Глава 19
Самосуд
Каждое утро Мишель было спланировано до мелочей. Рутина, доведенная до автоматизма: чистка зубов, облачение в рабочую форму, завтрак на скорую руку – яблоко или банан. Разницу во вкусе она все равно не ощущала. Она превращала свежий корень имбиря на терке в горку светло-желтых червячков, заваривала их в горячем чае. Вкус свежего имбиря освежал ротовую полость, Мишель удивлялась жгучим ощущениям на языке. Она также следовала советам разных гуру по вопросам питания и здорового образа жизни: принимала по утрам ложку семян чия и спирулину, водоросль в виде таблетки, заменяющую вегетарианцам мясо благодаря высокому содержанию белков и железа.
У Мишель выработалась привычка соревнования с самой собой: она каждое утро засекала время, соревнуясь сама с собой – у нее все меньше минут уходило на то, чтобы привести себя в порядок, накормить кошек и выполнить утренний туалет матери.
Стив, точный как часы, появился на пороге, готовый для утренней пробежки. Мишель радостно чмокнула его в щеку:
– Доброе утро!
– Доброе. Ты хоть немного спала?
– После работы высплюсь. Ты в курсе, что на нашей планете шесть стран практикуют казнь – забивание камнями?
– Нет. А помнишь, в Библии, проститутку хотели забить камнями? Иисус обратился к толпе со словами: «Кто безгрешен, пусть первый кинет в нее камень». И толпа разошлась.
– Я не думаю, что кто-то смог бы остановить тех палачей. Возможно, для некоторых людей убийство безоружного человека повышает самооценку?
– А может быть, они искренне верили, что казнимый виновен и заслужил эту ужасную смерть?
– Никто не заслуживает ужасной смерти.
Они некоторое время бежали молча. Сентябрь во Флориде – прекрасный месяц. Летняя духота, мертвой хваткой державшая воздух три месяца, стала отпускать свои коготки ночью. Утренняя прохлада обнимала городок росой и свежестью. Олеандры, розы, каллистемон, канны цвели во дворах и радовали глаз.
– Я не представляю себе, как ты можешь работать и выполнять все свои обязанности, зная, что ночью умрешь. Любой на твоем месте бы впал в депрессию. Я, например, – Стив искренне восхищался Мишель.
– Нет, все в порядке. – Она стала загибать пальцы. – Я все-таки живая-здоровая. Я вступила в контакт с внеземной цивилизацией, если так можно выразиться, и у меня есть ты! Мне есть чем заниматься, пусть это не творческая и высокооплачиваемая работа, у меня есть кого любить и о ком заботиться. – Слова Мишель звучали звонко и оптимистично, как трели утренних птиц, славящих Солнце и жизнь.
После работы Мишель в первую очередь занялась уходом за матерью, потом пропылесосила и проветрила комнаты, поужинала, приняла душ, покормила кошек.
Когда пришел Стив, она взяла его лицо обеими руками и поцеловала щеки.
– Спасибо, что пришел.
– Нет проблем.
Мишель легла в постель поверх полотенец и приготовилась к очередной «реабилитации»: закрыв глаза, настроилась на Тави. Она представила его лицо, фиолетовые волосы и глаза, вспомнила про преступление, которое он недавно так хладнокровно совершил.
– Реабилитация, старт! – скомандовала она и себе, и Тави, и Смотрящему, который контролировал транспортировку их душ из тела Мишель в тела других носителей.
Сначала она лежала молча, перебирая в уме континенты – какой на этот раз? Уж точно не Антарктида! Когда ее глаза все-таки склеились от усталости и сна, первое, что она увидела, была голограмма Земли, из которой, как и в первый раз, выделился континент, на этот раз Южная Америка. Там тоже пульсировали разные точки – люди переживали, страдали и умирали. И вот одна из красных, пульсирующих энергией страха, боли и ужаса точек увеличилась, превратилась в длинную полую трубочку… и засосала ее внутрь. Стремительный полет был коротким, больше похожим на падение, точно таким же, как и в первый раз.
Девушка очнулась в молодом мужском теле: она ощущала его мышцы, кости, его страх. Кто-то держал ее носителя за волосы, она успела увидеть острую отвертку, приближающуюся к ней. Невыносимая боль разорвала сознание на части; оба глаза Носителя выковыривались острым предметом.
«Меня ослепили!» — мысль-крик в сознании Мишель вспыхнула и померкла, сменившись другой – «Что дальше?» Казнь, жертвоприношение, несчастный случай, заказное убийство? И главное – зачем?
Группа мужчин, ослепив юношу, принялась избивать, раздевать и унижать… Носитель то терял сознание, то снова приходил в себя, когда его обливали холодной водой. Чувство боли и стыда захлестывало. Это было невыносимо быть наблюдателем и жертвой одновременно.
Когда он стоял, скрюченный на четвереньках, Мишель показалось, что Страх невидимым всадником сидит у него на спине, сжимая коленями грудную клетку.
Носитель прекрасно понимал, за что с ним так расправляются, и внутренне был готов умереть.
«Полицейские предупреждали меня, что именно так и будет», – услышала девушка его последнюю связную мысль. Все остальные мысли-крики были похожи на рваные бусы из бисера. Без связующей нити сознания они ничего собой не представляли.
Стив нервно ждал окончания ее кошмара. То, что происходило со спящей девушкой, напомнило ему сцену из фильма ужасов про полтергейст: невидимая сила ломала и мучила безропотного человека. Мишель металась, из ее глаз текла кровь, она то раскачивалась, стоя на четвереньках, то сжималась в клубок, закрывая голову как человек, которого бьют ногами.
Стив сбегал в ванную, принес смоченное в воде полотенце.
Когда реабилитация подошла к концу, носитель испустил дух, а тело Мишель перестало биться в конвульсиях. Несколько минут ее душа пребывала где-то там, в другом теле-стране-измерении, и Стив уже начинал волноваться – вызывать «скорую» или нет? Тело его девушки было лишено признаков жизни.
Но тут, как лампочка в темной комнате, включилось сознание Тави-целителя. Пошел процесс стремительной регенерации: глаза стали восстанавливаться в первую очередь.
Юноша приложил к лицу Мишель мокрое полотенце, вытер кровь, потом осмелился дотронуться до ее вспотевшей ладони.
Веки девушки слегка дрогнули, и она открыла глаза.
– Ты вернулась! – он громко выдохнул. В его глазах блестели слезы. – Я не могу даже представить…
Мишель кивнула, попыталась встать, но потеряла равновесие. Стив подхватил ее и понес. Все повторилось: горячий воскрешающий душ и смывание следов издевательств.
Регенерация завершилась, но состояние бессилия не покидало девушку.
– Мне лучше, – пробормотала Мишель, поборов тошнотворную усталость, и продолжила отмываться сама.
Когда она вытерлась и надела чистый халатик, то, встретив усталый и смущенный взгляд Тави в зеркале, отвела свой. Им было стыдно и противно обсуждать очередной кошмар.
Стив к ее возвращению уже убрал окровавленные полотенца с постели и бросил в стирку.
Мишель вернулась в спальню, села, обняла подушку, и стала грызть заусенцы.
– Как ты? – спросил взволнованный Стив.
– Я была в теле педофила. Он был осужден за свои преступления, а другие заключенные его ослепили и изнасиловали. И он знал, что это его ждет.
– Не понял. Самосуд в тюрьме? Уголовники расправились с таким же уголовником, как они сами?
Мишель покачала головой. Говорить о только что пережитом было нелегко.
– Преступники отомстили насильнику детей. Принесли его в жертву во имя будущего, понимаешь? Срок педофилу был назначен небольшой, лет десять, и преступники постарались, чтобы он никогда не увидел света и никогда не прикоснулся к телу ребенка. У них у всех – у убийц, мошенников, воров – дети растут на свободе. И в тюрьме зверски казнить насильника считается благородным правым делом.
– Прямо как в Ветхом завете: око за око, кровь за кровь! Я не знал ничего такого про нас, про землян, – прошептал Стив и взял ее ладони в свои. – А что по этому поводу думает Тави?