– Тави сейчас ничего не думает. Когда я была в душе, он сказал, что у них там никому в голову не пришло бы наказывать человека сексом – там же нет боли.

– Что-то мне на Кассиопею захотелось, – попытался пошутить Стив. – Знаешь, мы должны перенести реабилитации твои в ванну. Меньше уборки будет.

Попрощавшись, Мишель осталась наедине с собой и ее узником. Девушка размышляла о своем последнем носителе. Ему не было тридцати лет, но темная страсть к детям уже овладела его разумом, сделала рабом, узником своего тела, и так продолжалось, пока полиция не поймала его.

– Тави, а что если бы ты вообще не дал мне знать о своем существовании? Такое бывает?

– Я не мог, я переживал то, что натворил. И поэтому тебе снились кошмары.

– Я одного не понимаю, зачем твои Смотрители рассекречивают себя, заключая узника в носителя, который должен согласиться на реабилитацию и муки, а вдруг он не согласится? А не проще ли без посредника? Без меня? Я не при чем тут. Послали бы тебя туда, где войны, нищета и голод, ты бы настрадался по самое не хочу, особенно в теле… подростка, их там с малолетства насилуют, продают в рабство…

– Такое, конечно, имеет место, без сомнений, – ответил убийца с глазами цвета лаванды. – Мне думается, я своего рода эксперимент… Ведь тебя искали. Из-за Альрами… Они знали, что я буду в зеркале видеть твое лицо, ее лицо, и переживать, выжила ли она, жив ли мой ребенок? Это грустно, что тебе приходится проходить все это вместе со мной.

– Понятно. Мне грустно, что ты становишься свидетелем всего грязного белья моей цивилизации, – вздохнула Мишель.

Глава 20

Смерть как дань традиции

Новый день, расписанный по минутам, был подобен постукиванию по клавиатуре опытной машинисткой, которая набирает текст, не глядя на свои пальцы. Мишель хотелось, чтобы время пролетело быстрее, поэтому она не давала себе присесть и расслабиться. Ожидание ночи, ожидание новой казни и новых неприятных впечатлений держали ее в напряжении. Стив, такой родной и привычный, возвращался каждую ночь, и тиски напряжения ослабевали.

Девушка встретила юношу в красном бикини, они наполнили ванну горячей водой, а Стив сел рядом на коврике, вытянув ноги к унитазу. Не открывая приложение Киндл, он наблюдал, как Мишель легла в ванну, положив сложенное полотенце под голову и розовую маску для сна на глаза.

– Реабилитация, старт!

Мишель увидела уже привычную голограмму Земли, из которой, как и в первый раз, выделился континент. Евразия. Европа.

Там тоже пульсировали разные точки – люди переживали, страдали и умирали. И вот одна из красных, пульсирующих энергией страха, боли и ужаса точек увеличилась, превратилась в длинную полую трубочку и поглотила душу Мишель.

– Теперь я Алиса в аду, – подумала девушка.

– Что такое ад? – спросил Тави.

Она не успела ответить, как открыла глаза в новом носителе и обнаружила себя в четвероногом животном: оно бегало по огромной территории, песок шуршал под копытами, люди галдели на трибунах, расположенных ступенчато вокруг арены.

Что-то острое проткнуло кожу животного, Мишель и Тави почувствовали его боль, ужас и ярость. Вздымая пыль, зверь помчался на обидчика – мужчину, который мельтешил перед глазами куском ткани – своим плащом.

Молодой матадор выглядел профессионально, соответственно традициям своей страны: в белой рубашке с жабо, обтягивающих штанах до колен, коротком жилете, с галстуком-ленточкой и шпагой, в туфлях с бантами. Цветов Мишель не различала, все было в черно-белых тонах.

Носитель попытался затоптать матадора, но мужчина ловко увернулся. Шпага ловким ударом пронзила сердце, и сознание Мишель снова ощутило холодное прикосновение смерти – началась агония.

Умирающему быку ловко отрезали хвост и уши. Девушка не успела удивиться – она не знала, что матадор собирает такого рода трофеи на поле боя. До ее сознания глухо, как сквозь густой туман, доносились радостные крики толпы.

Стиву не пришлось долго ждать окончания «реабилитации». Он видел ее – корчащуюся в муках, словно проткнутую пиками, истекающую кровью в разных местах. Вода окрасилась в розовый цвет.

Душа Мишель вернулась в свою реальность, тело гудело, словно его положили на работающий генератор. Боль быстро исчезла, но девушка слушала свои кожу и органы, которые еще помнили произошедшую казнь.

Стив сидел около нее, сжимая холодную ладонь подруги.

– Ты как? – спросил он через несколько минут, когда она зашевелилась и открыла глаза. – Что-нибудь принести?

Мишель, тяжело дыша, как будто за ней только что гнались, ответила:

– Я в порядке… Я приму душ и смою все зло, что нахватала в той реальности, а ты пока поищи в Интернете нам про корриду почитать, окей?

– Нет проблем. Коррида – это интересно.

Стив взял ее под руку, помог встать.

– Спасибо. Все, я сама, иди, – попросила она.

Юноша оставил ее одну и сел за ноутбук.

Мишель, обессиленная и бледная, выдернула пробку из ванны, чтобы спустить грязную от крови воду, стала принимать душ.

– Я смотрю у вас популярно смотреть, как человек убивает животное? – сказал разочарованный Тави.

– Я не совсем понимаю концепцию этого развлечения. Эта традиция только в паре стран существует, не всем нравится такое. Какого сорта люди пойдут смотреть корриду? Наверное, туристы тех стран, да и вообще, может, те, кому просто скучно. У некоторых людей жизнь стабильная, монотонная, и им не хватает адреналина, переживаний.

Девушка быстро вытерлась, облачилась в чистую пижаму, встала перед зеркалом и встретилась глазами со своим узником с глазами цвета лаванды. У нее не было никаких сил стоять, и она оперлась на раковину, чтобы не упасть.

– Тави, я чувствую себя как проколотая шина.

– Прости. Иначе никак не получается. Сейчас потеря крови восстановится, я работаю, – успокоил он ее. – А что было бы, если бы животное убило человека на арене? Толпе бы это тоже понравилось?

Девушке стало стыдно за свою цивилизацию, но она приподняла бровь и язвительно парировала:

– А разве ты не получил какое-то удовольствие, когда вспарывал тело того парня, Рокса? Когда видел его глаза, его кровь?

– Да.

– Коррида для меня не новость. Но я никогда не думала об этом развлечении с точки зрения быка… – она начала чистить зубы.

– На Кассиопее такие зрелища никогда не практиковались. В вашем мире тренированный человек, убивающий глупое животное – герой, – инопланетянин не скрывал своего отвращения.

Мишель сплюнула зубную пасту, прополоскала рот и ответила:

– У меня напрашивается такой вывод. После войн на Фаэтоне на Землю улетели маньяки, любители зрелищ и крови, отбросы общества, а на Кассиопею – другие. Элита, наверное.

Девушка испытывала раздражение к инопланетянину. И все его не устраивает, ее мир – чудовищный и сумасшедший, как будто сам он такой невинный и правильный! Она вернулась в спальню.

– Ты в порядке? – подскочил к ней Стив. – Посмотри, что я накопал!

Он подвел ее к ноутбуку и зачитал интересные, на его взгляд, фрагменты:

– Матадор, или тореро, – это престижная профессия, я и не знал! Элитный спорт. Матадоров с десятилетнего возраста тренируют убивать быков. Представь, за каждый вечер выступления на арене матадор получает двести-триста тысяч евро. Прямо как спортсмен мирового класса. По итогам 2005 года первое место в списке тореро принадлежало Давиду Фандиле «Эль Фанди» (107 боев, награды: 210 ушей, 11 хвостов).

– Интересно, он их маринует или сушит как чучела? Кушает и друзей угощает? – пошутила девушка. – И как эта традиция зародилась?

Стив потер руки и пересказал ей все прочитанное:

– Оказывается, еще в бронзовом веке многие культуры почитали быков, и приносить их в жертву было ритуалом. После XV века бои с быками стали развлечением сначала для элиты, когда матадор был конным рыцарем и получал свою порцию адреналина не на поле боя с маврами, а с животным. В XVIII веке стала практиковаться пешая коррида. В Южной Америке тоже имеет место, кстати. Бык должен быть черным, чтобы олицетворять смерть.