Он чувствовал, будто Дзирт вынудил его отказаться от этого преимущества сейчас, из-за желания дроу заключить сделку. Поэтому Энтрери не вернулся в свою койку, а в действительности и вовсе в трюм, хотя первоначально он направился туда, чтобы отвлечь внимание навязчивой команды. Затем он тайком проскользнул обратно наверх, продвигаясь по намеченному маршруту, и быстрым взглядом обозначил дорогу к каюте капитана в кормовой части главной палубы, с легкостью справившись с хлипким замком.

Подвешенные сети, изобилие трофеев и других предметов интерьера позволили опытному убийце полностью скрыть себя.

Затем он стал ждать с тем терпением, которым были отмечены его успехи в Калимпорте и за его пределами. Он знал, что капитан останется на палубе, пока они не отойдут подальше от Лускана и множества скал вдоль береговой линии.

Едва он обосновался на своем месте, как дверь в каюту открылась, и вошел первый помощник, а не капитан. Человек — если это был человек, потому что по виду в нем присутствовало немного орочьей крови — идеально подходил на роль бывалого морского волка: с неряшливой бородой, некогда черной, а теперь поседевшей, с лицом, напомнившим Энтрери испещренную трещинами и глубокими морщинами тундру Земель Кровавого Камня в засушливые летние десятидневки, и с тонкими ногами, такими кривыми, что он мог задвинуться на низкорослую лошадь сзади, даже не поднимая их. Один его глаз был мертв, широко открытое глазное яблоко покрывала плотная серая пленка. Даже его поведение говорило, что он моряк, который видел слишком много волн и дешевых шлюх, ибо он ворчал и бормотал проклятия себе под нос на каждом шагу, пока шел к столу.

— Возьмите их. Они будут охранять вас, — бормотал он, передразнивая кого-то, а кого, Энтрери не знал. — Да уж, и от кого они будут нас охранять? От сердитых мальчишек из доков Врат Балдура? Бесполезные куски бродячей грязи, вся их компашка, и если эта дворфа не сгодится для постели, то знайте, я выброшу сучку за борт!

Энтрери видел, как он небрежно переворошил какие-то бумаги в поисках конкретной карты, затем свернул ее, сунул под мышку и потащился к выходу. Он почти добрался до двери, когда вошел капитан Андрей Каннавара, захлопнув ее за собой.

— Вас слышали на палубе, мистер Сиккал, — сказал капитан Каннавара, пытаясь придать своему голосу величественную интонацию и к тому же выглядеть по-королевски, и не преуспел ни в той, ни в другой попытке. Он был одет по моде в жилет с фалдами и в громадную треуголку с плюмажем, по всей видимости, позаимствованную у другого человека, так как она едва налезала на его огромную голову, особенно учитывая чрезвычайно густую копну волос. Он надрезал шляпу с одной стороны, чтобы натягивать ее глубже, но, увы, такое воздействие нарушило целостность шляпной тесьмы, и поэтому с каждым движением она снова поднималась и сидела слишком высоко, смехотворно высоко на его грязных волосах.

— Вы хотите подорвать боевой дух моей команды еще до выхода из гавани, приятель? — заявил он. — Если так, только скажите, пока мы не отошли слишком далеко, чтобы вы могли доплыть до причала.

Строптивый первый помощник потупил глаза и почтительно ответил:

— Простите меня, капитан.

— Это было ваше последнее извинение, мистер Сиккал.

— Да, капитан, но я говорю только то, о чем думают остальные, — сообщил он и осмелился поднять глаза. — Пять сухопутных собак.

— Пять грозных воинов.

— Да, но Дзирт До'Урден не является другом Лускана, что бы там ни говорил капитан Курт!

— Вода сейчас холодная, — заметил Каннавара мрачно с угрозой в голосе.

— Тогда простите меня еще раз, или считайте, что это все еще тянется мое первое извинение.

Капитан повернулся и толкнул дверь, чтобы убедиться, что она хорошо закрыта, и жестом пригласил Сиккала следовать за ним к столу.

— Меня это беспокоит так же, как вас, — объяснил он тихо, но Артемис Энтрери, разумеется, нашел прекрасное место, обвившись вокруг балки над сетью, висевшей над столом, и слышал каждое слово.

— У меня, у нас не было выбора, — продолжал он. — Приказы Бениаго были четкими, и я вряд ли пойду против него.

— Как он связан с этими собаками? — спросил Сиккал. — Маленький человек носит его ковырялку!

Капитан покачал головой.

— Я считаю, это больше связано с темным эльфом. Бениаго делает то, что ему приказали, и я думаю, что Верховный Капитан Курт тоже делает то, что ему приказали.

— Курту? Приказали? — Сиккал начал было возражать, но затем его лицо просветлело, и он выдал:

— Их проклятые дроу вернулись.

— И я так думаю.

Артемис Энтрери над ними вцепился в балку и изо всех сил старался не зарычать от такой поразительной новости. Они говорили о Джарлаксе? Должно быть, о нем или, во всяком случае, о Бреган Д'Эрт. Внезапно все изменилось с точки зрения Энтрери, настолько неожиданно, что он не был уверен в причастности Дзирта вообще. Конечно же, банда Джарлакса интересовалась Дзиртом, но разве не интересовал их гораздо больше он, Энтрери? Если они узнали, что он освободился от Херцго Алегни, то Джарлакс и этот ненавистный Киммуриэль наверняка поняли, что они в опасности.

Джарлакс! Это имя заполонило все мысли убийцы. Он вызвал в памяти последний взгляд, который дроу бросил на него, возможно, грустный или, по крайней мере, смиренный, но за всеми этими чувствами Джарлакса Энтрери разглядел главное: облегчение. Ибо когда Энтрери лежал там, пойманный в сети, окруженный врагами, Джарлакс обрел свободу, проходя сквозь ряды нетерезов без особых забот.

Энтрери загнал воспоминания в глубину сознания и заставил себя быть внимательным.

— Ба, но это только пара десятидневок или около того до Врат Балдура, когда мы найдем благоприятное течение, — пробормотал Сиккал, но капитан мотал головой при каждом его слове.

— Мы идем дальше, — ответил капитан Каннавара, и показал на карту, за которой посылал человека. — Дальше Врат Балдура и гораздо дальше, чем назад в Лускан, потому что нам прикажут идти в Мемнон, как только мы окажемся в порту.

Его глаза стали еще шире, когда он недоверчиво повторил:

— Мемнон?

— Конечно, мы будем удивлены этим приказом, но мы поплывем в Мемнон и, возможно, дальше, до самого Калимпорта.

— О чем вы говорите? Какие товары у нас есть для тех мест?

— Дело не в товарах, мистер Сиккал.

— Дело в этой пятерке!

— Да, и мы должны держать их подальше от Лускана все лето и до последнего рейса на север перед приходом зимы.

— Что?… — начал спрашивать Сиккал.

— Я не хочу спорить с Бениаго и еще меньше хочу вызвать недовольство у банды Киммуриэля. Это их требование, я не знаю, почему.

Сиккал застонал, но капитан рассмеялся и похлопал его по плечу.

— Легкая работа! — пояснил он. — Мы проведем целый сезон на волнах любимой стихии, и если встретим кого-то, кто будет настолько глуп, чтобы выказать неуважение к флагу Корабля Курта, будь то пираты, или приспешники Умберли, или даже боевой корабль лордов Глубоководья, знайте, у нас есть великолепная защита мечом и умением пятерки, которую мы взяли на борт.

— Да, но разве они не должны делать какую-нибудь работу, а?

— Вероятно, вы сможете убедить Дзирта До'Урдена приобщиться к работе. В конце концов, он неплохо знаком с морем.

— Да, плавал с этим проклятым Дюдермонтом! — Сиккал сплюнул на пол.

— Тем не менее, он оказался годен к морскому делу.

— В таком случае, с ним может произойти небольшой несчастный случай.

Капитан вперил в него суровый взгляд, и этот ответ утешил Энтрери.

— Мы ушли с пятеркой, и вернемся с пятеркой, живой, разве что нас постигнут непредвиденные обстоятельства, и обстоятельства, возникшие не по нашей вине. Вы рискуете навлечь гнев дроу, храбрый мистер Сиккал, но знайте, если вы это сделаете, мой собственный гнев отправит вас в акулье брюхо задолго до того, как Мелкий Шкипер снова войдет в доки Лускана.