы! У нее не хватало двух передних, а остальные — ну, давай просто скажем, что если отреставрировать Сикстинскую капеллу ещё можно, то никогда не отреставрируешь зубы той бедной женщины. Думаю, я даже немного испугалась. Но она была самой дружелюбной женщиной, которую я когда-либо встречала, хотя и обладала этой вашей типично-южной медлительностью, и ещё эти её “вы все” и “я считаю” и “вот вздор!”, ну, просто милашка. Мы потерялись, да, дорогой? Джеки вёз нас на кладбище Гражданской войны, и мы сбились с пути. Это было в Окахоме или где-то рядом.

— Околона, — сказал я.

— Что-то в этом роде. И мы остановились у кошмарной придорожной забегаловки. Я даже не хотела заходить, но нужно было размять ноги, и я подумала, а чем я рискую? Это же не “Избавление”. И вот она управляющая магазина, представляешь? Она была такой милой, и такой вежливой, и сразу вышла и сказала нам направление, указывала на дорогу и хотела убедиться, что мы знаем, как туда попасть. Чтобы ты знал, она из тех, кто спрашивает расстояние от Майями до Флориды. Что можно сказать? В мире только два типа людей, и она не подходила ни под один из них. В любом случае, я спросила этого маленького человечка на этой маленькой автозаправке: “Вы выросли здесь?” “О да, мэм, — ответила она, — я выросла прямо вон там”. Потом она рассказала нам о том, как в детстве собирала хлопок. Её отец нанимал кучу рабочих, и они все шли на поля, и она говорила, как бегала вдоль рядов хлопка и попадала в неприятности за то, что недостаточно усердно работала, и меня проняло. Это её дом.

— И? — поторопил я, не уверенный, к чему вела эта история.

— Ты слышишь все эти ужасные вещи о Юге — рабы, гражданские права и ККК[23] и всё остальное. И вот эта белая женщина, которая выросла и по-прежнему живёт на расстоянии пешего шага от полей, где ребёнком собирала хлопок. И она совершенно счастлива. Будто ничего этого никогда не было. У меня было такое чувство, будто я в Барнео и говорю с уроженкой джунглей. Так что, в любом случае, мы разговорились, и оказалось, что это её муж выбил ей два передних зуба. Она сказала, это было много лет назад. Прямо перед тем, как он сбежал со своей любовницей в Новый Орлеан, где в итоге ограбил банк и оказался в тюрьме. Знаешь, не думаю, что когда-нибудь встречала женщину, чей муж сел в тюрьму за ограбление банка. Это было необыкновенно! Так что эта женщина растит четверых детей сама. Никакого образования. Ничего. И по какой-то причине она счастлива. Я не могу этого понять. Если бы мой муж выбил мне зубы и бросил меня ради другой женщины, я вполне уверена, что прямо сейчас сидела бы за решеткой, потому что пристрелила бы этого ублюдка.

— В этой истории есть смысл, дорогая? — спросил мистер Ледбеттер, подавляя зевок.

— Я нахожу необыкновенным то, что кто-то, у кого есть так мало, может быть так счастлив.

— Счастье — это выбор, Юнис. Ты это знаешь.

— Да, я знаю, но задаюсь вопросом, знает ли это наш будущий зять?

Они повернулись посмотреть на меня.

— Полагаю, вы принимали слишком много ЛСД в семидесятых, — сказал я. — В любом случае, в этих местах не понаслышке знают, что основанный на содомии брак, не законен, поэтому я вряд ли когда-нибудь буду вашим зятем.

— Вы можете приехать в Бостон и пожениться, — сказала миссис Ледбеттер.

— Я уверен, что моим ответом будет гигантское “нет”.

— Но почему? — спросила она.

— Вы знаете, почему.

— Если ты так сильно его ненавидишь, почему продолжаешь пялиться на него?

— Потому что мне хочется его убить. И я говорю про стиль «Резни бензопилой» в Тупело, с кровью и кишками отсюда до Джексона и обратно.

— По крайней мере, ты знаешь, что чувствуешь, — отметил мистер Ледбеттер.

— Я так зол на этого человека, что не хочу думать об этом, потому что с большой вероятностью могу встать, подойти и дать ему в зубы своим гипсом.

— Но ты не всегда будешь злиться, — сказала миссис Ледбеттер.

— Прямо сейчас я не вижу, как может быть возможно что-либо другое, — признался я. — Я очень ясно дал ему понять о приёме наркотиков. Я простил его один раз и дал ему второй шанс. Я не поведусь снова.

— Значит, ты сделаешь себе хуже, чтобы отомстить?

— И намного больше.

— Вы, южане, такие вспыльчивые! — воскликнула она. — А как по мне, то это освежает. В Бостоне тебя бы обожали, Вилли. Эти старые дамы со своими носовыми платками — они бы тебя проглотили! Мы бы устроили самую большую свадьбу, которую Бостон видел за много дней, могу тебя заверить. Ты бы узнал, что мы тоже можем быть очень вспыльчивыми, по-своему. Кого нам нанять, чтобы спели на вашей свадьбе?

— Прошу прощения?

— Ну выкладывай уже. Если бы ты мог выбрать знаменитость для исполнения на твоей свадьбе, кто бы это был?

— Вы не можете так поступить.

— Конечно можем. На нашей свадьбе пел Фрэнк Синатра. Помнишь, дорогой? Его нанял мой отец. Ох, как я любила этого мужчину! Так что говори, Вилли. Кто это будет?

— Вы можете просто нанять любого, кого хотите?

— Так это и работает, дорогуша. Помани их достаточным количеством денег, и все прибегут. Они кучка шлюх, знаешь ли. Они съедят обрезки ногтей с твоих ног, если достаточно им заплатишь. Этим, в конце концов, они и занимаются. Джексон говорит, тебе нравится старое кантри. Мы могли бы нанять Рибу Макинтайр. Что ты об этом думаешь? Я слышала, она довольно хороша.

— Рибу? Серьёзно?

— Конечно, дорогой. Ты платишь за её билет на самолёт. Конечно, первый класс. Платишь за её отель. Конечно, первый класс, и лучше бы, чтобы по приезду в отель её ждало намного больше, чем корзинка фруктов, скажу тебе по опыту. Пришли лимузин, выпиши чек, и тогда ты владеешь ею следующие два часа, и она будет делать всё, что ты захочешь.

У меня было чувство, что миссис Л. водит меня за нос, но я подыграл.

— Ну, как насчёт Ли Гринвуда? Он мог бы спеть “Я должен тебе”.

— Видишь? Насколько это было сложно?

— Не уверен, что он хотел бы петь на гейской свадьбе. Некоторые из этих парней такие натуралы, что, должно быть, у них в задницах бруски размером два на четыре.

— И куда бы ты поехал на медовый месяц?

— В Долливуд, — сразу же ответил я.

— Долливуд? Что это такое, чёрт побери?

— Это тематический парк Долли Партон. В Теннесси.

— У Долли Партон есть тематический парк? Стивен, ты это слышишь?

— Мы здесь любим Долли, так что не говорите о ней ничего плохого, — предупредил я.

— Это не у неё огромная грудь? — спросила миссис Ледбеттер. — Сейчас она, наверное, сгибается пополам, как маленький старый карлик, и её гигантская грудь тащится по земле, когда она выходит на сцену. Я всегда буду любить тебя! Удивлена, что ей не отрезали эти штуки много лет назад. На них можно было бы нарисовать полоски, и получилась бы парковка.