Пароход прошел мимо восточного и северного берегов острова и стал приближаться к тому месту, где в прошлый раз «Лахтак» был сорван с якоря.
Стояла удивительно тихая погода.
Вдруг Кар, не отрывавший бинокля от глаз, вздрогнул. На берегу оп заметил людей. Одновременно с берега долетел звук выстрела. За ним другой. Но больше не стреляли…
Пароход медленным ходом направился к берегу.
На палубе очень волновались. Бинокли были лишь на капитанском мостике, и те, кто стоял на палубе, не могли ясно рассмотреть, сколько людей на берегу, по дальнозоркие уверяли, что больше пяти человек.
Кар часто протирал стекла бинокля, но и он ясно видел на острове восемь или девять человек.
Матросы быстро спустили шлюпку. Лейтэ взял с собой Соломина и трех норвежцев; к ним присоединился Запара. Четверо весел погрузились в воду, и шлюпка стрелой помчалась к острову.
Кар продолжал смотреть в бинокль. Он видел, что группа людей на берегу увеличивалась. Ему казалось, что их уже двенадцать. Это было больше, чем осталось на острове и погибло в шлюпке.
Но вот шлюпка приблизилась к «Лахтаку», и Кар узнал на носу фигуру…
- Не может быть!.. - воскликнул он, увидев на носу в шлюпке капитана Гагина и тех девятерых «покойников», которые были уже записаны как утонувшие. Значит, вся команда «Лахтака» была жива, здорова.
Прибывшие с острова были так взволнованы, что сначала не могли вымолвить ни слова. Никто не ограничивался пожатием рук: моряки обнимались и целовались. Друзья, уже потерявшие надежду когда-нибудь встретиться, стояли вместе на палубе своего парохода.
Кар сбежал с мостика, расцеловался с капитаном Гагиным и со всеми товарищами. Еще никогда команда не видела своего старшего штурмана в таком настроении. Он крикнул «ура!», которое все подхватили. Норвежцы, стоявшие до сих пор молча, также кричали изо всей силы.
Но все это никак нельзя было сравнить с тем, что произошло, когда невольные робинзоны увидели перед собой Вершемета, который выскочил на палубу с ружьем в руках и начал стрелять. Ведь охотник был десятым из той шлюпки, которую перевернула волна. Только девять человек доплыли до берега. Решили, что он утонул.
Островитяне молча глядели на Вершемета. У некоторых раскрылся рот, у иных же руки потянулись к затылку. Им казалось, что это сон.
Наконец капитан Гагин повернулся к своим товарищам и спросил:
- Кто же был в шлюпке десятым?
- Я, я, капитан! - прогремел Вершемет, расставляя руки для объятий.
- Разрешите же мне спросить, - сказал Кар, - кто в нашей команде был двадцать девятым и тридцатым? - и он посмотрел на двух человек, с которыми успел обняться и поцеловаться, но которых видел впервые.
- Летчик Бариль, - отрекомендовался один из них.
- Борт-механик Зеленец, - сказал другой.
Радист послал «молнией» радостное сообщение в Архангельск.
Штурман Кар прошел с Гагиным в капитанскую каюту. Тут он рассказал ему обо всем, что произошло с «Лахтаком». Затем штурман Кар выслушал рассказ капитана Гагина.
После того как шторм перевернул шлюпку, все ухватились за нее. Их, полуживых, выбросило на берег. Собравшись вместе с теми, которые оставались на острове, они провели первые дни в надежде, что «Лахтак» спасется от шторма и вернется. Но вскоре льды окружили остров, и надежда на это исчезла. Пришлось устраиваться на зиму. Из камня, мха и шкур построили жилище. Заготовили мяса. Охотились осторожно, экономя патроны. Последние выпустили в воздух, когда увидели «Лахтак». Поздней осенью неожиданно над островом показался самолет. Был туман и ветер. Летчик повел самолет на посадку, но, когда машина уже приземлилась, произошла авария. Летчик и борт-механик рассказали об исчезновении «Лахтака» и о «Белухе», которая вышла на розыски парохода и его экипажа. На самолете были запас патронов, кое-что из одежды, консервы, шоколад и немного бензина. Все это очень пригодилось «робинзонам». Вместе с летчиками они упорно боролись за жизнь, приспособляясь к суровой арктической природе. Благодаря своей энергии, остались все живы и здоровы.
Когда Гагин окончил, штурман Кар сказал:
- Капитан, я временно взял на себя командование судном. В связи с отсутствием многих членов команды сделал ряд перемещений и пополнил экипаж норвежскими моряками со шхуны «Исбьорн». Теперь вы возвратились и…
- Дорогой Кар, - перебил штурмана капитан Гагин,- вы, собственно говоря, должны и далее командовать «Лахтаком», а меня отвезти на берег и передать судебным властям вместе со шкипером Ларсеном.
- Ну, капитан, вы что это выдумываете! Вы имели полное право оставить пароход, чтобы посетить остров. Ведь море было совершенно спокойно. Кроме того, мы все уверены, что благодаря вашей энергии все те, кто остался на острове, смогли пережить там суровую полярную зиму. Старший штурман слушает вас, капитан!..
«Лахтак» оставил остров Уединения, взяв курс на остров Диксон, находящийся в устье Енисея.
Через три недели «Лахтак» вернулся в Архангельск.
Ледокол «Хатанга», пробыв у острова Лунной Ночи полтора месяца и построив там научно-исследовательскую станцию, отправился в обратный рейс.
Капитан Гагин получил назначение на другой пароход. Вместе с ним туда перешел механик Торба. Кар был назначен капитаном «Лахтака». Степа поступил в морской техникум. Павлюк пошел учиться на курсы машинистов и одновременно продолжал изучать радио. Запара обрабатывал материалы своих научных исследований, готовясь к отъезду в следующем году иа остров Лунной Ночи.
Остальная часть экипажа осталась на «Лахтаке». Кроме того, на «Лахтаке» остались штурман Бентсен и матрос Эрик Олаунсен. Прочие норвежцы возвратились домой.
Вершемет выехал охотиться на Землю Франца-Иосифа.
Ларсен и Ландрупп сели на скамью подсудимых. Первый был наказан десятью, а второй - пятью годами концлагеря.
Время шло. Иногда в Архангельском порту встречались два старых капитана: Иван Федорович Шеболдаев и Федор Иванович Мамуев.
- Помните ли, - спрашивал Федор Иванович, - как я говорил, что «Лахтак» не могло отнести на север вдоль берега Новой Земли?
- А помните ли вы, - отвечал Иван Федорович, - как я доказывал, что «Лахтак» не мог быть отнесен на юг вдоль берега Новой Земли?
НИКОЛАЙ ТРУБЛАИНИ
«Моя цель - зажечь юных читателей желанием стать исследователями Арктики, моряками, которые не боятся штормов, авиаторами, которые сумеют повести самолеты на тысячекилометровые расстояния, инженерами и учеными, которые познают все тайны природы, побеждают все стихии».
Эти слова принадлежат замечательному украинскому писателю Николаю Трублаини, чье творчество представляет собой неоценимый вклад в сокровищницу советской детской литературы. Его книги «Лахтак», «Шхуна «Колумб», «Путешественники», «Глубинный путь», «Домик на льду», «Приключения в воздухе», «Маленький посланец» и другие завоевали большую популярность и нашли себе миллионы друзей среди юных читателей.
Николай Петрович Трублаини (настоящая фамилия Трублаевский) родился 25 апреля 1907 года в селе Ольшанка, Крижопольского района, Винницкой области.
Родители будущего писателя жили очень бедно. Отец, простой лесоруб, вынужден был оставить семью и выехать в Сибирь в поисках работы. Матери, которая была сельской учительницей, пришлось одной воспитывать сына. В 1915 году она отдала его в Немировскую гимназию.
Учился Трублаини очень хорошо, много читал книг, особенно о морских путешествиях, но гимназию не закончил. Великие события совершались на родной земле: разразилась
Октябрьская революция, страна была охвачена пожаром гражданской войны. Коля, тогда еще двенадцатилетний мальчик, не хотел оставаться в стороне от борьбы молодой республики Советов с многочисленными врагами. Он бежал на фронт. Но несчастный случай помешал осуществлению его планов: в дороге он повредил себе ногу и вынужден был возвратиться домой.