Возле огромного окна было расчищено небольшое пространство. Там перед мольбертом стоял Мэби. Справа от него на чурбане сидела девушка-метиска в халатике.

— А, это ты, Майк? Заходи, — рассеянно сказал Мэби. — Что, разве входная дверь открыта?

— Да.

— Вот сволочи! — вспылил он. — Ведь знают, что я работаю с натурщицей. Хотят, чтобы я нарвался на неприятность! Мерзавцы! — Он вышел на лестницу, и оттуда донесся его крик — Какого черта, в самом деле! Вы понимаете, что вы делаете? Оставить дверь открытой! Вы что, не знаете, что по этим дням ко мне приходит натурщица? Черт бы вас всех побрал! Черти безмозглые! Чтоб вам пусто было!

Слышно было, как с грохотом захлопнулась входная дверь. Затем Мэби вернулся, яростно хлопнув дверью, и снова подошел к мольберту.

— Извините, Кэйт. Все в порядке.

Девушка поднялась, расстегнула халатик и сбросила его. Затем встала на чурбан и приняла позу человека, поникшего в тоске. Мэби оглядел ее критическим взглядом.

— Чуть-чуть правее, Кэйт.

Девушка повиновалась.

— Прекрасно. Так и оставим.

Удомо чувствовал себя неловко. Это был мир, в котором он не знал, как держать себя, куда сесть, говорить или молчать. Вид женской наготы здесь, в Англии, поразил его. В Африке, в родной деревне, это было бы вполне естественно. Он старался не смотреть на обнаженную девушку.

— Идите лучше сюда, — сказала Лоис.

Он повесил пальто за дверью и, осторожно ступая, добрался до дивана.

— Ну как? — спросил, не поворачиваясь, Мэби.

— Ты о митинге? Все в порядке.

— Вот и прекрасно. Поговори пока с Лоис. — Он закончил набросок, обрызгал его каким-то раствором, кинул на пол и взялся за новый. — Мне нужна ваша спина, Кэйт. — Девушка повернулась. — Теперь уже недолго.

— Вам это, наверно, кажется довольно диким? — спросила Лоис.

— Да, — ответил Удомо.

— Вы не исключение. Но когда живешь среди художников, в конце концов привыкаешь. Я никогда не могла позировать, даже мужу. Пробовала как-то, но из этого ничего не вышло. Слишком отвлеченно они на тебя смотрят, будто ты не человек, а одни линии и поверхности.

— Что он делает? — шепотом спросил Удомо.

Он кинул быстрый взгляд на Лоис. При ярком свете у глаз ее и в уголках рта проступила тонкая сеть морщинок. Сидя так, склонившись над кастрюлей, она мало чем отличалась от африканских женщин. Она повернула к нему голову и улыбнулась.

— Можете не шептать. Он так ушел в работу, что ничего не слышит.

— Слышу, — отозвался Мэби.

На листе картона, стоявшем перед ним, уже наметились прямая спина и круглый зад Кэйт.

— А что сказал Майкл? — спросила Лоис.

Мэби не ответил.

— Видите, — улыбнулась Лоис.

— Да, — сказал Удомо.

— Я слышала, что с вашим появлением группа ожила. На днях мне звонил Том и сказал, что вы прямо находка. В его устах это высокая похвала. Чем вы занимались все это время? Ричард как-то заходил к нам и говорил, что вы не могли прийти, потому что очень заняты.

— Я печатал восковки, — ответил он.

«У него усталый вид, — подумала она. — Зато теперь он не так скован, не прячется в свою скорлупу».

Майкл посмотрел на свои руки, потом на нее.

— Том был прав, — сказал он, — это тяжелая работа.

— А как ваши занятия?

— Подвигаются. Только они на втором плане.

— Остальные помогают вам?

— Помогают, когда есть время. У них свои дела. — Сколько восковок вам нужно напечатать?

— Пятьдесят шесть. Одиннадцать я уже сделал.

— Господи! Как можно так нагружать одного человека!

Он улыбнулся застенчивой мальчишеской улыбкой.

— Так ведь это же была моя идея.

«О господи», — подумала Лоис. Она чувствовала свою беспомощность и старалась отогнать это чувство, победить его. В конце концов их дело! Пусть будут освободителями, если им так хочется.

— Ну зачем вам это?

Он уловил бессильный протест в ее голосе и пристально посмотрел на нее. И снова, как в тот вечер, она всем своим существом ощутила, какая могучая сила таится в нем.

— Я должен, — спокойно ответил он.

Она наклонила голову и стала помешивать рагу.

— Вот что, — сказала она, — принесите-ка мне часть этих восковок. Мы с Джо вам поможем. Одна машинка у нас есть. Может, вы достанете еще одну?

— Вы поможете мне?

Она побоялась взглянуть на него. Сейчас он, конечно, весь раскрылся, глаза сияют, сейчас он прекрасен! Это можно сказать и не глядя.

— Я же сказала, что помогу, — ответила она сдержанно.

— А когда можно принести?

— Завтра, после уроков.

— Ты слышишь, Мэби! — Он был вне себя от восторга. — Она нам поможет! Я прямо расцеловал бы вас, Лоис. — До него вдруг дошло значение сказанного, и он осекся.

Он медленно повернул голову и пристально посмотрел на нее. Она встретила его взгляд спокойно, не дрогнув. В конце концов ему первому пришлось отвести глаза, и он уставился мимо нее в пространство. Но и она не чувствовала себя победительницей. «Ты дура, Лоис, — сказала она себе с горечью, — безмозглая дура!»

— Что такое? — рассеянно спросил Мэби.

— Ничего, потом, — сказала Лоис. — Кончайте скорее, пока рагу не превратилось в кашу.

В большой, ярко освещенной комнате воцарилась тишина. Скрип угля по картону, негромкое бульканье рагу на огне лишь делали ее ощутимей.

Удомо думал: я назвал ее по имени и я правда хочу поцеловать ее! Я заставлю ее посмотреть на меня. Вкушу ей это. Смотри на меня, женщина! Я хочу поцеловать тебя! Смотри на меня! Смотри! Я хочу поцеловать тебя. Лоис, Лоис, Лоис…

Лоис думала: это форменное идиотство, форменное идиотство! Я слишком стара для таких историй; он не умеет поддерживать разговор, он неловок. Не способен быть нежным. Просто меня тянет к нему.

Посмотри на меня, женщина! Я приказываю тебе.

Совершенно не способен быть нежным.

Лоис! Я хочу! Смотри на меня, Лоис!

Она бросила на него взгляд, мгновенный, мимолетный, и снова отвела глаза. Волнение его сразу улеглось. Едва заметная улыбка заиграла на губах.

Наконец Мэби кончил.

— Хватит, Кэйт. — Он швырнул уголь на стол, потянулся и зевнул.

Девушка слезла с чурбана и ушла за импровизированную ширму.

— О господи. — Мэби глубоко, протяжно вздохнул. — Который час?

— Скоро десять, — отозвалась Лоис.

Мэби плюхнулся на диван между ней и Удомо.

— Давайте-ка лучше есть, — сказала Лоис и прибавила громче: — Кэйт, поужинайте с нами.

— Нет, спасибо. — Голос у девушки был певучий, музыкальный. — Мне пора домой.

Лоис достала из шкафчика тарелки и вилки и стала накладывать рагу. Девушка вышла из-за ширмы. Голая она казалась толстой и приземистой, одетая выглядела подтянуто и изящно. Мэби вскочил, взял со стола конверт и вышел вместе с ней. Когда он вернулся, еда уже лежала на тарелках. Он потушил несколько ламп, и в комнате сразу стало уютнее.

Они сидели рядом на диване, держа тарелки на коленях.

— Хорошо поработали? — спросила Лоис.

— Недурно, — ответил Мэби. — Теперь осталось только вдохнуть жизнь в окаянное дерево. Ну ладно, а как твои дела, Майк?

— Лоис предложила помочь печатать восковки, — сказал Удомо. Оказалось, что произносить ее имя совсем нетрудно.

Мэби взглянул на нее.

— Лоис — ангел, Майк. Другую такую днем с огнем не сыщешь.

— У Лоис крылышки начинают расти, — сказала Лоис.

— Мы все очень любим ее, — продолжал Мэби серьезно.

— Можно, мы возьмем на время твою машинку? — спросил Удомо. — Тогда Джо тоже сможет печатать.

— Конечно.

— Вот спасибо!

— Смотри только, не слишком обременяй Лоис, — сказал Мэби. — Мы очень ее любим. И хотим, чтобы и другие обращались с ней бережно.

— Замолчите, Пол, — перебила его Лоис. — Можно подумать, что я сама не могу о себе позаботиться.

— А разве вы можете, дорогая моя?

Сегодня Мэби, как никогда, был склонен к нравоучениям.

— Не вижу в этом никакой необходимости.