Довольствоваться обстоятельствами, какими бы они ни были, – не для человека Запада, страх не добиться результата, получить не то, что ожидаешь, заставляет нас постоянно перенапрягаться, контролируя великое множество событий. Регулярная практика йоги спонтанно приводит к самтоше, это выражается в том, что вы довольны тем, что уже получено, и не слишком огорчаетесь, если что-то пока не идет. Другими словами, позитивная установка сохраняется всегда, что очень важно. Самтоша не имеет ничего общего с самодовольством, скорее это позитивная окраска мировосприятия, недаром оптимист из анекдота уверен, что мы живем в лучшем из миров, а пессимист опасается, что это так и есть.

Самтошу уравновешивает тапас, который не идентичен христианской аскезе, он отнюдь не всегда направлен на усмирение плоти и усмирение страстей. Нередко тапас – это самоистязание, предпринятое именно ради накопления силы, не принципиальный отказ от наслаждения, а нацеленность на то, чтобы достичь его максимума. Посредством тапаса легендарные персонажи принуждали к повиновению даже богов индийского пантеона, выполнявших любые их желания. Понятию тапаса в Упанишадах эквивалентен теджас (накал, блеск). Иногда тапас переводят как жар – подразумевается накопление энергии и сопутствующие этому ощущения в теле. Считается, что огонь тапаса уничтожает загрязнение ментальное, духовное и телесное.

Обычно комментаторы трактуют тапас как способность не воспринимать противоположности: жар и холод, голод и жажду, стояние и сидение, отсутствие речи и т. д. ССС перечисляет следующие виды тапаса:

– испытание жарой и холодом;

– пребывание у жаркого огня, чтобы тело стало худым и коричневым;

– пранаяма;

– голодание;

– сосредоточение ума на одной точке;

– молчание.

Считают, что подобной практикой из тела удаляются вредные вещества, оно становится крепким и выносливым, а ум – пригодным для созерцания. Посредством тапаса достигаются сиддхи, но он может также быть тамасическим, то есть бешеным и безрассудным, предпринятым себе во вред. С точки зрения психологии это добровольная и контролируемая фрустрация, в обыденности ведущая к неврозу. За счет сознательного контроля, данный условно патологический процесс направляется в желаемое русло, это своеобразный «контролируемый аутогенный невроз». Хотя, конечно, грань здесь очень зыбкая. Перечисленные выше средства имеют скорее отношение к методике тапасьи.

В индийской литературе встречается описание разных видов тапаса. Он может быть долговременным, исполняемым всю жизнь, скажем на стадиях брахмачарья, ванапрастха и саньяса, либо кратковременный, ради достижения конкретной цели. Тапас короткий – умеренно длительное стояние на одной ноге, неподвижное пребывание в воде, стояние между пятью огнями (четыре костра и солнце), созерцание кристалла, разные виды ограничения в поведении и еде – голодание, сидение на муравейнике и т.п. Долговременный – это брахмачарья, постоянные ограничения в еде и подвижности, долговременные обеты и т. д.

По аспектам выполнения тапас можно условно разделить на три уровня:

1) физический – описанный выше;

2) вербальный: наиболее часто используют обет молчания – моуна, либо произношение вслух отдельных мантр, а также джапы – беспрерывное проговаривание шепотом, при этом идеальной формой считается такая, при которой слова произносятся без видимого движения губ;

3) ментальный – фиксирование ума на образе божества либо отдельном его символе. Это может быть любой атрибут бога: имя, эпитет, биджамантра, графический эквивалент – янтра, с длительным последующим фиксированием данного рисунка в сознании. В этом случае тапас фактически совпадает с некоторыми стадиями разных видов йоги.

В агамах, нигамах, «Гите» и Упанишадах главное внимание уделялось тому, что следует за исполнением тапаса и получением даров, которые разнились в зависимости от касты подвижника. Так, брахман чаще всего получал от божества истинное знание, кшатрий – просил и получал силу и неуязвимость, вайшья – богатство, славу, долголетие, сыновей.

Во многих мифах ядром сюжета является рьяный и отчаянный подвижник-тапасин, от поведения которого страдают окружающие: вокруг него начинает гореть пространство либо закипает вода в реке, на берегу которой он творит тапас. Накопленной им силы начинают опасаться даже боги во главе с Индрой, который подсылает тапасину апсар («небесных» танцовщиц) для «размывания» концентрации. Если подвижник непреклонен, то боги начинают мешать ему в процессе тапаса.

Какие-либо взаимоотношения (коммуникация) с миром запредельного пагубны (а чаще всего – невозможны) для человека, не прошедшего определенный процесс очищения. Именно такую роль и выполняли различные виды тапасического подвижничества. Во время аскезы тапасин очищается от скверны мира здешнего и получает возможность реального контакта с миром небожителей.

Количество накопленной силы – разменная монета во взаимоотношениях между тапасином и богами: чем ее больше приобретено, тем более серьезные вещи может требовать у них подвижник. Обладание большим количеством силы могло поставить тапасина на уровень богов, а порой и выше. Мифы часто рассказывают о битвах девов с асурами, которые предавались тапасу с целью «захвата власти» во Вселенной и опрокидывания в ней «установленного порядка». Именно этот факт связан с тем, что тапасинов больше боятся не земные существа, а боги.

Но главное – это достижение тапасином определенной степени чистоты, необходимой для коммуникации с иными мирами. Чем суровее тапас – тем больше выражена способность к такому контакту.

Скорее всего, от тапаса произошла и Кундалини-йога, в ее процессе физическое тело адепта должно «перегореть» в огне психического напряжения и трансформироваться для свободного контакта с запредельным. Во время подвижничества тапасин избавляется от главного источника скверны – собственного тела, подавляя (минимизируя) его обычные функции и проявления. Это видит, например, в результате своего тапаса мудрец Манканака, когда из его уколотой руки вместо крови (которая, являясь одной из восьми нечистых субстанций тела, на их божественные эквиваленты осквернение не распространялось) начинает течь травяной сок. Итак, тапас – древнеиндийская практика, состоящая из физических, вербальных и ментальных действий, цель которой очищение и психическое укрепление тапасина, в результате чего он может контактировать с миром сверхъестественного.

Всё вышесказанное звучит даже как-то патетически, но одно дело слышать рассказ об индуистском подвижнике, простоявшем двадцать лет на одной ноге с поднятой вверх рукой, другое дело – увидеть это в натуре, что весьма не рекомендуется. Как сказал бы герой эпоса «Москва – Петушки»: «Стошнить не стошнит, но сблюю точно».

А вот пример современного тапаса, предпринятого когда-то без моего ведома одним из преподавателей Школы М. С. Полосенко.

«Одиннадцатого августа 2003 года настал сорок девятый день полного голодания, всё это время я пил только родниковую воду и урину – ровно семь недель.

Дня за три до этой даты от урины вдруг начало воротить. Не то чтобы она стала неприятной – нет, просто пить ее неохота, но не так, как обычно чего-то не хочется, а так, что не объяснишь. “Странно, подумалось мне”, – но, как это свойственно в таких ситуациях, я легко согласился с этим желанием и даже чему-то обрадовался. В конце сорок восьмого дня вдруг точно так же не захотелось воды, я последовал и этому желанию. Даже особого внимания не обратил. Но на сорок девятый день – никаких признаков жажды. В то же время и есть не хочется вообще. Язык до конца так и не очистился, хотя налет слабенький, но в наличии. Белки глаз заметно светлее, но не такие, какими должны бы стать в итоге.

Что делать? Похоже, организм перешел в какой-то новый режим существования, поскольку чувствую себя нормально, сил не убавилось, голова по-прежнему совершенно ясная, и я спокоен. Пытаюсь припомнить всё, что знаю о голоде, особенно о выходе из него, но не нахожу чего-либо похожего на свое теперешнее состояние. Где-то встречал, что чувство сильного голода и полная очистка языка могут не совпадать, но если есть хотя бы что-то одно – надо заканчивать. Почему-то вспомнилась вдруг рекомендация ВСБ: