- Позвонить надо, - тихо сказал я, лихорадочно соображая, что делать.

  - Позвонить, - произнесла совсем другим голосом богиня, играя словом на языке, - позвонить. Позвонить в колокол. Позвонить по телефону. Поговорить с другим звоня. Голос через небо. Да. Звони.

  Она словно листала справочник, не за этим ли читала Оксану?

  Я осторожно достал телефон и набрал номер Белкина.

  - Быстрее, я занят, - донеслось из трубки.

  - Это важно.

  - Берегини сорвались? Не страшно, потом ещё попытаемся.

  - С берегинями нормально.

  - А что тогда?

  - Река.

  - Минуту, - произнёс начальник.

  Из телефона донеслись глухие извинения каким-то людям.

  - Я весь во внимании, - вскоре продолжил он.

  - Хозяйка реки проявила себя.

  - Жертвы есть?

  - Пока нет.

  - Где она?

  - Прямо передо мной. Мы на Ноябрьском мосту. Она тело хочет. Говорит, или я ей нахожу тело, или она Оксану утащит.

  - Я сейчас подниму на уши нужных людей, а ты время тяни. Может, обойдётся. Смотрел фильмы про переговорщиков с террористами? Вот так и делай.

  - Товарищ полковник, я не отдам Оксану. Если она попытается, то я приму бой, - ответил я, подняв глаза на богиню.

  - Ты погибнешь, - тихо произнёс начальник.

  - Пусть, но я не отдам её.

  - Не накручивай! Конопать ей мозг до последнего.

  - Товарищ полковник, можно тогда без резких фраз.

  - Она нас слышит?

  - Да.

  Начальник ругнулся и сбросил трубку.

  Я сжал телефон в руке окоченевшими пальцами и глянул на замерших товарищей. Александра вцепилась в перила моста и тяжело дышала. Кузнецов махал рукой, какому-то мужчине на машине, чтоб тот спрятался и ехал дальше.

  Оксана. Она стояла с остекленевшим взглядом, слезами на глазах и дрожащими губами.

  - Будет тебе тело, - произнёс я, повернувшись к хозяйке реки. - Пойдём.

  Богиня молча пошла за мной, ступая босыми ногами по обледеневшему мосту.

  Пока двигались, вдалеке стали слышны завывания сирен. Полицейские машины начали перекрывать улицы, чтоб уменьшить количество случайного народа. Наверняка сюда стаскивают войска, поднятые по тревоге. Я не знал, какое ей нужно тело и просто шёл по городу. Просто чтоб брести по самой длинной улице города. Алый проспект.

  Над рекой с шумом прошлись два вертолёта М-24, разворачиваясь на новый круг. Теперь они будут сопровождать нас до конца пути, меняясь для заправки с другими парами.

  Богиня шла рядом. Мы уже покинули мост. Казалось, её ничего особо не интересовало, но внезапно она остановилась и выставила перед собой руку. Не успевший убраться с дороги из-за своей тихоходности троллейбус стал боком скрестись к нам, словно его тянуло на невидимых тросах. Он остановился всего в двух шагах, с сорванными с проводов усами. Было видно как внутри засуетился народ, заплакали дети. Я повернулся к богине, стиснув кулаки. Сзади послышался щелчок предохранителя Колиного пистолета.

  Хозяйка реки прикоснулась к зелёному боку общественного транспорта.

  - Троллейбус. Троллейбус. Повозка. Люди. Электричество. Долго ждать. Холодно. Медленный, - бормотала она.

  Взмах руки и двери смялись как картонные. Посыпались осколками прилегающие к ним окна. Богиня провела кончиками пальцев по поручню и ступила внутрь. Пассажиры замерли в страхе, вспоминая Мару. Только какой-то младенец орал дурниной, нагнетая нервы у остальных. Но хозяйка реки лишь осмотрела салон и вышла.

  Впереди стояла полиция. Виднелись машины скорой помощи. Люди с безопасного расстояния рассматривали обнажённую фигуру с длинными бледно-зелёными волосами. Показались репортёры с камерами.

  Конопатить ей мозг и тянуть время не требовалось, она сама никуда не спешила. Богиня шла по городу, как на экскурсии. Следующим её заинтересовал православный храм, стоявший неподалёку от моста на развилке Алого проспекта и улицы имени Советского Союза. И мы пошли туда под взором сотен испуганно замерших людей.

  Хозяйка реки спокойно ступила на освящённую землю храма, дотрагиваясь до красных кирпичей и резного дерева открытых дверей.

  Бородатый поп в чёрной рясе стоял с иконой в трясущихся руках.

  - Изыди, - сначала негромко произнёс он, а потом заорал осипшим от волнения голосом. - Изыди, нечистая тварь. Именем Господа заклинаю тебя.

  Хозяйка реки, словно не слыша его, подошла вплотную и дотронулась до посебрёной иконы.

  - Надежда, страх смерти, боль разлук, мысли за близких и самих себе, вера в Единого Творца, - шептала она и слова эхом разлетались по расписному куполу.

  Богиня подняла лицо, устремив серые глаза вверх.

  - Красиво. Хочу так же.

  Она повела кистью руки и свечи вспыхнули ярко, как галогенные лампы.

  - Красиво, - повторила дева, разведя руки и воздев их над собой.

  Она несколько минут стояла так, замерев посреди храма, где слышалось только наше дыхание. Дыхание священника, шевелившего губами в немой молитве, меня, зло смотрящего на божество, Кузнецова, тоскливо сжимающего деревянный крест на груди, Александры, вцепившейся мёртвой хваткой в куртку Николая, и Оксаны, обречённо смотрящей вверх.

  Богиня опустила руки и пошла к выходу и лишь у самой двери повернулась к попу.

  - Я помню себя триста миллионов лет, и за это время ни разу не видела сотворившую нас силу. А что до всеотца-мать живых, которое ты слепо почитаешь, не веря в самого себя, то у нас ссоры нет. И не хочу, - негромко произнесла она загадочную фразу, шагнув за порог.

  - Веди, посрединник, конопать мне мозг, но не забудь про обещанное тело.

  - Пошли, - скрипнув зубами, произнёс я.

  - Почему ты меня ненавидишь, человек?

  - Ты хочешь отобрать близкого мне человека.

  - Она же мертва.

  - Для меня она такая же живая, как все остальные люди, - зло нахмурившись, ответил я ей. - Для меня она стала дочерью.

  - Но её душа держится в погибшем теле лишь на костылях моей силы. Я дала ей частицу себя, и это моё.

  - Ты убьёшь её ради тела. Это не справедливо. Это не правильно.

  - И ты готов умереть за неё?

  - Да.

  - Но ведь вокруг много других тел, почему ты не отдашь тогда мне одно из них, - сказала богиня, приподняв бровь.

  Этот разговор забавлял её.

  - Это не тела, это живые люди, и я не хочу быть виновен в их смерти. Я не хочу выбирать, кто умрёт! - сорвался на крик я.

  - И не нужно. Мне не обязательно нужно живое тело.

  - Что? - услышал я свой опешивший голос.

  - В реке сейчас нет тел, которые мне нравятся. А это совсем старое, хочу новое. Слишком много сил приходится тратить, чтоб держать его. Время не щадит ничего.

  - То есть, тебе устроит хороший труп?

  - Да, человек.

  Я провёл ладонью по лицу и с силой выдохнул. Сзади во весь голос зарыдала Оксана.

  - Тогда пойдём обратно.

  - Обратно на мост?

  - Нет, другим путём. Быстрее будет.

  - Перестал конопатить мозг, человек? - с усмешкой спросила богиня.

  - Да, - ответил я, сжав губы.

  В этот миг мне даже не пришло в голову взять у полиции машину, видимо, сказался стресс. Мы пошли к станции метро. Хозяйка реки с любопытством осматривала пустой вестибюль. Подъехал поезд, и мы вошли в пустой вагон. Богиня стояла посередине, лишь слегка дотрагиваясь то поручней, то до стенок. Она так познавала мир.

  Когда проехали по метромосту над рекой, богиня зажмурилась и выставила вниз раскрытую ладонь.

  Пришлось проехать всего одну станцию, а потом пошли к Областной больнице, вернее, к моргу, который там имелся.

  В казённом здании нас ожидал нервно теребящий белый халат служащий. Однако стоило сделать шаг на ступень, как хозяйка реки повернула в другую сторону. Мы шли гулкими коридорами, пока не пришли в онкологическое отделение. Богиня уверенно зашла в одну из палат. Следом за нами бежали осмелевшие репортёры, поняв, что убивать никого не собираются, и главврач больницы в сопровождении нескольких бойцов ОМОНа. Один из них что-то рассказывал врачу, попеременно тыкая пальцем то в богиню, то на членов нашей команды.