αΩαΩαΩαΩαΩαΩαΩα

– Ух ты, красота! – Даниэль стоял во внутреннем дворе и рассматривал совершенное произведение. После того как продавец доставил ели, а отец и муж Рут Тони, установили одну ель во дворе, Даниэль принялся украшать ее гирляндами. Между тем наступил вечер, и дерево сверкало в праздничном блеске.

– Мы хорошо справились, – подтвердил подошедший к Даниэлю Тони. – Реально красиво, и в снежный пейзаж вписалось.

– Рождественское совершенство!

– Не хватает только глинтвейна и немного рождественской музыки, и было бы прекрасно, – прокомментировал шурин.

– «Слаще колоколов никогда не звучало…», – пропел Даниэль. Почему то на ум пришла эта песня.

– «… как на святках…», – продолжил Тони и засмеялся. – Ох, мы оба должны прекратить петь.

– Я согласна с вами.

Даниэль повернулся и видел мать, которая подошла к ним с подносом. Она улыбалась и выглядела довольной.

– У меня есть для вас, чем подкрепиться, – пояснила она.

– Ты лучшая! – Даниэль потянулся за бокалом, из которого вился пар и понюхал. – Глинтвейн, – отметил он в восторге.

– В яблочко, мое сокровище!

– Ух ты, теща, – вмешался Тони и также взял бокал, и нараспев продолжил, – «когда мы выпьем два, из третьего будут звучать голоса ангелов…»

Даниэль рассмеялся.

– Что же здесь смешного?

– Ребята пели, Вальтер, – сказала мать Даниэля своему мужу, который только что вышел во двор.

– Тогда я тоже выпью глинтвейн на всякий случай. Их пение можно вынести, только если ты достиг определенного уровня.

Этот комментарий побудил всех рассмеяться.

– Он прав, – поддержала мужа мать, подав ему бокал и беря себе последний. – Ура, мои дорогие!

– Это очень хорошо, что вы здесь. – Отец Даниэля посмотрел на дерево, а затем на Даниэля и Тони. – Я благодарю вас за помощь.

– Не за что. Это доставило нам огромное удовольствие, – единогласно ответили они.

– Вместе вы говорите лучше, чем поете, – пошутила мама Даниэля. – Но теперь быстро в дом, пока не замерзли.

– Хорошая идея. Что у нас поесть? – Тони взял поднос у тещи и обнял за плечи.

– Что скажете о горячем супе со свежеиспеченным хлебом?

– Отлично, – сказал Тони довольно.

Даниэль смотрел, как они шли через двор к дому, и понял, что отец хотел остаться с ним. Впрочем, он не собирался возражать.

– Папа, тут холодно.

– Что ты говоришь мой мальчик, – ввернул его отец. Он выглядел удовлетворенным. – Дерево выглядит замечательно. Я рад, что в этом году мы возродили эту древнюю традицию.

– Да, красиво, – подтвердил Даниэль. – Раньше к нам приходило много людей. Пили глинтвейн, ели мамин гороховый суп и выпечку, и пели рождественские песни, – вспомнил он.

– Так будет и в этом году. Твоя мать не сказала тебе, что она пригласила всех знакомых и родственников послезавтра?

– Забыла, наверное, – хмыкнул Даниэль. Обычно мать не скрывала такие вещи. Теперь ему стало понятно, почему она в последние дни, проводила все время на кухне – она намерена накормить половину земного шара.

– Да, у нее слишком много дел сейчас, вот и забыла, – защитил ее муж. – Кроме того, сейчас ей не до моей болезни. Это ведь недурно.

– Не знаю папа, – его желудок сжался. Как не игнорируй болезнь отца, мысли всегда возвращались к ней. Даниэль размышлял о разговоре с сестрой. Нет, она неправа. Ничего хорошего не могло возникнуть из этого диагноза. Жизнь была жестока. Никак иначе. Даже рождественское настроение не могло скрыть этого.

– Я пойду в дом. Ты идешь? – спросил отец.

– Дай мне еще минутку, – попросил Даниэль.

– Но не слишком долго, иначе я затащу тебя в дом, – пригрозил тот.

Даниэль взглянул вслед отцу и изумился его силе. Не было признаков того, что тяжелый недуг его удручает. Он казался счастливым. Даниэль посмотрел на небо. Уже совсем стемнело, и на безоблачном небе можно было увидеть первые звезды. На улице царила холодная ночь, и мир был погружен в снег и тишину. Даниэль был очарован звездным небом, как в детстве. Ему показалось, что одна, особо яркая звезда наблюдает за ним, но тут же он гневно себя отдернул.

– Черт, абсолютная чепуха какая-то, – Даниэль энергично выругался.

– Что это ты, разговариваешь сам с собой?

Засмотревшись на небо, Даниэль не заметил, что кто-то приблизился к нему, и испугано обернулся.

– Господин Мейснер? – удивился Даниэль, – что привело вас сюда? – человек, стоявший напротив – его бывший учитель немецкого языка и литературы из гимназии. Он жил в соседнем городке, где и находилась гимназия. В течение многих лет он не видел его.

– Твоя мать испекла печенье для нашего школьного базара, который будет на выходных. Хотел забрать, – пояснил господин Мейснер. – Я не знал что ты в городе, – добавил он, осматривая своего бывшего ученика.

– Ну да, приехал, – ответил Даниэль. – Вы еще работаете в гимназии? – спросил он больше из вежливости, чем из интереса.

–Конечно, – ответил господин Мейснер. – Может, ты посетишь нас в субботу, раз ты здесь?

– Я не знаю, – на самом деле, Даниэль неохотно вспоминал об учебном времени.

– Подумай об этом. Я был бы рад видеть тебя там.

– Посмотрим, – ответил Даниэль уклончиво.

– Ну, тогда я пойду за своим печеньем. Кстати, выглядишь шикарно: из долговязого простофили ты превратился в настоящего мужчину.

– Хм… – пробормотал Даниэль. Что это было? Даниэль вспомнил уроки немецкого языка. Было смертельно скучно, и господин Мейснер имел трудности со своим учениками. Правда, это можно было оправдать неопытностью – это был первый год стажировки господина Мейснера после окончания института.

– Эй, я ухожу. Был рад тебя снова увидеть, – он протянул руку Даниэлю, и пожал на прощание.

– Да, мне тоже было приятно Вас увидеть. Увидимся. – Даниэль задумался. Что-то было странным в этой ситуации, но что именно, понять ему не удалось.

– Увидимся в субботу, – отметил господин Мейснер, и пошел к дому.

ГЛАВА 3

– Однако, вы не пожалели сил и издержек, чтобы сделать этот вечер чудесным, – заметил признательно господин Мейснер, когда он присоединился к Даниэлю за столом.

– Эта похвала исключительно моим родителям, – ответил он. Даниэль не мог отрицать, что разделяет мнение своего бывшего учителя. Этим вечером, все было совершенным. Даже погода, которая была холодной и ясной. – Это была хорошая идея, возродить старую традицию, – добавил он с грустью, потому что втайне боялся, что это будет одноразовое действие.

– Вы ведь на самом деле счастливы, вы не притворяетесь, – сказал господин Мейснер, изучая своего собеседника. – До сих пор не примирились с малой родиной?

Даниэль насторожился:

– Что вы имеете в виду?

– Я застал то время, когда поведение людей по отношению к тебе изменилось, после того, как ты проявил себя.

– Я вовсе не знал, что Вы в курсе этого. – Даниэль удивился, что эта история так известна, что ее обсуждали даже в соседнем городке.

– В свое время, эта тема была номер один для разговоров, – поставил его в известность господин Мейснер. Выглядел он при этом очень смущенным. – Ты же знаешь, как люди любят сплетни. И то, что ты объявил о смене ориентации, было чем-то совершенно новым, здесь, в этой местности.

– Это было давно, и меня не волнует, что думают другие. Я – гей, и не собираюсь оправдываться за это, – упрямо сказал Даниэль.

– Ты конечно прав, – Мейснер сделал глоток глинтвейна, прежде чем продолжил, – лично я, нашел твой поступок смелым.

– Честно? – Даниэль был неподдельно изумлен. – Почему?

– Здесь глубинка, спрятанная на задворках цивилизации. Так что, стереотипы тут сильны как тогда, так и сейчас, – признался господин Мейснер. – Но вернемся к теме. Здесь на периферии, твое заявление было сенсацией. Ты, Даниэль не мог не заметить этого.