— Вы такая злая! — воскликнул я, и говорил правду. Она была во многом похожа на деда…

— И поэтому все любят сидеть рядом со мной. Уверена, Долли очень милый человек. Почему бы Долли не спеть на нашей маленькой свадьбе?

— Она снималась в “Самом приятном борделе Техаса”, — отметил мистер Ледбеттер. — Отличный был фильм.

— Не уверена, что ты понял бы, что фильм хороший, даже если бы он выиграл Оскар, дорогой, но это другая история. Так почему бы нам не позвать Долли спеть на нашей свадьбе? Что ты думаешь, Вилли?

— Не будет свадьбы, миссис Л, — честно сказал я.

— Эй, Обгаженные Штанишки, ты напоминаешь мне о том, что говорят о политиках и детских подгузниках — говорят, и то, и другое нужно менять, и часто, и по одной и той же причине.

— Честно, — ответил я. — Свадьбы не будет.

— Конечно будет.

— Вы довольно уверенная для кого-то, кто на самом деле меня не знает.

— Я знаю таких как ты, дорогуша. Ты борец, а не капитулянт.

— Слишком плохо, что ваш сын не капитулянт.

— Он им будет. Просто нужно толкнуть его за край. Дать ему что-то, ради чего уйти. Что-то подсказывает мне, что ты хорош в толкании людей за край.

— Он делает мне больно, — сказал я, удивлённый, какую боль почувствовал от одного упоминания об этом. — Он делает мне по-настоящему больно.

— Так накажи его. Сделай ему больно в ответ.

— Я думал, что это и делаю, — отметил я.

— Молодец. Но не закрывай дверь.

— А вы та еще назойливая старая женщина, не так ли? — спросил я.

— Конечно, и ты не захотел бы видеть меня другой.

Некоторое время мы наблюдали, как играют мальчики. Ной был так невероятно счастлив, носясь вокруг и не замечая никого, кроме своих папы и кузена.

Им было хорошо вместе, Ною и его папе. Джексон давал ему то, что не мог дать я, одной из этих вещей было младенчески чистое сердце. Джексон был одним из тех парней, кто мог опуститься на ковёр и увидеть всё на их уровне. Он никогда не уставал играть в карты, Xbox или «Монополию». В некотором смысле он сам был как ребёнок.

— В семье борец мой сын, — наконец сказал я. — Не я.

— Он унаследовал это от тебя, — сказала миссис Ледбеттер.

— Я в этом сомневаюсь.

— А я вовсе не сомневаюсь. Он замечательный ребёнок.

— Я думал, вы говорили, что он отсталый.

— Я сказала что-то оскорбительное? Не могу себе представить!

— Вы сами отсталая, — ответил я.

Она рассмеялась и затянулась электронной сигаретой.

Глава 64

Нашего лучшего недостаточно

Джексон проводил нас до машины. Он держал Ноя за руку. Ной открыто светился счастьем. Его улыбка говорила, что мы снова вместе, и он надеялся, что так и останется.

Попрощайся, — сказал я, когда мы дошли до машины.

Ной опустил глаза и перестал улыбаться.

Джексон взглянул на меня и тоже потупил взгляд.

— Что ж, это неловко, — сказал я.

— Спасибо, что разрешил мне его увидеть, — довольно холодно произнёс Джексон.

— Никаких проблем, — ответил я.

— Я скучаю по тебе, Вилли.

Я притворился, что не услышал этого.

— Правда, — сказал он, поднимая глаза и глядя на меня. — Я скучаю по тебе.

— Знаю, — сказал я. — Но я зол на тебя.

— Знаю.

— Я хочу сказать, что по-настоящему зол на тебя.

— Я знаю, и у тебя есть все…

— Я так зол на тебя, что не могу тебя простить — и не думаю, что когда-нибудь прощу. Будь дело в чём-нибудь другом, у нас бы не было этой проблемы, но тебе обязательно было выбрать одну вещь, которую, как ты знаешь, я совершенно не могу терпеть — а потом тебе обязательно было делать это перед моим ребёнком.

— Всё было не так, — сказал он.

— Тогда как?

— Он должен был спать! Я бы не сделал ничего такого, если бы знал, что он смотрит!

— Тебе вообще не следовало делать ничего такого!

— Я облажался. Скажи мне, что сделать, чтобы всё исправить.

— Нет ничего…

— Я сейчас прохожу программу реабилитации, и я говорил с той женщиной из ДСО. Я могу с этим справиться, Вилли, если ты дашь мне шанс.

— Я уже давал тебе шанс, — отметил я. — И я очень хорошо прояснил тебе, что не собираюсь провести свою жизнь с наркоманом. Если ты так сильно любишь наркотики, ладно! Флаг в руки! Втяни своим носом весь чёртов мир. Мне плевать. Но не ожидай, что я буду стоять рядом и смотреть, как ты это делаешь.

— Ты не понимаешь!

— Я скажу тебе, чего я не понимаю. К твоим ногам брошен весь мир, но этого недостаточно. Ты можешь пойти куда захочешь и делать что захочешь. Тебе никогда не придется переживать о том, откуда будет твой следующий обед, или как оплатить счета, или как позволить себе очередную пару слуховых аппаратов, или что делать, если сломается твоя машина. Ты всё детство бродил вокруг пирамид или катался на лыжах в Вейле или носил чёртову тиару. Но это недостаточно хорошо, да? Нет, ты не счастлив! Приходится принимать таблетки счастья, потому что ты не счастлив! Теперь ты довольно ясно дал понять, что Ноя и меня тебе недостаточно. Не знаю, чего ты ищешь, но это не мы.

— Но это и есть вы, — несчастно произнёс он.

— Если так, у нас бы не было этого разговора.

— Пожалуйста, послушай…

— Мой папочка был таким, как ты. У него было время, чтобы пойти напиться до смерти и тащиться и спотыкаться, как чёртов дурак, но он был слишком занят, чтобы сводить меня и Билли на рыбалку или сходить на наши бейсбольные игры, или поволноваться, живы мы или мертвы. Думаешь, я хочу выйти замуж за кого-то, кто поступит так же со мной и моим сыном?

— Всё не…

— Всё будет именно так, — парировал я. — После того, что сделала мать Ноя, думаешь, я хочу повторить представление?

— Я облажался, Вилли. Пожалуйста! Не то чтобы у тебя никогда такого не было, так ведь?

— Не так, — ответил я.

— Значит, Ной глухой из-за того, что… ты не облажался?

Я замолчал.

— Я настолько другой, Вилли? Ты напортачил. Но ты исправил свою ошибку. Ты поступил правильно. Почему ты не можешь позволить мне исправиться? Почему ты не видишь, что люди меняются?

Я ничего не сказал, рассеянно крутя пальцами своё помолвочное кольцо, которое вдруг стало казаться очень тяжёлым и неудобным.

— То, что Кайла забеременела, действительно стало твоим звоночком. Может быть, это мой звоночек, Вилли. И знаешь что? Я рад, что ты меня поймал. Я боролся с этим так долго, и, может быть, мне нужно это, чтобы увидеть, что я делаю, и найти способ это прекратить. Внутри меня что-то не так, Вилли. Я знаю! Я не идеальный, как ты…

— Я не идеален.

— Я не такой сильный, как ты. Что-то внутри меня сломано. И, может быть, ты прав — может быть, моя жизнь была слишком лёгкой. На самом деле, ты прав. Мне никогда не приходилось ни за что бороться в своей жизни. Но я буду бороться за тебя и Ноя. Я это исправлю — ты увидишь. Я докажу тебе это.

— Ты не слушаешь, — сказал я, снимая кольцо и протягивая его Джексону. — Всё кончено, Джек. Это финиш. Ничего, что ты скажешь или сделаешь, никогда этого не исправит.

— Вилли, пожалуйста!

— Мне жаль. Я не хочу быть злым, но есть ошибки, которые просто не нельзя исправить. Пожалуйста, возьми.

— Нет!

— Возьми, — с нажимом произнёс я. — Я не хочу его.

— Вилли, не надо!

— Папочка? — с беспокойством в голосе произнёс Ной.

— Не делай этого, Вилли! — пробормотал Джексон.

— Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь, — сказал я. — Очень надеюсь, Джек.

— Но я уже нашёл, — со слезами на глазах ответил он.

В этот момент подошли мистер и миссис Ледбеттер, которые выглядели довольно обеспокоенными. Я протянул кольцо миссис Ледбеттер, и она нахмурилась.

Папа не может поехать с нами? — спросил Ной, глядя на меня с мольбой в глазах.

Я покачал головой.

Пожалуйста? — молил он.

Почему бы тебе и Э—л—и не сесть в машину?

Почему папа плачет?

Пожалуйста, сядь в машину.