— Мама!

— …что-то о пропавших обезболивающих, о заведующем хирургией, о заявлении на увольнение по собственному желанию, вместо увольнения по статье. Припоминаешь все это?

— Зачем ты это делаешь? — спросил Джексон.

Она указала на меня своей электронной сигаретой.

— Что это должно значить? — потребовал он.

— Я скажу тебе, что это значит, Джеки. Ты хороший мальчик, но внутри тебя тьма, а этот мужчина и его сын заслуживают лучшего. Что они будут делать, когда тебя снова уволят? Я не особо заботилась, когда ты был сам по себе, но сейчас ты говоришь о свадьбе и детях. Ты не думаешь, что пора надеть пару яиц и разобраться со своей проблемой?

Джексон опустил глаза и медленно покачал головой из стороны в сторону.

— Вы позвонили в ДСО? — спросил я, недоверчиво и из-за того, что она позвонила, и что так свободно в этом призналась.

— Да, позвонила, — открыто сказала она.

— Юнис, я не думаю, что тебе стоит говорить что-то ещё, — вставил её муж.

— Джеки рассказал тебе, что причиной, по которой он бросил медицинскую школу и решил стать медбратом, было то, что он принимал так много наркотиков, что его оценки скатились в бездну? — спросила она. — Если бы не наркотики, мой сын прямо сейчас мог бы быть доктором, но он решил выбрать свои маленькие таблеточки и острые ощущения. Разве не так, Джеки?

— Мама, ты прекратишь это?

— Он рассказывал о том случае, когда разбил свой «Камаро»? Нет? Наверняка он об этом не забыл. В конце концов, из-за него женщина оказалась парализованной ниже пояса. Очень жаль двух её детей и мужа. Он не упоминал об этом? Разве это не любопытно?

Она сделала очередную затяжку электронной сигареты.

— Знаешь, проблема наркоманов в том, что они не заботятся ни о ком, кроме себя. Я вовсе не уверена, что он тот тип мужчины, за которого ты хочешь выйти замуж, Вилли. И я вовсе не уверена, что он такой отец, какого ты хочешь для своего сына. Я совершенно уверена, что верно как раз обратное. Но я знаю своего сына. О, он может быть таким очаровательным! Но когда ты копнёшь чуть глубже, там внутри маленький мальчик, который совершенно потерялся и не знает, какого чёрта происходит, не только с ним самим, но и с теми, кого он, как утверждает, любит. Поэтому, прежде чем мы уедем, я решила выложить все эти карты на стол. Что думаете, ребята? Пожалуйста. Обсудите это между собой.

Мы сидели в потрясённой тишине.

— Наверняка кому-нибудь есть, что сказать? Нет?

Джексон заметно побледнел.

Я был полностью погружён в абсолютную тишину. Мой мозг не мог осмыслить то, что слышит.

Ной ковырялся в своей еде, казалось, не в силах решить, какую из четырнадцати вилок должен использовать. Он не обращал внимания на этот разговор.

— Я должен завтра пойти в ДСО и пройти тест на наркотики, — шёпотом произнёс Джексон.

— Это хорошо! — воскликнула его мать. — И ты его сдашь?

— Не знаю, — признался он.

— Ты не знаешь? Ты, из всех людей, должен знать, что закидываешь в глотку каждый чёртов день. Ты, в конце концов, медбрат.

— Я был в большом стрессе! — недовольно воскликнул он.

— А остальные из нас нет? Ох, серьёзно, Джеки, ты надоел мне со своими бесконечными оправданиями.

— Зачем тебе им звонить? — спросил Джексон. — Какого чёрта с тобой не так?

— Я скажу тебе, что со мной не так, Джеки. Я уже два года слушаю, как ты говоришь о Вилли и о его сыне. Я смотрела все фотографии, которые ты присылал. Такой красивый мужчина, в которого ты влюбился, и такой прелестный маленький мальчик. И я приехала сюда и очень-очень сильно старалась не любить их, потому что, серьёзно, в чём смысл? В конце концов, ты проявишь себя как змея в траве, которой ты и являешься, и опозоришь нас всех, и я никогда не увижу их снова.

— Полегче с ним, — велел мистер Джексон.

— Ох, для этого уже слишком поздно, Стивен. Мы обращались с ним легко слишком долго. Я собиралась держать рот на замке, но затем прочла “Крэкового малыша” и поняла, что Вилли не тот мужчина, кто будет разбираться с этой чепухой. И если я смогла это выяснить, тогда наверняка сможет и он.

Она перевела на своего сына злой взгляд.

— Ты не устаёшь причинять боль людям? Ты не устаёшь причинять боль мне? Я решила, что, если ты не собираешься отращивать яйца и поступать правильно, тогда, ей-Богу, это сделаю я и доведу всё до конца. И какой есть способ лучше, чем позвонить в ДСО и поделиться некоторой очень личной информацией о тебе? Так что теперь у тебя появился выбор, Джеки. Ты можешь принимать свои наркотики или начать эту новую жизнь, которую пытаешься построить, но ты не можешь иметь и то, и другое. Или ты завяжешь и будешь оставаться чистым, или сбежишь, поджав хвост. Может, в следующий раз ты поедешь в Мексику. Или, может быть, отправишься в ад. Не уверена, что меня это волнует. Но ты не разрушишь жизнь этого человека своим эгоизмом. И если ты считаешь, что я веду себя как хладнокровная сука, просто подумай о той женщине в инвалидном кресле, которая больше никогда не будет ходить, благодаря тебе и твоему метаквалону, или что ты там принял тем вечером. И Бог Свидетель, ты попробовал всё, что существует, не так ли?

Джексон закрыл лицо руками.

— Мне жаль, Вилли, — обратилась она ко мне, потянувшись через стол, чтобы коснуться моей руки. — Но, если ты собираешься плавать с акулами, тебе лучше очнуться, в воде приманка.

Глава 51

Нет ничего хорошего в прощании

На следующее утро я отнёс в спальню Ноя кучу мешков для мусора и собрал его вещи — немного одежды, немного игрушек и вещей, без которых нам не обойтись — затем пошёл в свою комнату и сделал то же самое.

Меня не волновало, проснулся Джексон или нет. Меня не волновало, жил он или мёртв. Я находился в таком состоянии, что ему повезло, что у меня не было доступа к огнестрельному оружию, потому что я мог бы выстрелить этому ублюдку прямо между глаз.

Я не сказал ему ни слова после ужина прошлым вечером. Я не из тех, кто объявляет людям бойкот, но он довёл меня до незнакомого состояния, которое было далеко за гранью злости, далеко за гранью всего, что я когда-либо испытывал. Я чувствовал себя преданным.

Он услышал шуршание полиэтилена, пока я набивал пакет шортами, майками, носками и нижним бельём. Он перекатился, открыл глаза.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

Он сел и протёр лицо.

— Ты уходишь? — наконец произнёс он.

— Они, должно быть, соврали, когда сказали, что твой тест на IQ оказался отрицательным.

— Вилли?

— Потерялся в мыслях, да? Хочешь, чтобы я организовал поиски? Я понимаю, для тебя это незнакомая территория.

— Какого чёрта?

— Не разговаривай со мной! — рявкнул я.

Он накинул халат.

— Какого чёрта ты делаешь?

— Мы уходим. Я советую тебе оставить меня в покое, потому что прямо сейчас мне хочется взять этот чёртов гипс и дать им тебе в зубы. И если ты мне не веришь, я буду счастлив доказать тебе, что ты ошибаешься.

На этих словах он побледнел.

Я никогда не был так зол.

— Вилли, пожалуйста, — тихо произнёс он.

— Ной видел, как ты нюхаешь это дерьмо, — сказал я. — Ты сделал это в присутствии моего сына? Мне понадобились недели, чтобы вытащить из него признание, потому что он слишком боялся рассказать мне, что ты сделал. Как ты посмел, мать твою! Перед моим ребёнком!

— О чём ты говоришь?

— Ты знаешь, о чём я говорю!

— Он меня видел?

— Он устроил мне небольшую демонстрацию. Да, я бы сказал, что он тебя видел. Может быть, в следующий раз ты мог бы научить его пользоваться шприцом, чёртов ты неудачник!

Джексон выглядел шокированным.

— И ты знаешь, я думал, что смог бы жить с этим, но потом твоя мама рассказала нам о женщине в инвалидном кресле, и я думал о той женщине всю ночь…

— Я могу объяснить.

— Уверен, что можешь. Такие люди, как ты, всегда могут. Что, если бы в машине с тобой был Ной? Что, если бы это его ты оставил в долбанном инвалидном кресле?