есть на берегу?
– Какой тебе тут плавник? Не Карская ведь сторона. Когда-то было много плавнику, а
нынче сучка не найдешь нигде.
– А все-таки сбегаю. Чайник скипит – ты пей. А я пока поищу.
И Яшка побежал по берегу залива с топором в руках.
Было уже совсем светло, и это облегчало поиски топлива. На бегу нагибался Яшка за
небольшими щепками, сучочками, выброшенными океаном на берег.
– Хоть бы полено где найти!
Но ничего, кроме сучков, не попадалось на глаза. Да и этой мелочи набрал только штук
двадцать.
Мало! Всё же и это годится. Побежал обратно к избушке. Положил всю собранную
мелочь на огонь.
– В другую сторону еще сбегаю: там нет ли чего, – сказал и опять убежал.
Минут через десять после этого Ефим услыхал стук топора. Удивился:
– Но?! И дрова нашлись? Вот как оно по-хорошему дело-то оборачивается.
Раскрасневшийся, сияющий Яшка прибежал с целой охапкой дров.
– Там семь брёвен в одном месте нашёл. Вот теперь высохнет всё.
Много натаскал Яшка дров к избушке. Скоро высохли штаны и рубашка Ефимовы над
хорошим огнем. А о малице старик и не заботился. Пощупал только, чтобы убедиться, не
течет ли с неё вода.
– Провяла маленько – и ладно, – сказал Яшка, – теперь скорее пойдем: зайца обснимаем
да и домой поедем.
Не успели, однако, дойти до лодки, как недалеко от берега вынырнула голова нерпы.
Потом другая, третья.
1 Плавником называют бревна, выброшенные океаном на берег.
Забыли обо всем, кроме охоты. Торопливо заряжали винтовки, торопливо целились в
круглую голову, на несколько секунд показывающуюся из воды.
Семь нерп убили вдвоем: четырём нерпам пробили головы Ефимовы пули, а трем –
Яншины. И оба – дед и внук были довольны удачей.
Быстро подобрали убитых зверей и быстро содрали с них шкуры вместе с салом.
У Яшки блестели глаза и губы расплывались в улыбке.
Поделился радостью с дедом:
– Горевали, привады нет... Сразу добыли много.
Ефим нахмурился. Сердито прикрикнул:
– Зачем языком, как веслом в море, болтаешь? Не знаешь, что не любит этого зверь?
Яшка знал про все суеверия и приметы деда. Но три зимы пребывания в школе
сказались: кое-какие из суеверий охотничьих он совсем успел позабыть, а над другими
посмеивался. Привык верить за эти годы тому, что написано было в книжках, и тому, что
учителя говорили. Улыбнулся при воспоминании о школе, но деду ничего не сказал. Перевел
разговор на другое, чтобы не сердить деда.
– Приваду теперь разбросаем или как?
Ефим подумал. Почесал голову. Спросил у Яшки:
– Сколько капканов ставить будем?
– А сколько их у тебя есть?
– Десяток, может, найдётся.
– Мало десятка. Еще купить надо. Шкур теперь добыли, сала добыли. Можно еще
капканов купить.
– Зачем ещё?
– Больше капканов стоять будет – больше песцов добудешь.
– Когда урожай на песца бывает, из трех-четырех капканов только вынимать успевай! А
когда нет песца, – сто капканов ставь и то десятка хвостов не поймаешь за всю зиму.
Яшка улыбнулся.
– Ты, дед, считать не умеешь. Будем считать так: когда в три капкана попадет в хороший
год сразу три песца, сколько попадет песцов в десять капканов? По песцу на капкан если –
десять песцов зараз. А на двадцать капканов – двадцать песцов. Так?
У Ефима даже краска на щеках заиграла. Побил его Яшка расчётами, и старику обидно.
Но сдаваться он не хочет.
– Без тебя считать умею. Вперёд тебя научился. Что будешь с деньгами делать, когда
много песцов добудешь?
У Яшки в голове – школа. Школьные разговоры. И разговоры на соборке. Он верит не
деду, а тому, что говорили в школе о промыслах. И говорит об этом деду:
– Больше добудем песцов, государство много денег получит. На деньги много товара
всякого купит. К нам – на Новую Землю привозить товар будет. Тогда мы всё купим.
– Ты меня не учи! – грубо кричит Ефим.
Но Яшке очень хочется поучить деда, только сейчас он не хочет больше сердить его.
Поэтому снова говорит о капканах:
– Сколько поставим?
– Пяток ли, а то и поболе поставим. Привада есть теперь. Для собак только надо
оставить. Кто знает, когда опять добудем нерпу. А собак нечем станет кормить.
У Яшки лукавый-лукавый огонёк в глазах появился. Запрокинул назад голову. Сквозь
смех выговаривает:
– День придёт – собакам еду принесёт... Ха-ха-ха-ха...
Захохотал и Ефим.
– Ты заботливый стал. От тебя заботе учусь... Давай топор, да разрубим зайца на куски.
Разрубили заячью тушу. Сложили все куски в лодку. Туда же целиком положили и
нерпичьи туши: нерпичья туша лёгкая, с ней и без разрубки легко справляться.
Подъезжали к берегу в тех местах, где виднелись отдельные камни. Выходили из лодки.
Выносили с собой нерпичью тушу. Заваливали её со всех сторон тяжелыми камнями. Только
с одной стороны оставляли небольшое отверстие, чтобы наткнувшийся на приваду песец мог
немного полакомиться мяском морского зверя. Но отверстие оставляли такое, что лишь с
трудом мог песец втолкнуть в него свою голову и мелкими кусочками отрывать от привады.
Позже, когда привадится песец ходить «обедать» в известное место, приедут Ефим и
Яшка на собаках и у отверстия к песцовому «столу» поставят капканы1. Привяжут цепочкой
к тяжелым камням.
Придет голодный песец добывать еду из-под знакомых ему камней, а ногу его –
переднюю или заднюю, правую или левую – будет ждать коварный капкан. Попадет лапа
песца в стальные челюсти капкана, и не уйти уже больше ему от привады.
Придет на его место другой, третий песец – их участь будет такая же.
И каждый день, когда не будет завывать свирепый ветер в горах, будут ездить к привадам
люди и освобождать песцовую ногу от холодного стального капкана. Если не издохнет в
капкане песец до приезда людей, его безжалостно добьют хореем или ещё чем-нибудь, но не
острым, не портящим дорогую шкурку.
В семи местах разбросали приваду Ефим и Яшка.
– Придется ещё спать здесь ночь. Поздно ехать домой, – решил Ефим.
Яшка рад.
– К вечеру, – сказал он, – или наутро, может, ещё нерпы покажутся на море. Ещё убьем!
– Про то мы не знаем. И говорить не надо про то, чего не знаешь. Пойдём лучше
кипятком язык да брюхо мочить. Про то, что будет завтра, завтра и знать будем.
При упоминании о чае Яшка почувствовал, что и есть хочется, и усталость ломит плечи.
Не жалеючи сил, помогал он деду ворочать камни, прикрывать ими привады, и это
сказывалось.
– А хлеба на завтрашний день будет? – спросил у деда, сплёвывая за борт лодки.
– Сам видел. Чего спрашиваешь?
Яшка замолчал.
Молча напились в избушке чая и завалились спать: устали.
Утром Ефим заторопился:
– Скорее поедем. Небо совсем нехорошее стало: ветер будет в сутках.
Погрузили в лодку шкуры и сели за вёсла.
Над водой кое-где забелел туман. Сначала редкий, потом всё гуще и гуще.
– Вернёмся лучше, – предложил Яшка.
Ефим не согласился:
– Лодка маленькая. Поедем о самый берег, пока нет ветра.
Часа два работали веслами, едва различая контуры каменистого берега. Временами весло
Яшки задевало о берег. Лодка накренивалась тогда на один бок и резко поворачивала нос от
берега. Ефим злился. Ворчал на Яшку:
– Осторожно вёсла опускай. Сломаешь весло, как поедем?
Постепенно туман начал, однако, редеть: стал подниматься над водой.
– Непременно ветер будет в сутках, – уверял Ефим.
Но его предсказания не оправдались: ветер начался лишь через три дня после их
возвращения.
Неистовым, но радостным лаем встретили их собаки, сидевшие почти двое суток без
корма. Весело виляли они крючковатыми хвостами и лезли к хозяевам.
– Ты зачем не оставил им еды? – спросил Яшка, когда узнал, что собаки оставались