— Я совершил ошибку!

— Ошибку? Ошибку? Ты оставил кого-то парализованным до конца жизни, и это просто ошибка? Господи? Кто ты, чёрт возьми?

Я завязал один пакет, оттащил его к двери и схватил другой. Из-за гипса было почти невозможно запихнуть вещи в пакеты, но я не собирался откладывать. Я стягивал рубашки и штаны с вешалок и совал их внутрь пакета.

— Мы можем поговорить об этом, — сказал он.

— Нет, мы не можем поговорить об этом, — ответил я.

— Почему?

— Потому что ты не скажешь ничего, что я хочу услышать. Мне плевать, если твоя мамочка — злая старая дрянь, которая тебя не любила. Мне плевать, если твой папочка — мозгоправ, который заставлял тебя чувствовать себя неадекватным. Мне плевать, если ты какой-то засранец с трастовым фондом, который не знает, что делать со всеми миллионами, которые унаследует. Мне плевать, чёрт возьми! Ты ноешь из-за того, что в этом браке три человека. Что ж, ты ошибаешься, потому что в этом браке четыре человека. Есть я и Ной, а есть ты и твои чёртовы наркотики. И ты и твои чёртовы наркотики можете отправляться прямиком в грёбаный ад со всеми другими неудачниками, которые чихать хотели на то, что делают с любящими их людьми.

— Мы разберёмся с этим! — воскликнул он.

— Прямо сейчас я это и делаю, Джек. Я разбираюсь. Так мы делаем здесь, в Дикси.

— Но куда ты пойдёшь?

— А тебе-то что? Почему бы тебе не пойти и не принять ещё своих проклятых таблеток, ты, эгоистичный придурок?

Джексон выглядел так, будто я только что врезал ему в челюсть клюшкой для гольфа.

Я продолжил собираться, внезапно почувствовав смущение — стыд — из-за того, что у меня нет чемоданов, что я собираю свои вещи в мешки для мусора. Это казалось символом всей моей жизни.

— Вилли, остановись, — наконец сказал он, подойдя ко мне и выхватив у меня пакет.

— Я ухожу!

— Нет, не уходишь.

— Хотел бы я посмотреть, как ты меня остановишь!

— Ты не уходишь, потому что ухожу я. Или уйду. Я найду, где остановиться. Если ты этого хочешь, я уйду. Я не позволю тебе и Ною страдать из-за меня.

— Я не могу позволить себе эту квартиру, — отметил я.

— Я заплачу за неё.

— Мне не нужны твои чертовы деньги! — прокричал я. — Ты ещё этого не понял? Я не хочу ничего от тебя. Я хочу тебя. В этом есть разница!

— Ты ведёшь себя неразумно.

— Ты разбиваешь мне сердце и думаешь, что я веду себя неразумно? Я покажу тебе, каким чертовски неразумным я могу быть!

Он отскочил от меня, будто боялся, что я на него накинусь.

Что я и делал. Или хотел сделать. Я хотел сжать руками его шею и выдавить из него эту несчастную жизнь.

Вместо этого я сел на кровать и разразился слезами.

— Как ты мог так со мной поступить? — несчастно спросил я. — Единственная чёртова вещь, которую, ты знаешь, я не могу терпеть… и тебе обязательно было заниматься этим перед моим сыном! Это он не хотел тебе рассказывать в кабинете доктора Кеммера. Он был напуган. Из-за тебя! И он не хотел рассказывать мне, потому что знал, что тебе придётся уйти, и боялся, что я уйду с тобой и брошу его, как бросила мать. Как ты мог так с нами поступить?

— Я в последнее время много работал, — сказал он. — Я устал. Мне нужно было…

— Ох, ради Бога!

— Мы можем с этим разобраться.

— Нет, мы не можем с этим разобраться.

— Почему?

— Ты совсем кретин?

Он замолчал, его лицо залилось краской стыда.

Глава 52

Направляясь в никуда

Куда мы едем, папочка?

Просто садись в машину.

Но куда мы едем?

Я сказал, садись в машину!

Ной сел с пассажирской стороны моего старого универсала и пристегнулся, прикусив губу с напуганным видом.

Я не хотел пугать его, но был расстроен.

Джексон стоял на месте, его лицо было бледным и осунувшимся, как у человека в кошмаре, от которого он не мог проснуться.

— Куда ты собираешься ехать? — спросил он.

— Не знаю, — признался я.

— Ты можешь остаться здесь. Я уйду.

— Нет.

— Почему?

— Я ничего от тебя не хочу.

— Прости, Вилли. Скажи, что мне сделать, чтобы всё исправить! Пожалуйста.

— Оставь меня в покое, чёрт побери. Вот, что ты можешь сделать.

Я сел в машину и захлопнул дверь.

Глава 53

Нуждаясь в каждом долларе

Я въехал на парковку «ФудВорлда» и заглушил машину. Моя смена начиналась через десять минут. Я не мог позволить себе пойти на больничный. По расписанию у меня было около тридцати часов в неделю. За семь долларов пятьдесят пять центов в час — что ж, посчитайте. Мы нуждались в каждом долларе. Те, кто брал больничный, быстро обнаруживали, что их часы сократили в качестве наказания.

Из-за торнадо и смерти деда я уже пропустил несколько рабочих дней, и мой чек за эту неделю будет крайне скудным. «ФудВорлд» щедро предложил мне один выходной день с оплатой в связи со смертью близкого родственника. Да здравствует корпоративная щедрость!

Я с отчаянием заметил, что бензобак был на расстоянии поцелуя от опустошения. У меня в кармане лежало около тридцати долларов, в банке ещё меньше. Так как я не мог позволить себе попросить мисс Ору посидеть с Ноем, сыну придётся пойти со мной на работу.

Сейчас он сидел с опущенной головой, положив руки на колени, и выглядел грустным.

Ты в порядке? — спросил я.

Он пожал плечами.

Можешь помочь мне складывать продукты.

Ладно.

Если устанешь, сможешь подождать в комнате отдыха. Там все тебя знают. Никто не будут против.

Ладно.

Я знаю, это скучно…

Всё нормально, папочка.

Когда я закончу работать, мы разберёмся, куда ехать.

Хорошо.

Мне жаль, милый.

Он посмотрел на меня со слезами в глазах.

Джей больше не будет моим папой?

Я покачал головой.

Почему?

У него проблема, и мы не можем это исправить.

Ладно.

Пока он говорил “ладно”, стало очевидно, что это не так.

Мне жаль, — произнёс я.

Всё нормально.

Я знаю, что он твой папа.

Мы увидим его снова?

Не знаю. Возможно.

Ты больше его не любишь?

Я люблю его. Но он сделал кое-что неправильное.

Что?

Я не могу объяснить. Не переживай об этом, милый. Всё будет хорошо.

Но мы увидим его снова?

Я надеюсь на это.

Я вышел из машины, покопался в полиэтиленовых пакетах на заднем сидении в поисках одной из своих фирменных маек. Я переоделся в неё — что было неудобно, в особенности, с гипсом — а покупатели толкали тележки к своим машинам и смотрели на меня.

Старшим по смене в тот день был Калеб.

— Сегодня снова день “приведи своего ребёнка на работу”? — спросил он, улыбаясь своей надменной улыбкой.

— Что-то типа того.

— Ты же знаешь, мистеру Оуэну не нравится, когда дети снуют вокруг касс. Скажи ему не лезть под ноги. Почему бы тебе не пойти на третью? Джалисе нужен перерыв.

Без слов я прошёл к третьей кассе с Ноем на хвосте.

— Привет, милашка, — сказала Джалиса, увидев меня.

Джалиса была темнокожей женщиной, худой, как шпала, которая вела себя по-мужски и говорила так же.

— Привет, — ответил я.

— Ты сегодня привёл маленького мужчину?

— Ага.

— Конечно, ведь уже наступило лето, — она оглядела меня. — Ты в порядке, Вилли?

— Ага.

— Не знаю, как ты можешь работать с этим гипсом, но, полагаю, ты должен делать то, что должен.

— Точнее и не скажешь.

Мы с Ноем начали складывать в пакет покупки её настоящего покупателя.

Будь осторожен, — предупредил я. — Не урони ничего.

Не уроню, — пообещал он.

— Он что, глухой? — спросила покупательница, пожилая женщина с картой для электронного перевода пособий, глядя на Ноя так, будто не могла поверить, что у глухого ребёнка хватает наглости трогать её коробку кошачьего наполнителя.