— Хватит, хватит! Допрос окончен, прошу свидетелей разойтись!

Истина такова: не будь американской привычки ежедневно задавать работу десяткам миллионов челюстей при помощи жевательной резинки, мир так никогда и не узнал бы о некоторых городах индейцев майя.

Какая существует между этим связь, станет ясно после того, как проследишь путь чикле — сырья, без которого все эти занятые работой челюсти снова были бы вынуждены вернуться к жевательному табаку. Дерево сапоте — Achras sapota — очень нежное, оно нередко погибает уже после первого надреза, поэтому тем, кто его намеренно и планомерно ранит, не остается ничего иного, как все дальше углубляться в джунгли Юкатана, Кампече и Кинтана-Роо. Только таким путем удается чиклерос выжать четыре миллиона килограммов «белых слез» ежегодно, только так удается чикле разделить в статистике мексиканского экспорта третье, четвертое и пятое места с кофе и живым скотом, только та к удается при систематическом прочесывании девственных лесов время от времени пробуждать от векового сна груду забытых развалин.

Такая груда развалин вплоть до 1925 года возвышалась неподалеку от восточного склона Кастильо в Чичен-Ица, и только после трех лет кропотливых усилий археологов из нее появился на свет величественный Храм воинов. Еще большую груду развалин — пирамиду с Храмом чародея — обнаружили в 1840 году Стеффенс и Катервуд ( Кетервуд) в Ушмале, «покрытую высокой травой, плевелом, кустарником и деревьями до шести метров высотой».

На сей день Храм воинов застрахован от новых разрушений балками из питтсбургской стали. Железные шкворни незаметно соединяют каменные хвосты Змей в птичьем оперении, которые когда-то поддерживались балками сводов из камня и «железного дерева» сапоте. Индейцы майя были отличными астрономами, архитекторами и скульпторами, они строили величественные часовни, они умели украшать их великолепными рельефами, их мастера воспроизводили человеческое тело в профиль намного совершеннее, чем древние египтяне, и тем не менее решить проблему возведения сводов были не в состоянии. Во Дворце владыки в Ушмале они попытались как-то устроить свод. Длинные камни они укладывали один на другой таким образом, чтобы верхние выступали над нижними. И так они укладывали камни до тех пор, пока обе стены не сошлись в верхней замыкающей плите. Но подлинно круглых сводов они не знали. Вероятно, жрецы, обслуживавшие многочисленные храмы индейцев майя, жили в вечном страхе, что тяжелые своды, поддерживаемые относительно слабыми колоннами, в любую минуту могут рухнуть на их головы.

Ушмаль. Главная пирамида. Юго-западная лестница.

В Чичен-Ица есть замечательное подтверждение того, насколько зрелым у индейцев маня было ощущение перспективы. Если смотреть на северную лестницу издали, в глаза бросается интересное обстоятельство: лестница, ведущая к часовне, совершенно не сужается! Для достижения ошеломляющей монументальности, чтобы внушить верующим чувство, будто путь к божествам — это путь чудотворный, архитекторы маня преодолели закон перспективы удивительно простым способом: лестницу наверху они сделали шире, чем внизу.

Кроме богов дождя, ветра, кукурузы, войны и других в знаменитом пантеоне индейцев майя была также и богиня самоубийства, Икстаб ( Иштаб). В дрезденском кодексе она изображена с поджатыми ногами, висящей в петле, спущенной с неба. Глаза ее закрыты, на лице черное пятно — знак посмертного разложения. Одинокий кинооператор вдруг вспоминает об этой богине, очутившись во втором из трех городов империи майя — в Ушмале.

Одолжив тачку, он подъехал с ней к подножью пирамиды, на вершине которой стоит Храм чародея. Не имея с собой угломера и не будучи подготовлен к тому, что в Ушмале ему встретится самая крутая в мире лестница, он ограничился тем, что сделал строго фронтальную съемку, по которой позже можно было бы измерить угол наклона. Следуя детской привычке Бернала Диаса дель Кастильо, солдата и историка Кортеса, который пересчитывал ступени всех попавшихся ему пирамид, он выяснил, что к Храму чародея ведет пятьдесят четыре ступени. По западной лестнице он с трудом втащил тяжелую камеру со штативом, и когда, стоя на вершине пирамиды, оглянулся, чтобы определить, какой объектив лучше всего подойдет для съемок Дворца монахинь, то невольно ухватился за штатив.

У подножья храма зияла чудовищная пропасть, и богиня Икстаб протягивала из нее не одну, а обе руки: «Приди в мои объятья, оставь мирскую суету, сойди в царство блаженства, и ты окажешься среди воинов, павших в битвах, юных женщин, умерших при родах, среди счастливцев, добровольно вступивших в мое царство. Не раздумывай! Тебе достаточно сделать всего шаг, один-единственный шаг…»

В то время как Икстаб безуспешно старалась увлечь в свой дворец новую душу, наверх вскарабкались двое туристов, только что вылезших из старенького такси у восточной стены Храма чародея. Они поднялись сюда скорее на четвереньках. чем на «своих двоих», тяжело дыша, прислонились к стене часовни, огляделись и… Икстаб уже была тут как тут со своим извечным монологом.

— Живой я отсюда не выберусь! — истерически закричала женщина, до сих пор смирная как овечка, и задрожала всем телом.

— Господи, Святой Боже милосердный, и зачем только мы сюда лезли? — сокрушался мужчина. — Кто нас теперь сведет вниз?..

Сидя на земле, он одной рукой держался за траву, буйно разросшуюся под великолепными орнаментами, высеченными на фасаде храма, а другой прикрывал глаза.

— Ну делай же хоть что-нибудь! — визжала она. — И не дрожи так противно!

Через полчаса, завязав друг другу глаза платками, они пустились в обратный путь. Он героически лез первым, пятясь задом, она за ним.

При этом оба судорожно держались за цепь, повешенную из предосторожности археологической экспедицией для посетителей, страдающих головокружением.

Глава двадцать вторая.

КАК ПОПАСТЬ ДОМОЙ?

Голова шла кругом, мы чувствовали себя, словно на карусели.

— В «Ультимас нотисиас» напечатали сообщение о вашем приезде в Мексику. Заголовок на восемь колонок, видели? Настоящая сенсация! А вот еще «Эль универсаль», «Эль популар», «Тьемпо» и «Эксельсиор», они тоже не отстали. Погодите, это только начало…

Днем у дверей позвонили два корреспондента из «Эсто».

— Наше издание выходит ежедневно тиражом сто пятьдесят тысяч на ротации методом глубокой печати. Нам хотелось бы получить от вас иллюстрированный очерк для трех номеров с продолжением. В каждом номере разворот. А для начала нам нужен снимок, на котором вы осматривали бы в типографии ротационную машину, самую современную во всей Мексике. Как журналисты, вы должны это понять. Ну, конечно, я же знал, что вы не откажетесь! Так, значит, завтра в девять…

— Утром звонили из «Союза славян», просили вас выступить у них. Отказывать им не следует, придут также и мексиканские друзья. Половину выступления можно провести на чешском языке, а половину на испанском. В четверг? Ладно, ладно, спасибо.

— Радиослушатели обрывают нам телефоны. Вчерашнего вашего получасового выступления в «Радио Унион» им мало, они хотят услышать продолжение. Поэтому мы оставили для вас час в среду от девятнадцати до двадцати и столько же в пятницу. Две другие радиокомпании будут передачу ретранслировать. Ну вот и великолепно, больше вам ничего записывать в блокнот на этот вечер не нужно.

Затем следовали «Эль насьональ», «Пренса» и «Новедадес» (проповеди папы печатает полностью на первой полосе, а путешествием вокруг света тоже интересуется!), потом организация выставки в торговых помещениях фирмы «Мотоков», кроме того, нужно отобрать негативы и отдать их для увеличения. С фестиваля в Карловых Варах только что вернулся Габриэль Фигероа и привез Большой приз за съемки, приглашает нас осмотреть киностудию, выпускающую сто полнометражных фильмов в год. Минутку, кто-то звонит!