Накатившее отчаяние, боль и страх заставили её открыть глаза и снова осмотреться. Серые стены из тесно сложенных камней почему-то наводили на мысль о монарших казематах, которые в подробностях были расписаны в жизнеописании беглых магов — преступников. Прямо напротив Цесы располагалась полусгнившая скамейка, предназначенная скорее для самоубийства, чем для отдыха обессилевшего узника. Она представляла собой нечто вроде деревянного орудия пытки, используемого для искусного введения заноз в тело жертвы с последующим заражением крови. В стены камеры были вмурованы пятнадцать цепей с ржавыми кандалами на концах, из чего ведьма сделала вывод, что помещение предназначено либо для шести нормальных заключенных и одного трехрукого, либо для семи двуруких и одного однорукого. На стенах темницы тут и там виднелись застаревшие ржавые пятна, покрытые налетом гнили и слизи, что говорило о частых затоплениях и непосредственной близости водоема, возможно даже рва, окружавшего замок Его Величества Користана Второго. Несколько, казалось бы, незначительных деталей, подмеченных Цесой, позволили создать более менее понятную картину происшедшего после смерти родителей. Скорее всего, какой-то высокоморальный гражданин с обостренным чувством социальной ответственности решил поймать убийцу на месте преступления, и не придумал ничего лучше, чем швырнуть в его голову первым, что попалось под руку.
"Эх, чтоб ему…" — пронеслось в голове Цесы, но закончить свое коротенькое проклятье она не успела, поскольку тишину подземного обиталища неожиданно нарушил звук шагов. Кто-то, стуча каблуками, явно направлялся к камере Цесы, при этом ведя неспешную беседу со вторым, идущим тихо и мягко, как крадущийся кот. Ведьма насторожилась, судорожно пытаясь прикинуть, как повести себя в данной ситуации: сделать вид, что она все еще находится без сознания или же громко и отчетливо заявить о своих правах и свободах и потребовать адвоката. Но заранее зная ответ, Цеса нарочито медленно закрыла глаза и бессильно обвисла на кандалах.
Глава 4
— Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Ты понимаешь, что может произойти, если вся эта история вдруг станет известна сам знаешь кому? — надменный женский голос эхом отскакивал от стен подземной тюрьмы и разносился по коридору, вторя стуку её каблуков.
— Значит, нужно любой ценой сделать так, чтобы не было никакого "вдруг". — Мужчина говорил тихо и вкрадчиво. Так строят речь либо очень заботливые люди, либо отъявленные мерзавцы, и что-то подсказывало Цесе, что обладатель данного голоса вовсе не собирается проявлять к ней участие.
Ведьма, насколько это было возможно в её положении, размяла запястья в кандалах, чтобы суметь хотя бы в первые несколько секунд поставить защиту. Хотя, если её действительно решили устранить без шума, никакая защита ей не поможет. Оставалась слабая надежда на то, что сработает эффект внезапности, ибо эти люди вряд ли ожидают увидеть её в сознании, в противном случае им явно стоило говорить на полтона ниже.
— Как бы тебе доходчивее объяснить… Дело в том, что ты в данный момент собираешься организовать проблему государственного масштаба. И даже я пока еще не до конца представляю себе, к чему все это приведет. Может быть, ты одумаешься и позволишь свершиться законному суду? — судя по интонации, женщина однозначно была последней зубрилой еще во время обучения, и привычка поучать всех и вся осталась у неё до сих пор. Цеса даже успела нарисовать себе её образ в чудовищных круглых окулярах с роговой оправой и внутренне злорадно усмехнуться картинке всезнающей мымры.
— В данный момент я как раз и собираюсь поступить по закону. — Твердо оборвал мужчина и резко остановился напротив входа в камеру Цесы. Ведьма внутренне сжалась, ожидая мгновенного нападения в ту же секунду, как только откроется дверь. Но лязгнул засов, пару раз повернулся железный ключ в замке, двое вошли, и несколько минут ничего не происходило. Напряжение, висевшее в воздухе между заключенной и незваными гостями, казалось, можно было ощутить физически. Цеса ждала нападения. При этом для неё оставалось загадкой, чего ждала парочка аферистов, таращащихся на неё с непонятным интересом.
— Жаль было бы потерять такой прекрасный внешне Талант… Я знаю, что ты в сознании и слушаешь наш разговор еще из коридора. Открывай глаза и расслабься. Я не буду тебя убивать. По крайней мере, сейчас. — Мужчина явно наслаждался своим превосходством над молодой и неопытной выпускницей, но еще сильнее в его речи читалось завистливое презрение к истинному Таланту, которым сам он, к сожалению, не обладал. Такой тон Цесе приходилось слышать не раз, поэтому она спокойно открыла глаза, при этом не торопясь расслабляться и снимать свою хиленькую защиту.
Перед ведьмой стояли трое: мужчина, женщина и уже печально знакомая ей крыса. Причем последняя вызывала у Цесы наибольшую симпатию. Мужчина был молод, красив и строен, одет по последнему веянию столичной моды, явно приближен ко двору. Темно- русые волосы были небрежно зачесаны назад, ярко — голубые глаза со жгучим интересом изучали окровавленное лицо Цесы, а пухлые губы постепенно расплывались в улыбке, призванной внушить ведьме хотя бы маленькую долю доверия. В ответ весь этот набор придворного афериста получил лишь хмурую ухмылку из серии "так я тебе и поверила". А вот по поводу женщины Цеса оказалась практически права: первостатейная бывшая зубрила на службе Магистрата. Волосы сильно затянуты в тугой конский хвост, потому как ежедневную укладку такая особа позволить себе не может — слишком много умных мыслей в её голове должны быть донесены до всех и каждого. Именно такие люди, как правило, являются инициаторами самых бредовых действий, вроде прошлогоднего введения ввозных пошлин на алкоголь с целью искоренения зеленого змия в рядах добропорядочных граждан. В итоге государство понесло огромные убытки, а некоторые ушлые граждане обогатились на контрабанде и неуплате налогов, попутно не дав умереть от жажды своим соплеменникам. Вместо окуляров в роговой оправе на носу женщины присели узкие стеклышки, придавая и без того невыразительным чертам её лица совсем уж змеиный вид. Завершала всю эту композицию узкая полоска красных губ, ярко выделявшихся на фоне безликого образа служителя государства.
— И вам не хворать. — Весьма неубедительный сарказм Цесы заставил обоих снисходительно улыбнуться. Как ни прискорбно было это признавать, но достоинство молодой ведьмы было в данный момент гораздо ниже оного её оппонентов.
— Цеса, не так ли? — женщине явно не хватало указки в руках. Она бы отлично смотрелась на фоне аудитории, наполненной незрелыми умами, с всезнающим видом указывая на затейливый экспонат по имени Цеса.
— Так ли, так ли. А вы что же, даже не представитесь? Родители учили меня не разговаривать с незнакомцами. — Последнюю фразу Цеса прямо-таки выдавила из себя, собрав последние остатки гордости и с усилием проглотив ком, возникавший в горле при малейшем воспоминании о событиях, приведших её в эту камеру.
— Аратим. Специальный поверенный по внутренним делам. — Мужчина слегка поклонился. Цеса слегка улыбнулась.
— Рута. Магистр первой степени. Специальный поверенный по внутренним делам. — Женщина заученным жестом сняла очки и потерла переносицу.
Словосочетание "специальный поверенный по внутренним делам" заставило Цесу дважды внутренне содрогнуться. Как же могло получиться так, что лучшие люди Его Величества заинтересовались её скромной особой. Насколько она знала, специальные поверенные никогда и ни при каких обстоятельствах не называли свою должность обычным жителям королевства, только если дело не заканчивалось насильственным уходом из жизни. Они знали такое, от чего даже у заправского палача волосы могли встать дыбом. Им поручали исполнение самых сложных государственных задач, требующих максимальной физической и умственной закалки, неординарного подхода и готовности к абсолютно любым обстоятельствам, вплоть до того, что им придется лишить жизни родную мать. Земля полнилась слухами, люди на улицах судачили почем зря, байки о специальных поверенных ходили даже по Магическому Магистрату, но вживую, вот так вот лицом к лицу, Цеса еще никогда не встречалась ни с одним из них. Именно поэтому её недоверчиво-удивленный взгляд с удвоенным вниманием бродил с одного специального поверенного на другого, ясное дело каждый раз слегка задерживаясь на первом, надо сказать отвечавшем ей взаимностью.