Через несколько секунд к окну подошел человек и, повозившись с запорами, открыл его.

Это был не Георгий Иовлев, а его отец собственной персоной.

— Кто такой? — резким тоном спросил Александр.

— Бывший майор КГБ Смирнов… — растерянно ответил Олег. — Я хотел поговорить с вашим сыном Георгием.

На лице Иовлева отразилась какая-то внутренняя борьба.

— Заходи, я сейчас открою, — сказал он. — Но в каком ты виде!

— Я все объясню, — отряхивая с ног снег, сказал Олег. — У меня очень трудный случай, — без особой, впрочем, надежды пояснил он, усаживаясь в любезно предоставленное хозяином кресло.

Волшебная сказка окончилась. Он наслаждался свободой всего-то несколько часов.

— Рассказывай! — потребовал Александр Иовлев.

Олег кратко изложил свою историю, почему он решил уйти из КГБ и как оказался в психиатрической лечебнице.

— А почему ты был уверен, что Георгий поможет тебе? — прищурился Иовлев.

— Уверенности не было, — вздохнул Олег. — Но Георгий — моя единственная надежда. Пять лет назад я, тогда еще лейтенант, обедал в отеле «Метрополь» с одним нашим агентом, бизнесменом из Гетеборга. За соседним столиком сидел Георгий с какой-то красивой дамой. Неожиданно в зал ресторана ворвался муж этой дамы — видный канадский коммерсант. Он выхватил пистолет. Если бы я не выбил оружие у него из рук… Словом, после этого случая Георгий три раза приглашал меня сюда. Мы выяснили, что работаем в одной системе. Потом часто вместе ужинали…

— Так вот откуда его дурные привычки! — мрачно усмехнулся Иовлев. — Я специально приехал сюда, чтобы надавать Георгию оплеух. Нечего развлекаться здесь с девочками!

Нажав кнопку вызова прислуги, Александр приказал принести выпивку и закуску. Положив на плечо Олегу тяжелую руку, он предложил ему пересесть на мягкий диван. На столике, который разделял их, словно по мановению волшебной палочки появились маринованные грибы, соленые огурчики, блины, икра, холодная рыба, варенье и горячие пирожки. Посередине официантка торжественно поставила два графина водки.

— Прозрачная, как слеза, — похвалился Иовлев. — Пьешь, как воду. И голова совсем не болит, сколько бы ни пил!

После первой же рюмки Олег почувствовал, как хмелеет. Сказались недели пребывания в лечебнице.

И тут Иовлев спросил:

— Ну, так чем ты не угодил своему начальству?

— Да ничем. Честно исполнял свой долг. Пока не понял, что действия моих руководителей совсем не отвечают интересам народа. Они думают только о том, как сохранить свое кресло.

Лицо Олега раскраснелось, между лопаток струился пот. Он видел, как углубляется суровая складка на лбу Иовлева с каждым его словом, но уже не мог остановиться.

Иовлев разжал побледневшие губы:

— Как же ты мог с такими мыслями работать в КГБ?

— Мои мозги, как и мозги моих сограждан, были отравлены пропагандой. Я полагал, что СССР — наследник великих традиций Российской империи. Но теперь, когда я узнал о многочисленных безвинно пострадавших людях, мои иллюзии окончательно рассеялись.

А началось все с ареста жены, которую обвинили в связях с диссидентами. Меня вынудили развестись. Потом, за границей, я пересмотрел свои взгляды и решил уйти из органов, заняться наукой. Наивно думал, что сегодня, после горбачевской перестройки, меня спокойно отпустят. Но не тут-то было. Как и многих, несогласных с режимом, меня отправили в психушку. И вот я здесь перед вами…

Иовлев хрустнул огурцом, затем отправил в рот густо намазанный красной икрой румяный блин и спросил:

— Так чего же ты хочешь?

— Отправиться на Запад. После всей этой истории мне здесь не жить, во всяком случае какое-то время.

Александр прожевал очередной блин с икрой и снова налил полные рюмки — себе и Смирнову:

— Ты понравился мне своей прямотой. Я бы с удовольствием взял тебя в свою команду. Но ты — слишком честный и порядочный человек, чтобы согласиться на это. Я помогу тебе выехать на Запад, хотя мне это может и дорого стоить. Да уж теперь все равно. Твое здоровье, Олег!

Россия (Москва)

Олег подошел к недавно вернувшейся из заключения бывшей жене и попытался погладить ее по щеке. Однако Ольга в ужасе отпрянула от него.

— Я вызываю у тебя отвращение? — с горечью спросил Смирнов. — Неужели я так сильно изменился со времени нашей свадьбы?

— Ты изменился за то время, что я сидела в Бутырках, а ты жил без меня один в Осло! — с непередаваемым сарказмом произнесла Ольга. — Ну, не отводи взгляд. Скажи лучше, как ее зовут!

— Кого?

— Ту, в которую ты влюбился, как школьник — уж не знаю, какими трюками она тебя приворожила, — и чтобы иметь возможность жить с ней на законном основании, отказался от меня!

— Эту версию сообщил тебе генерал Гордиевский?

Сначала Ольга не хотела отвечать на этот вопрос. Но под требовательным взглядом бывшего мужа в конце концов выдавила из себя неохотное «да».

— Так я и думал, — с горечью кивнул головой Олег. — Этот мерзавец и здесь успел нагадить…

— Если это не женщина, то что же заставило тебя принять такое решение? Карьера? — нервно улыбаясь, спросила Ольга.

— Может быть, ты и права. Но с тех пор многое изменилось. — Олег опустил руку в карман пальто, которое так и не снял, нащупал билет Москва-Прага и прямо спросил Ольгу: — Ты хочешь… прозреть — вместе со мной? И начать новую жизнь?

У Ольги задергались губы. Она силилась что-то сказать, но в конце концов прокричала:

— Уходи, уходи, уходи.. Не смущай меня!

Вздохнув, Олег подхватил легкий чемоданчик, стоявший на полу, схватился за ручку двери. Потом неожиданно бросил чемоданчик на пол, шагнул к Ольге, сжал ее в объятиях и несколько раз крепко поцеловал, несмотря на отчаянное сопротивление женщины. Разжав руки, он позволил Ольге вырваться из своих объятий, подхватил чемоданчик и вышел из квартиры, громко хлопнув на прощанье дверью.

«Как хорошо, что нас ничего не связывает, кроме воспоминаний о медовом месяце и о первых счастливых годах совместной жизни! — подумал он, садясь в поджидавшее его у подъезда такси. — Как здорово, что Ольга в свое время не захотела заводить детей до тех пор, пока не защитит свою глупую диссертацию о каких-то полимерах!»

Глава II. Оборвавшийся след

Израиль (шоссе Хайфа-Акка)

— Бьюсь об заклад — ты собирался недурно провести уик-энд! У тебя это на лице написано! — покосился на Мордехая Бен-Цви сидевший справа от него Ицхак Перес.

— В сообразительности тебе не откажешь! — хохотнул Мордехай. Он резко повернул руль, объезжая камень, скатившийся с горы на дорогу. — Завтра я веду свою девочку в ресторан, потом — на пляж Хайфы. Ну, а вечер… вечер я рассчитываю провести у нее на квартире!

— Будь осторожен! — Ицхак машинально поглаживал короткий ствол пистолета-пулемета „узи“. — Ты же знаешь — нам запрещено заводить сомнительные знакомства.

— Не беспокойся за Сарру. С ней все в порядке, — нахмурился Мордехай. — Думаешь, дали бы ей работу в секретной лаборатории Хайфского Технологического института, будь у нее плохая анкета?!

— Ну, тогда другое дело…

Придерживая автомат правой рукой, Ицхак нащупал пальцами левой початую пачку, вытянул сигарету, прикурил от зажигалки и блаженно затянулся. Мордехай включил вентиляцию. Их трейлер пылил со скоростью девяносто километров в час. Колонну возглавляли черный бронированный «мерседес» со сменными номерами и окрашенный в камуфляжные цвета бронетранспортер охраны. Ицхак скосил глаза на зеркальце заднего вида. От них не отставали два таких же бронетранспортера. Обычные на вид, они обладали на самом деле колоссальной огневой мощью. Под легкой броней пряталось два десятка суперсовременных ракет типа «Иерихон». Три такие ракеты способны потопить крейсер. Заметив, что сидящий за рулем тяжело груженного трейлера Мордехай нахмурился и весь как-то подобрался, Ицхак вопросительно посмотрел на него.