– Мы на Кассиопее никогда не приносим никого в жертву, – констатировал с осуждением узник номер двадцать восемь.
Мишель задумалась на секунду, вылезла из душа и ответила, вытираясь:
– Нет, дорогой мой, это то же самое, что сделал ты!
– Я не понимаю.
– Ты принес в жертву тех, кто тебя предал, чтобы вернуть себе чувство собственной значимости. Только твое унижение и отверженность ты смывал не кровью петуха или барана, а кровью Альрами и ее любовника, как его там….
– Рокс, – тихо ответил узник.
– Вот, ты свои проблемы пытался решить через пролитие жертвенной крови двух людей. Тоже своего рода личный ритуал. Ты же подготовился, не так ли?
Мишель увидела его изумленное лицо вместо своего в зеркале. Его брови приподнялись домиком, лавандовые глаза округлились, а зрачки сузились.
– Хорошо, что твои глаза – не озера, а то я бы в них утонула, – кокетливо пошутила Мишель, довольная, что пригвоздила сознание инопланетянина своей земной логикой.
Она завернулась в розовый халатик и вышла из ванны в свою комнату, где Стив недвижно сидел, уставившись на окровавленные полотенца на полу, как будто это были не полотенца, а голова Медузы Горгоны, превратившая его в каменную статую.
Девушка подошла к своему парню и дотронулась до его светлых прямых волос. Стив встал, прижал ее к себе обеими руками и осыпал поцелуями усталое лицо.
– Господи, как ты меня напугала!
– В следующий раз можешь надеть памперс, – она улыбнулась. – Я в полном порядке, не переживай… – прошептала Мишель, обдумывая, с чего лучше начать посвящение друга в ее тайну.
– Ты расскажешь толком, что с тобой происходит? – Стив взял ее за руки, притянул к себе и посадил на колени.
– Инопланетяне используют нас, землян, как тюремные камеры для своих преступников. Там у них нет боли, и поэтому реабилитацию, как они это называют, нарушители тамошних законов проходят здесь. Я – «носитель», тюрьма для убийцы с Кассиопеи. Мой узник все слышит, видит и чувствует, что слышу, вижу и чувствую я.
Она замолчала на мгновение, потом добавила:
– Его зовут Тави, и он сказал, что ты хорошо целуешься. Сарказм, наверное.
– А при чем тут истекание кровью? – недоумевал Стив, проигнорировав странный комплимент.
– Я согласилась пережить с Тави мучения в других носителях. Это возможно, когда я сплю. Наши души на время покидают мое тело, и переносятся в тело жертвы. Кровь – побочный эффект этой так называемой «реабилитации».
Девушка вопросительно заглянула в голубые глаза Стива. Все это звучало дико и ужасно, и она боялась, что оттолкнет робкого юношу такими признаниями.
– После того что я сейчас увидел, я поверю всему, – Стив нервно засмеялся и обнял ее. – Но две души в одном теле… Это забавно.
– Что тут забавного? Ничего смешного нет.
– Видела фильмы про экзорцизм? Ну, когда в тело человека вселяется демон, которого надо изгнать…в твоем случае, инопланетянин делит с тобой тело. Мурашки по коже.
Мишель, не вставая с его колен, продолжила:
– Именно поэтому я не могу быть с тобой близка. Тави все время с нами. Я обязана помочь ему вырваться из нашего мира, чтобы он навсегда оставил мое тело. Я имею право на личную жизнь без посторонних глаз и ушей. И без снисходительно-язвительных комментариев. Понимаешь?
– Понимаю. Значит, инопланетяне научились посылать души в другие миры. А что происходит с душой, если физическое тело твоего узника умрет?
– Наши души как дивиди. Вставляются в разные тела-компьютеры. Когда диск души покидает одно тело, оно перемещается в другое. Я читала книги про реинкарнацию. Думаю, именно поэтому некоторые люди вспоминают свои прошлые жизни.
– А как насчет рая? – спросил Стив. – Я надеюсь, я не зря в церковь хожу?
– Я не уверена. Может быть, все дивиди собираются вместе в большом компьютере Творца?
Оба помолчали.
– Ты поможешь мне с этими «реабилитациями»?
Стив понимающе кивнул:
– Не сомневайся. Я буду с тобой каждую ночь, столько, сколько понадобится! – сказал он без капли сомнений, и, уходя, страстно поцеловал Мишель.
Девушка закрыла за ним дверь, бросила в стирку с отбеливателем кровавые полотенца, вернулась в спальню и попыталась уснуть, но образы шаманки и жертвенного ножа отбивали чечетку на ее извилинах.
Уставшая бороться с бессонницей, Мишель пошла взять из холодильника воды и устроилась поудобнее с ноутбуком на своей постели.
Интернет, хранитель всемирных знаний, в лице Википедии и Ютуба, выплюнул все леденящие душу детали на тему «жертвоприношение животных».
Тави молча поглощал всю информацию, штудируемую Мишель, как губка. Закрыв ноутбук, девушка спросила его:
– Ну и что мой заключенный думает теперь?
Нависло длительное молчание, достаточно длительное, чтобы принести в жертву еще одну птицу.
– Я понял, почему вашу планету избрали для реабилитационных целей.
– Замечательно, а то я переживала, что ты потерял всякую способность думать после произошедшего, – съязвила девушка, откусывая заусенец и слизывая капли крови с пальчика.
– Ваш мир полон безумия и извращений, – сделал вывод Тави.
Мишель задумалась, покачала отрицательно головой.
– Культура. Все дело в культуре. Нас учили уважать чужие традиции-религии-культуру, мы это называем быть политически-корректными.
– Не согласен. Не стоит уважать или принимать такие аспекты чужой культуры как насилие, невежество.
– Сказал кто? Убийца?
Мишель взяла в руки самую нудную книгу всех времен и народов, «Уход за парализованными больными», практическая мудрость которой погрузила ее в сон.
Глава 18
Казнь
В жизни Мишель утвердились новые привычки. Будильник поднимал ее в пять утра, она на автопилоте одевалась во что-нибудь комфортное, с любовью почесывая холки и ушки своих кошечек Жасмин и Тигренка.
После ухода за матерью девушка занималась йогой под руководством тренеров из Ютуба, отжимала гантели. А Стив каждый день помогал ей перемещать Анжелику из постели в инвалидное кресло и обратно, но Мишель не могла дождаться, когда же она окрепнет физически, чтобы самой поднимать мать.
Когда пришел Стив, они обнялись и начали пробежку по своему спальному району. Мишель не терпелось обсудить с другом древние ритуалы жертвоприношений, но она ожидала, что он первым начнет беседу. К ее удивлению, Стив молчал.
– Почему ты не спрашиваешь о моем вчерашнем кошмаре? – не выдержала Мишель.
– Тебе кто-то перерезал горло, я видел собственными глазами твои предсмертные конвульсии. Я всю ночь не спал. Это нездорово – обсуждать кошмары.
– Я была в теле черного петуха. Ритуал происходил в какой-то африканской стране.
– Ты загуглила уже что к чему?
– Ну да. Как и ты, не могла уснуть, зато нарыла, что жертвоприношение животных очищает карму людей, что-то вроде индульгенции в католической вере. Покупаешь черного петуха или козу, приходишь к шаману, тот убивает животное, читая заклинания, и твои неудачи отступают, – не без некоторого цинизма объяснила Мишель.
Стив уставился на нее широко раскрытыми глазами, они были как две большие ягоды голубики с местной агрофермы.
– Тебе перерезали шею, чтобы вернуть чью-то удачу? Я не слышал о такой традиции. Другие культуры такие… странные, – покачал он головой.
– Мне не верится, что в современном мире еще практикуют магию Вуду! Варварство, – вырвалось у девушки.
– Если бы те люди видели, как сытые американцы сметают друг друга и топчут до смерти себе подобных на Черную Пятницу, чтобы купить побольше дешевой электроники, они бы решили, что это мы варвары.
Прежде чем уйти на работу, Мишель закрыла дверь в свою комнату, чтобы Тигренок и Жасмин не заходили туда и не линяли. Она хотела оградить Стива от аллергии.