Пахло водой и репейным маслом. А еще едой, отчего у Цесы тут же с новой силой заурчало в животе. За арочным окном прямо напротив Цесы начинался закат, который так и не стал последним в её жизни. Стены комнаты были украшены изумрудным бархатом, волнами ниспадавшим от высокого потолка к полу. Справа от себя Цеса обнаружила резную перегородку, за которой, судя по исходящим испарениям и запахам масел и мыла, находилась ванна. На маленьком деревянном столике на ножке, инкрустированной драгоценными камнями, благоухало блюдо с еще горячим жарким из телятины, вином, хлебом и внушительным ломтем копченого сыра. Слева располагалась то ли кушетка, то ли лежанка, спинкой придвинутая вплотную к дубовому шкафу, следом за которым стояла кровать, явно позаимствованная из той же казармы, что и светильники. Около резного трюмо деловито копошился Аратим, складывая в дорожную сумку какие-то баночки и бутылочки с неизвестным содержимым.
— Так. Еда на столе, ванна за ширмой. Все необходимое в шкафу. У тебя есть полтора часа, чтобы привести себя в порядок. Ровно по истечении этого времени я за тобой вернусь, и мы отправимся в путь. — Специальный поверенный все так же стоял спиной к Цесе и перепроверял содержимое своего багажа. В его тоне, манере поведения и даже движениях просматривалось некое деятельное спокойствие. Не осталось и следа от того самодовольного хама, который по сути обманным путем сделал из Цесы рабу обстоятельств. Ведьма была настолько удивлена такой разительной перемене в поведении молодого человека, что ей с трудом удалось подобрать слова, чтобы выразить степень своего замешательства. Она не нашла ничего лучше, чем снова попытаться вызвать его на обмен колкостями.
— Какое невообразимое великодушие! Целых полтора часа без надзора! — Цеса заломила руки в картинном жесте умиления и восхищения такой щедростью. Однако снова оказалась поражена, когда не увидела во взгляде повернувшегося Аратима ни тени насмешки или самодовольства, только обеспокоенное внимание и сосредоточенность.
— Можешь заканчивать упражнения в остроумии, сейчас это уже ни к чему, поскольку мы оба в деле. Специальный поверенный обязан уметь возвести в гротеск любую сторону своего характера, чтобы добиться конечной цели. В твоём случае требовалось тебя разозлить, либо вывести на агрессию, чтобы ты согласилась действовать под моим контролем и на моих условиях. Поэтому в качестве метода воздействия на твое психологическое состояние были выбраны рычаги управления гневом на уровне демонстрации тех черт характера, которые вызвали бы в тебе нужные эмоции. Ничего из того, что я сыграл в камере, в реальной жизни я не демонстрирую. — Настолько униженной, незрелой, неопытной и обиженной Цеса не чувствовала себя еще никогда. Она даже была готова расплакаться, но вовремя взяла себя в руки, что позволило ей не растерять жалкие остатки достоинства, над которым за последние пару дней и так успели надругаться все, кому она попадалась на глаза.
— Смотри внимательно: я оставляю тебе два лекарства. Вот это, — Аратим протянул Цесе пузырек зеленого цвета, — восстанавливает силы, можешь выпить его прямо сейчас. А вот это, — бутылочка красного цвета была поставлена на столик рядом с едой, — поможет хотя бы немного подлечить твои ушибы, его лучше использовать после ванны. И имей в виду, что одно из условий контракта — невозможность реализации побега, так что даже не думай сделать какую-нибудь глупость. Я не хочу пострадать по вине неопытной недоведьмы. — С этими словами Аратим закинул на плечо сумку и вышел из комнаты, не забыв при этом запереть её на все четыре оборота.
Удаляющихся шагов Цеса не слышала, но что-то ей подсказывало, что специальный поверенный вряд ли притаился под дверью и ждет, пока невинная дева скинет с себя свое облачение и уляжется в ванну. Несмотря на то, что именно этого Цесе в данный момент хотелось больше всего, она все же заставила себя выпить эликсир и съесть пару ложек жаркого, чтобы позже, во время ужина, её желудок не ошалел от счастья быть накормленным.
Эликсир действительно оказал бодрящее действие на организм ведьмы, чего нельзя было сказать о её моральном самочувствии. Преданная всеми, оставшаяся в одиночестве, не имеющая возможности осуществить ни одно из своих намерений, так еще и рискующая быть обвиненной в убийстве собственных родителей. Цеса вообще плохо представляла себе своё дальнейшее существование, а смысл его видела исключительно в осуществлении задуманной мести. Прилив физических сил повлек за собой улучшение мыслительной деятельности, чему Цеса нисколько не обрадовалась, потому как горячая ванна и сытный ужин мало располагали к грустным мыслям. Поэтому ведьма решила позволить себе расслабиться и отдаться воле обстоятельств, задвинув на задний план мысли о побеге, предательстве и мести.
Отражение в зеркале заставило Цесу содрогнуться, поскольку в трюмо она разглядела взлохмаченную, опухшую, посиневшую с левой стороны морду, с затекшим глазом. Волосы представляли собой наполовину слипшийся от крови колтун, наполовину кудрявую мочалку с выжженными проплешинами. На правой щеке красовался отпечаток брусчатки родительского двора, а руки и ноги были разукрашены многочисленными ссадинами и порезами. Лечить себя не было ни сил, ни времени, поэтому Цеса просто скинула грязную, изодранную одежду и погрузилась в теплую ванну, в которую предусмотрительный кто-то добавил отвар ромашки и череды, призванных обеззаразить раны и успокоить жжение.
Быстро смыв с себя кровь и грязь, Цеса принялась распутывать волосы и вымывать из них налипшую землю. Вода окрасилась в грязно коричневый цвет и приобрела совсем уж непривлекательный запах, быстренько выгнав ведьму из теплой ванны.
Снова представ перед зеркалом, Цеса обнаружила все ту же печальную морду, только насквозь мокрую. Увидев на туалетном столике ножницы и медикаменты, она, не раздумывая, отстригла спутавшиеся волосы и подравняла обгоревшие концы, после чего наспех обработала раны и синяки, и с помощью остатков Таланта подлечила глаз. Натянув на себя что-то вроде костюма для конной езды, который в единственном экземпляре висел в шкафу, ведьма наконец-то позволила себе спокойно сесть и покушать, а заодно и подумать над условиями магического контракта. Однако кушала Цеса гораздо быстрее, чем думала. За несколько минут она умудрилась умять порцию жаркого вприкуску с копченым сыром, не рискнув при этом отведать вина, потому как не знала точно, как её организм отреагирует на переизбыток незнакомых жидкостей в организме.
Памятуя об отведенном ей времени, Цеса быстренько схватила со стола красную бутылочку и обработала резко пахнущей жидкостью все раны, оставшиеся на незащищенной одеждой коже. Чудодейственное средство за пару минут сняло отек с лица и уменьшило воспаление на руках, и Цеса с удовольствием отметила, что чувствует себя сравнительно прекрасно, да и жизнь постепенно переставала казаться такой беспросветной. Отметив про себя, что надо будет обязательно взять рецепт чудесного средства, Цеса подошла к окну, с намерением полюбоваться на ставший за один день таким чужим и мерзким, родной город.
Внизу простирались мощеные мостовые, которые даже с наступлением темноты никогда не пустели. Славец считался добропорядочным городом, уровень преступности в котором практически был равен нулю. Все нарушения закона происходили в основном на ведьмовском уровне и ограничивались банальным шкодничеством, вроде обледеневших ступеней или розового масла с эффектом горчицы. Обычные люди, не обладающие Талантом, в городе не задерживались, либо же вели себя вполне пристойно, поскольку наказание за преступление против личности было равносильно самому преступлению, а ведьмовские уловители не давали вору или убийце шанса уйти незамеченным. Таким образом, несколько виновников, понесших участь своих жертв, наскоро отбили у всех желание преступать закон на территории столицы.
Несмотря на еще не совсем позднее время, практически во всех окнах домов горел свет, а в некоторых дворах резвились ребятишки, не желая заканчивать увлекательную игру. Жизнь шла своим чередом, и никому не было дела до того, что где-то в данный момент опустела комната, а где-то остался заброшенным чей-то дом, а у кого-то просто — напросто рассыпался на мелкие осколки целый мир. Наверное, единственным человеком в этом городе, кого действительно интересовала судьба нечаянно покинутой комнаты, была Цеса, жизнь которой с такой молниеносной скоростью встала с ног на голову, что ведьма даже не успела понять, что никогда больше не увидит маму и папу.