- Ответьте мне на такой вопрос - верите ли вы в перерождения?

   Она немного помолчала, водя пальцем по тонкому краю блюдца:

   - В общем-то, нет. Я считаю такие идеи не более чем суеверием.

   Этого следовало ожидать. Скорее всего, она не приемлет теорию реинкарнации в силу религиозных убеждений. Ну и пусть. Иногда такой поворот событий мне даже помогает.

   - Тогда, - я сделал паузу и вытащил из пачки сигарету, - тогда давайте просто пофантазируем. Вы готовы представлять себе разные ситуации?

   - Просто представлять? - видимо, ее что-то рассмешило, потому что она улыбнулась и приложила пальцы к губам.

   - А чего вы ожидали? Что я предложу вам выкурить опиума или испить какого-нибудь волшебного зелья?

   Она казалась мне на редкость примитивной и заурядной женщиной. Нет, не только в этой жизни. Я просмотрел мельтешащие картинки ее прошлого и увидел, что в большинстве своих воплощений она была не более чем просто матерью многодетного семейства. Похвально конечно, но без искорки. Даже если бы она захотела сейчас сделать головокружительный финт - переменить судьбу, совершить нечто неординарное, - то максимально, что ей пришло бы в голову, это уйти от мужа и выйти за другого мужчину. Впрочем, и это было бы для нее слишком смелым и решительным поступком...

   Марианна поставила чашку на стол:

   - Я согласна. Что мне надо делать?

   - Закройте глаза. Сядьте, поудобнее.

   Она глубоко вздохнула и, положив руки вдоль подлокотников, замерла в ожидании моих слов.

   - Представьте себе, что вы находитесь в каком-то месте, где вам хорошо и спокойно. Это может быть реальное место или что-то из ваших мыслей или снов. Просто представьте это себе и постарайтесь рассмотреть... Скажите, вам удается это сделать?

   - Да.

   Мне отчего-то вспомнился один старый кинофильм о тайнах песчаных барханов. Сразу захотелось много яркого света и жары.

   - Что вы видите? - Артис говорил каким-то будто бы не своим, спокойным голосом, все больше погружая меня в состояние полусна.

   Постепенно я поняла, что хочу слушать его как можно дольше:

   - Я вижу пустыню. Идут караваны верблюдов, светит ослепительное солнце, шепчутся пески... Очень красиво...

   - Вам комфортно? Или что-то все же мешает ощутить полный покой?

   - Мне кажется, что я хочу пить. И там, на горизонте я вижу оазис...

   - Представьте, что вы дошли до него.

   Мне это не удалось. Я четко видела, как ветер шевелит немного суховатые листья пальм, почти чувствовала на лице свежесть близкой воды, но переступить границу, на которой встречались прохладные и горячие тени, не могла:

   - У меня не получается. Точнее, нет. Я подхожу к краю оазиса, а дальше не двигаюсь.

   - Что вам мешает?

   Я свела брови, будто бы пытаясь сфокусировать взгляд:

   - Змея. Она преграждает мне путь. Куда бы я ни пошла, она сразу же оказывается передо мной.

   - Чего она от вас хочет?

   - Ужалить.

   - Если она это сделает, то что это ей даст?

   - Тогда она получит силу.

   - Зачем ей это нужно?

   - Чтобы всех побеждать.

   - А для чего ей необходима эта победа?

   - Для того чтобы ее все любили.

   - Представьте себе... - Артис сделал паузу, должно быть, подбирая нужные слова. - Постарайтесь представить себе, что вы даете ей вашу любовь. Не делайте этого на самом деле - пусть все это происходит только в вашем воображении. Просто представьте себе, что вы ее любите. Что тогда изменится?

   Как я могу представить себе такое? Сначала мне показалось, что он предлагает мне невыполнимое задание. Но чуть позже, лишь несколько секунд спустя я вдруг поняла, что это очень просто. Всей любовью, какая была у меня в сердце, я мысленно обняла змеиное воплощение моих неудач и с удивлением обнаружила, что могу сделать шаг вперед:

   - Она исчезнет, - сказала я улыбнувшись. - Змея испарится, а я пройду в оазис. Смогу напиться. Сесть и отдохнуть среди зелени и птичьего пения.

   - Сделайте это.

   - Да. Я там.

   - Теперь вы ощущаете полный покой?

   - Да. И это так прекрасно.

   - Постарайтесь запомнить это чувство. Просто представьте себе, что вы его запомнили...

   Резкая мелодия телефона заставила Марианну вздрогнуть и открыть глаза. Жаль, что нас прервали на самом узловом моменте. Но, видимо, так было нужно. Она растерянно взглянула на меня:

   - Мне звонит муж. Можно ответить?

   - Разумеется, - я встал и, подойдя к окну, посмотрел на вздрагивающие огни городских кварталов.

   - Алло, Максик. Что случилось? - она засюсюкала с ним, как с младенцем. - Я же говорила тебе, что пойду к доктору. Не волнуйся... Ну хорошо, хорошо... Скоро буду. Встречай меня через пятьдесят минут возле выхода из метро.

   - У вас чрезвычайно трепетный муж, - я криво усмехнулся. - В следующий раз отключите телефон, чтобы нас никто не беспокоил. А теперь, как я понимаю, вам пора идти?

   - Простите, но он не понимает, насколько это для меня важно. Макс очень ревнивый. Ему, как и папе везде мерещится какое-то коварство. Мне очень неудобно. Я чувствую себя виноватой... - она встала с кресла и, сделав несколько шагов, замерла посреди комнаты.

   - К чему эти извинения? - я взглянул в ее глаза наполненные разочарованием от вопроса оставленного без ответа. - Прервавшись на полпути, вы теряете значительно больше, чем я. Однако не стоит так уж расстраиваться - теперь, если вдруг что-то заставит вас разволноваться, попробуйте восстановить в памяти состояние комфорта, которого вы сегодня достигли, и вам станет немного легче. А теперь, - я махнул рукой в сторону двери, - идите. Иначе Макс простудится, стоя у метро, и ему придется разводить анисовую микстуру...

   Проводив ее, я вышел на балкон и облокотился на перила. Теплый вечер пленял очарованием распустившейся зелени и юных цветов. Где-то шумели машины, рисуя разноцветными огнями вензеля на развязках шоссе. Было томно и пронзительно грустно. Далеко-далеко, в какой-то чужой стране, или может быть, наоборот, совсем рядом в этом же гигантском городе живет, может быть, даже не подозревая о моем существовании, красивая женщина, которая никогда не пользуется отвратительными духами, не пьет сладких молочных коктейлей, не увиливает от прямых ответов, да и вообще делает все совсем не так, как делают все остальные люди, просто потому, что она создана именно для меня. Идут годы, мы вращаемся по разным орбитам, медленно стареем, страдаем от этой разделенности, и почему-то никак не можем встретиться, дополнив друг друга до целого существа, вопреки здравому смыслу и в угоду несправедливости судьбы.

   * 16 *

   Этой ночью книга Анн начала перенастраивать механизмы людских судеб, пододвигая одного короля и одну даму к бездонной пропасти, именуемой в народе словом страсть.

   Анн действительно умела писать волшебные тексты, но увы, наперекор ее мечтам, они не могли исполнять желания всех читателей - фортуна улыбалась лишь тем, у кого на руках были неоплаченные облигации прошлых заслуг и достижений.

   За выходные дни ветер не смог вдоволь наслушаться слов, сказанных мысленно или полушепотом - ему хотелось собрать еще больше тем для своих мелодий, которые он любил трубить, дуя в водосточные трубы и чердачные окна. Ветру не хватало выплескивающихся аккордов желания, и поэтому в понедельник он, теплый от разыгравшегося воображения, стал крутить пыльные смерчи в колодезных дворах и срывать шелковые флаги, испуганно трепещущие на шпилях высотных зданий.

   * 17 *

   В одиннадцать утра меня вызвала к себе начальница. Полная идей, Салтанат стала втолковывать мне всевозможные тезисы о пользе рекламы: