квартире добрые люди учили. Все они, как Русанов, много знали. На каждый мой вопрос

ответ у них был. В Москве да в Архангельске про образованных русских людей у меня такое

мнение сложилось: образованный русский человек хорошо знает то дело, за которое взялся.

Теперь меняю это мнение.

– Почему?

– Когда я просил открыть школу на Новой Земле, я думал: архангельское школьное

начальство – образованные люди, они знают, какая школа нужна в городе, какая в русской

деревне, какая у нас, на Новой Земле. А они о школе для наших ребят знают столько же,

сколько и я. Послали учителя, да и думают: все сделали – школу открыли. Наверно, ещё и в

газетах пропечатали: мы на Новой Земле нынче школу открыли.

– Но как же всё-таки случилось, что учитель был послан сюда со специальным заданием

организовать школу, а школа не организована?

– Приехал в Кармакулы учитель, прожил тут всю зиму и съезду Советов так сказал:

«Нельзя на Новой Земле школу открывать: полярная ночь да ветры мешают школьным

занятиям. День какой ребята проучатся, а неделю, а то и целый месяц из-за ветра дома

сидят». Правильно то, что такую школу, как в русских деревнях да городах, нам не надо. Нам

надо такую школу, в которой ученики учиться и жить могли бы:

– Верно, – согласился Михаил Фёдорович. – Комитету Севера я передам это. Одна такая

школа уже есть в Большеземельской тундре: там ребята кочевников приезжают из тундры в

школу на всю зиму. А ты сможешь собрать школьников со всей Новой Земли? – спросил он

Вылку.

Тыко торжественно встал, протянул руку начальнику экспедиции.

– Я свое дело сделаю. Комитет Севера пусть своё дело сделает. Об одном прошу:

пошлите учителя, который наших ветров не боится.

– Пошлём такого учителя.

* * *

В августе 1925 года после доклада начальника экспедиции о положении дел на Новой

Земле Архангельский губисполком вынес решение об открытии новоземельской ненецкой

школы-интерната.

Центральным становищем на Новой Земле были Малые Кармакулы. Здесь и решено

было открыть школу-интернат. Пароход «Декрет» ещё в конце сентября должен был привезти

из Архангельска продовольствие и топливо для новоземельцев, доставить учителя и

школьное оборудование. Но «Декрет» сначала задержался с отходом, потом потерпел аварию

в пути и после двухнедельного плавания вернулся в Архангельск, не дойдя до места

назначения. И только первого ноября к берегам Новой Земли вышел ледокол, «Русанов».

Лёд у берегов, и лёд в море... Холод дает себя чувствовать всё острее и острее. А леса на

Новой Земле нет, дров не нарубишь. Совет становища предлагает уплотниться и

малопригодные для жилья постройки распилить на дрова. Первым предлагается распилить

на дрова дом барачного типа, который после проведения ремонта предназначался под школу.

Решили к ломке здания приступить 15 ноября.

Но 14 ноября за островами показался дымок «Русанова». К самому становищу однако

«Русанов» подойти не смог: глубока посадка, да и через лёд не легко пробиваться.

В километре от становища начали спускать грузы на карбаса. То, что предназначалось

для школы, выгружалось в первую очередь. Торопились. Команда работала до полного

изнеможения, пробиваясь в карбасах через густое неподвижное «сало».

На следующее утро потянул крепкий восточный ветер, а к вечеру перешел в страшный

шторм. Двое суток скрипели якорные цепи, работала машина в помощь якорям и ни на

минуту не смыкал глаз капитан. Когда ветер утих, пробиться к месту выгрузки на карбасах

было уже невозможно: от парохода до берега тянулась полоса крепкого льда.

«Русанов» вышел на чистую воду в трёх-четырёх километрах от становища и окончил

выгрузку. Сток1 в это время делал своё дело – забивал снежной пылью каждую щелку.

Засыпало снегом и весь школьный груз, оставшийся после выгрузки с ледокола на

берегу. Многие тюки были покрыты пластом около двух метров толщиной. Учитель,

уборщица и трое ребят с трудом добывали их. Взрослые откалывали глыбы, ребята со смехом

толкали эти глыбы на губу. Трудно было, но весело...

Полярный день короток, вернее, уже наступила полярная ночь. Но снова и снова шла

работа по доставке школьного груза. Ящики, бочонки, тюки грузились на собачьи сани и

направлялись к школе.

Наконец на берегу остался только самый тяжелый груз: бочки с промёрзшей картошкой,

капустой, мясом да 10 кубометров дров. Теперь на помощь учителю и уборщице вышли уже

8 ребят. Но за день успевали сделать не больше трех рейсов от школы до груза и обратно.

Перевозкой дров пришлось заниматься около двух недель.

* * *

К Новому году прибыли ребята из других становищ. Всего собралось 18 человек. Надо

было начинать работу. Времени, чтобы привести помещение для школы-интерната в порядок,

уже не оставалось. Приходилось исходить из того, что есть.

Дом холодным коридором разделялся на две половины – восточную и западную. В

восточной оборудовали спальные комнаты для 14 мальчиков. Но поставить четырнадцать

кроватей, хотя бы на небольшом расстоянии друг от друга, оказалось невозможно.

Установили их вплотную друг к другу, так что по существу образовались нары.

Первый же сток набил в спальни кучи снежной пыли. Ребята выскочили из своих

постелей и убежали в западную половину. И так происходило каждый раз, как только

начинался сток.

Западная половина была больше восточной. Она состояла из четырех комнат. Самая

большая стала классом, столовой и во время стоков – спальней для мальчиков. В кухне

поставили кровати для четырех девочек. В самой маленькой комнате установили плиту, и

здесь же жила уборщица. А самая холодная комната на южной стороне была отведена под

кладовку. Места для учителя в доме не осталось, и он поселился в агентском доме.

Парты в классной комнате на восемнадцать человек также не разместились. Решили

заниматься за обеденными столами.

Освещение семи- и десятилинейными настенными лампами (больших висячих ламп в

продаже не было) было очень неудобным, особенно во время письма: на тетради падала тень.

А о том, чтобы видеть всем написанное на доске, не могло быть и речи. Приходилось

показывать написание букв и слов каждому в отдельности.

Воздуха в помещении не хватало, да и все кухонные запахи беспрепятственно проникали

в класс. Острота восприятия от этого быстро терялась.

В два часа школьные занятия кончались. Учитель уходил домой, а ребята, пообедав, один

за другим расползались по становищу. Нагулявшись, они обычно собирались у учителя и в

его маленькой комнате учились читать – здесь им оказывалась индивидуальная помощь.

Случалось, что группу ребят, пришедших к учителю, застигал сток, и отпускать ребят в

школу одних становилось рискованно. Тогда учитель обвязывал себя одним концом верёвки,

а другим подпоясывались по очереди все школьники, и тогда, накрепко привязанные друг к

другу, они выходили гуськом на улицу.

Впереди шли учащиеся, сзади – учитель. Ребят ежесекундно сбрасывало с ног, и, падая,

они часто увлекали за собой и учителя. Чтобы дать возможность ребятам укрепиться на

ногах, он становился на четвереньки, головой к ветру и упирался руками и ногами в крепкий

снег. Затем процессия снова двигалась шаг, два, много пять, прежде чем снова свалиться. До

школы было метров полтораста, но, чтобы преодолеть это расстояние, при таком способе

передвижения требовалось минут пятнадцать – двадцать.

1 Сток – так называют новоземельцы восточный ветер, достигающий здесь огромной силы. Скорость стока

доходит иногда до 50–55 метров в секунду.

Ребятам это доставляло удовольствие необыкновенное. Они и в драматическом умели

находить смешное.