– Нихил! – закричала она, отрывая свои губы от него, когда приняла его полностью.
– Моя! Ты моя, Маккензи! Только моя! – ворчал Нихил, медленно входя и выходя из неё, охнув, когда её киска сжалась вокруг его члена, пытаясь всосать его обратно, в то время как он почти полностью вышел из неё. Не в силах остановить себя, мужчина вошёл обратно так глубоко, как только мог, желая связаться с девушкой на самом примитивном уровне. Нихил уже чувствовал, как сжались его яйца, хотел наполнить её своим семенем, утвердить её, убедиться, что никакой другой мужчина не усомнится в том, что Маккензи принадлежит ему. Мужчина хотел, чтобы его семя укоренилось в ней, и она понесла его потомство. Хотел, чтобы всё, о чем он никогда не смел думать, сбылось. – Богиня, Маккензи!
Мак не могла поверить своим чувствам. Девушка знала, что все они передались ей от Нихила через бусину истинной пары, что она носила. Потянувшись, Мак схватила его косичку, на которой когда-то обитала эта бусина, и почувствовала дополнительный толчок любви – связь, подарившую ей мощный оргазм. Маккензи закричала от удовольствия, когда Нихил взорвался внутри неё.
Нихил лежал рядом с Маккензи в их постели, обхватив девушку рукой за талию, притянув её ближе, и смотрел, как она спит.
«Богиня, он не должен был брать её! Особенно после всего, что она пережила в тот день. Он должен был просто очистить её и позволить отдохнуть... Но он не мог сожалеть об этом, он никогда не пожалеет об этом».
– Лучше бы тебе не делать этого, – сказала ему Маккензи спросонья.
– Что? – спросил Нихил, глядя, как Маккензи пытается открыть глаза, достаточно для того, чтобы взглянуть на него.
– Лучше тебе не жалеть об этом, – сказала она ему. – Если ты только сделаешь это, я надеру тебе задницу.
– Как... Как ты узнала, о чем я думаю?
– Потому что ты сказал, дурачок, – глаза девушки снова начали закрываться.
– Нет. Я только подумал об этом, – шепот Нихила заставил Маккензи вновь открыть глаза.
– Ты, должно быть, сказал это, иначе как бы я услышала тебя?
– Потому что это ещё один секрет кализианцев об их бусинах истинных пар. Когда бусины обмениваются, они позволяют не только почувствовать то, что чувствует другой, но и мысленно общаться с ним.
– Что? – девушка растерянно взглянула на мужчину.
– Только истинные пары, те, которые обменялись своими бусинами и имеют глубочайшую связь, могут слышать мысли друг друга.
– Но мы не... – Маккензи умолкла на полуслове, её взгляд остановился на косе Нихила, на которой когда-то были его бусины истинной пары и Эша. Теперь на середине косички находилась зелёненькая бусина с янтарным вихрем на ней.
Нихил проследил за взглядом своей истинной пары и остановился, увидев, что она держала в своих нежных руках, и почувствовал, как его сердце замерло. Там, на его косе, которую любовно ласкали пальцы его Эша, расположилась самая красивая бусина, что он когда-либо видел. Бусина была более светлая, чем та, которую носила Маккензи, с тёплым янтарным вихрем внутри, вместо его белого, но он всё равно понял, что это означало. Это было невозможно. Маккензи не была кализианкой, но Нихил носил её бусину истинной пары. Он носил её!
– Нихил? Как такое возможно?
– Я не знаю, но могу лишь благодарить Богиню, что позволила это.
– Богиню? – прошептала девушка.
Что-то в тоне его Маккензи, заставило мужчину строго взглянуть на неё.
– Маккензи, что ты скрываешь от меня?
– Я думала, что это был сон, – прошептала она.
– О чем ты говоришь?
– О встрече с Богиней и её парой. Мы, эмм, не очень хорошо поладили.
– Что?! – Нихил не пытался скрыть свое потрясение.
– Она усомнилась в моих чувствах к тебе, что они настоящие, потому что я не верю в бусину.
– Не веришь? – спросил он.
– Я верю в тебя, Нихил, с бусиной или без. Но я всегда буду любить, беречь и защищать бусину так же, как и тебя, всю оставшуюся часть моей жизни, – девушка посмотрела на свою косу, с его бусинами истинной пары и Эша и улыбнулась. Она почему-то знала, что будет там.
«Бусина Дашо».
Потянувшись, Маккензи сняла янтарную бусину с белыми искорками, пробегавшими по ней, и посмотрела на Нихила.
– Нихил Козар, ты будешь моим Дашо? Я клянусь, если ты примешь этот шарик, я всегда буду любить и защищать тебя всем сердцем и душой, и когда Богиня призовёт меня войти в землю обетованную, я всё равно буду бороться, чтобы остаться с тобой.
Нихил почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он смирился с тем, что никогда не наденет её бусину Дашо. Мужчина думал, что ему хорошо и так, но теперь он понял, насколько сильно желал носить её бусину.
– Маккензи Уортон, я принимаю тебя как мою Эша, как принимал раньше и всегда приму с бусиной или без. Ты – моя любовь, моё сердце и моя душа, и если Богиня призовёт меня в землю обетованную без тебя, я откажусь и останусь с тобой.
Обхватив её пальцы своими, Нихил вместе с Маккензи поднёс шарик ближе, и бусина, казалось, соскочила с кончиков их пальцев, чтобы прочно прикрепиться на середине косички Нихила.
Мак несколько мгновений разглядывала бусину, а затем взглянула Нихилу в глаза.
– Я люблю тебя, Нихил. С этими бусинами или без них, ты – единственный, предназначенный мне, единственный, кого я когда-либо полюблю. А теперь, – Мак подарила Нихилу дразнящую улыбку, – покажи мне, как сильно ты меня любишь.
Эпилог
Верховный Главнокомандующий Кализианской обороны смотрел на женщину, мирно лежавшую в регенераторе, и чувствовал, как неистовая ярость наполняет его. Луол отказался перемещать её, заявив, что её состояние настолько хрупко, что он не станет рисковать, не имея возможности немедленно закрыть блок, если вдруг понадобится.
Её раны были исцелены, насколько возможно, но она до сих пор отказывалась просыпаться. А ещё Луол сказал, что худшие из её ран – сломанные кости, зажившие в шахте – восстановить невозможно, и что они до сих пор причиняют женщине боль.
Это было неприемлемо для него. Ни одна женщина не должна страдать. Особенно это маленькое, хрупкое на вид существо, от которого мужчина никак не мог оторваться. Она была слишком красива и беззащитна. Трейвон никогда не видел женщин, настолько прекрасных, и знал, что сделает всё для того, чтобы обеспечить её безопасность... Или умрет, пытаясь.
Конец