– Прости? – переспросила Климентина. – Не понимаю… Ты решила вызвать его призрак… Аликс, тогда тем более никуда не желаю ехать! Мертвый Соколовский, наверняка, не лучше живого.

Она, поморщившись, отвернулась.

– Соколовский не умер, – пояснила я.

– Да? – Климентина повернулась ко мне, скорчив гримасу, – Неужели? Какая досада!

Пришлось потратить несколько минут, дабы объяснить ей причину.

– Соколовский нагрубил тебе, дабы избавить опасности. Константин и доктор Оринов могут подтвердить, они тоже будут на вечере! – закончила я. – Собирайся!

Подруга нехотя отложила свою шоколадную трапезу и позвала служанку.

Удивительно, но нам удалось приехать вовремя, гости только съезжались. У входа в зал мы столкнулись с одной из былых прислужниц Климентины.

– Роза в волосах, как вульгарно и буржуазно, – поморщилась она, взглянув на любиму прическу былой подруги.

А ведь еще вчера эти барышни прикололи розы к своим волосам в подражание своей "царице".

– Неужели? – наигранно-слащавым тоном пропела я. – Вчера на балу ваши локоны украшала ярко-красная роза. Но не цветок стал причиной того, что ваша бальная книжечка пополнилась лишь именами седовласых овдовевших помещиков.

Говорила я достаточно громко, чтобы мои слова стали слышны всем проходящим мимо.

Барышня не ожидала услышать от меня столь изощренной насмешки и, не найдя сразу ответа, спешно удалилась, одарив нас презрительным взглядом.

– Браво! – прозвучал голос Ольги, – Аликс, ты переняла мои таланты…

Климентина скуксилась.

– Я не желала приходить, – захныкала она, – всё так унизительно…

– Идем, дорогая, – Ольга взяла ее под руку.

Итак, поддерживая Климентину под руки, мы вошли в зал. Гости еще не расселись по местам.

В комнате я заметила папашу Ростоцкого, который оживленно беседовал с хозяином салона, благообразным обаятельным господином лет пятидесяти.

– Отец! – ахнула Климентина, пятясь назад.

– Да, моя дорогая, сегодня я как Чацкий – с корабля на бал! – воскликнул он, подойдя к нам.

Эта встреча меня тоже напугала, ведь помолвка с его сыном была на грани разрыва, но папаша был весьма дружелюбен.

– Жаль, что вы с моим сыном повздорили. Понимаю, несносный мальчишка, я ему уже задал трепку, – шепнул мне Ростоцкий, – надеюсь, помиритесь, – он подмигнул.

– Отец, не ожидала, – пробормотала барышня.

Мы с Ольгой отступили в сторону.

– Неужто, я пропущу помолвку дочери! – воскликнул он. – О вчерашнем случае осведомлен, это был всего лишь фарс!

– Польщен тем, что объявление о помолвки барышни Ростоцкой прозвучит в моем доме! – подошедший хозяин благодарно склонил голову.

Климентина ответила что-то невнятное и неуверенно улыбнулась.

Сколовский подошел к ним. Лукаво улыбаясь, он протянул руку барышне.

– Помолвка, – пробормотала Климентина, – Но я… Ох, понимаю, только так я могу избавиться от презрения общества после светского провала… Мне нужен статус невесты знатного молодого господина… Соколовский сейчас мое спасение, – прошептала она.

Барышня глубоко вздохнула.

– Но помолвка будет длиться целый год, может, я еще передумаю, – строптиво заметила она.

Вновь презрев приличия, Соколовский поцеловал барышню в губы, не смущаясь присутствия гостей.

– О! Ну зачем столь несдержанно! – добродушно проворчал папаша.

– Я еще могу передумать, – вновь шепнула жениху Климентина. – И попрошу не пугать меня вашими мистическими увлечениями…

– Уверяю вас, что не держу сушеных жаб под кроватью, – ответил Соколовский.

– Хвала Господу! – барышня молитвенно сложила руки, глядя в потолок.

– Я храню их в ящике письменного стола, – он хохотнул.

– Оставьте ваши глупые шуточки! – Климентина обиженно надула губки.

Хозяин дома, наблюдавший за ними, добродушно рассмеялся и пригласил гостей занять места.

Меня окликнул граф Н*. Опять я даже не заметила, что он пришел.

– Вы знали, что Соколовский притворяется мертвым? – спросила я.

– Догадался, – кивнул граф, – но не сумел угадать убийцу. Сыщик из меня некудышный, так что мое почтение вашему родственнику.

Он заинтересованно смотрел на меня.

– Знаю, вы собрались в Париж весною, – произнес он, – разумно. Ростоцкий, наверняка, уже сказал вам, что там поищем разгадку вашего кошмара.

– Верно, – кивнула я.

– Надеюсь, от моей скромной помощи вы тоже не откажитесь, – он с улыбкой склонил голову.

– Сочту за честь, – ответила я заученной фразой.

– Значит, до встречи в Париже. У вас будет достаточно времени поразмыслить…

– Поразмыслю, – натянуто ответила я.

В мыслях крутился вопрос, который я не решалась задать. Граф взглядом указал на гостей, которые уже расселись по местам.

– Вы перестали играть с доктором Ориновым? – спросила я. – Вы вернули себе годы жизни, которые потеряли убивая при помощи своих карт.

– Да, наша игра с доктором завершена, – ответил граф, – но о шулере Столярного переулка всегда будут ходить легенды.

– Значит, вы не прекратили заманивать игроков? – возмутилась я.

– Лично я, прекратил. Но вместо меня будут приходить другие шулеры. Мистический игорный дом на Столярном переулке никогда не будет пустовать. Поверьте, я не единственный шулер, Аликс.

Граф не стал бы скрывать от меня правду, он не из тех, кто пытается казаться лучше ради благоприятно впечатления.

– А убивать при помощи карт вы теперь тоже перестанете? – спросила я.

– Вынужден вас разочаровать, – граф усмехнулся, – мистика карт – стала моей сущностью. Увы, в мистических исканиях не всегда удается существовать мирно, это очень рискованный путь, милая Аликс. Иногда приходится первым наносить удар…

– Не забывайте о законе равновесия, граф? Вы снова потеряете годы жизни!

– Мне удалось разузнать, как действовать благоразумно, – он улыбнулся, – и не стоит таить обиду… Как вы думаете, почему извозчик оказался в нужную минуту возле вашего дома, когда вы решили отправиться на Новую Канаву по зову призраков…

Он едва сдерживал смех. Граф знал о моем видении, и знал, что я решусь поехать.

– Разумеется, я все заранее просчитал на насколько ходов вперед, – подтвердил шулер мои догадки, – и позаботился о вашей безопасности, нанял извозчика, которому велел дожидаться вас. Аликс, как видите, я доверял вам, знал, что вы должны отправиться на Новую Канаву…

– Мне тяжело поверить в вашу искренность, – вздохнула я, – вы всегда предпочитали вольную жизнь в компании актрис…

Собеседник беззвучно рассмеялся:

– Светские сплетники весьма преувеличили мои амурные похождения. Господам никак не дает покоя роман с Коко, поэтому они начали приписывать мне связь со всеми актрисами Петербурга, даже с теми, которых я ни разу не видел. Вас удивит, но в моих чувствах к Коко не было притворства, и это она дала мне отставку. Вы, наверно, не поверите, но я сильно переживал и страдал – хоть это звучит слишком вычурно. Ненавижу сантименты. Но потом появились вы, Аликс…

Не зная, что ответить, я смущенно пробормотала:

– Пожалуй, мне пора занять мое место, концерт сейчас начнется.

Граф удержал меня, за руку.

– До встречи в Париже, – прошептал он, – вам нужна моя помощь, вы прекрасно осознаете надвигающуюся опасность… Не бойтесь, вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку… Пока я позабочусь о том, чтобы улыбающийся человек больше не пугал вас, но я не смогу охранять вас от кошмаров вечно. Вам придется с ними столкнуться наяву. Повторюсь, я всегда к вашим услугам. Надеюсь, поразмыслив, вы начнетесь руководствоваться чувствами, а не страхом…

Он отпустил мою руку.

Чувствами? Что он хотел этим сказать? У меня достаточно времени поразмыслить… Погрузившись в раздумья, я заняла место рядом с Ольгой. Что ждет меня весною в Париже?

Елена Руденко