бросить его через себя, сам упал на спину.

Восторгам зрителей не было предела. Турецкие султа¬

ны и мелики сидели, опустив головы, бледные от пережи¬

ваемого позора. Зрители орали, свистели, размахивали

камчами, как пьяные или обезумевшие.

Нойон Шидун пошептался о чем-то с сидящим рядом

с ним другим нойоном, а потом отдал распоряжение окру¬

жить своим туменом всю площадь. Сотник, получив рас¬

поряжение, ушел. Немного погодя Шидун встал и увел с

собой Авага. На освободившееся место сел монах в черном

одеянии. Народ на площади волновался, кое-кто расчищал

место для новой пары.

В круг иа этот раз вышло сразу четверо борцов: два

монгола, грузин и армянин. Чужеземцы должны были

бороться против монголов. В борцах Торели узнал тех

воинов, которые недавно разговаривали с ним и с Авагом.

Вновь поднялись кулаки и камчи над толпой. Торели по¬

искал глазами, куда все глядят и кому грозят, и похоло¬

дел: все грозили ему, грузинскому князю Торели.

Черный монах тихо сказал:

—

Если монголы ие победят, вас убыот. Лучше вам

отсюда уйти.

—

Нет, я хочу, чтобы победили наши, и хочу видеть,

как они победят.

Борцы схватились. Было видно, что теперь борцы не

играют в поддавки, и с первых минут монголам пришлось

не сладко. Толпа ревела на каждый ловкий маневр одного

или другого монгола. Но ловких маневров у них было ма¬

ло. Чужеземцы одолевали. Из толпы начали доноситься

выкрики:

—

Бей его в живот!

—

Ногой, ногой его!

706

—

Перегрызи ему горло.

Понукаемые публикой монгольские борцы ие жалели

сил. Нарушали правила борьбы, грубили, но с противни¬

ками ничего не могли поделать. Вот-вот должна была раз¬

разиться беда.

Монах в черном встал, взял Торели за руки и сказал:

—

Уйдем отсюда, ничего хорошего здесь не будет.

Но Торели как завороженный смотрел на борьбу. Ему

казалось, что он борется сам, что борется вся Грузия и вот

побеждает, значит, можно, можно же победить монгола!

Он отстранил руку монаха и даже не услышал его слов.

Грузин был, как выяснилось в недавнем разговоре, геор-

гицминдец, то есть из селения, носящего имя святого Ге¬

оргия. Теперь Торели казалось, что на ноле ие просто

спортивная борьба, но светлая сила Георгия побеждает

темную силу змия. Уже дважды георгицминдец бросал

своего противника на спину, но все же не на обе лопатки.

Тот изворачивался и выскальзывал.

Так же и другой борец, армянии, настолько измотал

своего монгола, что тот опустился иа колено и казалось,

вот-вот сам ляжет от изнеможения. Все видели и понима¬

ли, что монгольские борцы сдают. На поле ие было ни

одного сидящего человека, все были иа йогах. Но не было

и криков, все замерло, затихло, как перед бурей, перед

взрывом, все повисло на волоске, и волосок должен был

лопнуть.

Один только Торели радовался, как ребенок. Вдруг

все, что жило в душе, в последнее время присмирев и но

показываясь наружу, расправило крылья и ощутило себя

в свободном и радостном полете. Все унижения, которые

пришлось испытать, все желание отплатить обидчикам,

вся жажда возмездия, все воплотилось в одиом человеке,

борце-грузиие пз селения Георгицминда.

Торели и сам глядел орлом. Забыв, что он один среди

скопища врагов, что рядом с ним нет даже и Авага с но¬

воявленным родственником.

Грузин на поле поднял монгола высоко над землей и

грохнул его на землю на обе лопатки. Воцарилась могиль¬

ная тишина. Она продолжалась несколько мгновений, но

Торели показалось — очень долго. Совпало так, что имен¬

но в мгновение затишья лег на лопатки и второй монгол.

Под его шлепок о землю тишина вдруг лопнула, расколо¬

лась, тысячи и тысячи бросились в середину круга. В это

23*

707

время победители стояли еще коленами па груди у по¬

бежденных. Они, видимо, знали, что будет дальше, и хоте¬

ли продлить эти сладкие мгновения победы и гордого по¬

прания поверженных.

Торели не успел даже восторженно вскрикнуть, уви¬

дев победу соплеменников, тотчас все смешалось на поле.

Ои схватился было за саблю, но что-то тяжело упало ему

на голову, и день погас.

На площадь ворвались конные войска ноиона Ши-

Дуиа.

—

Именем великого хана разойтись,— кричали вои¬

ны, лупя камчами направо и палево.

Они старались пробиться к тому месту, где недавно еще

была арена борьбы.

Сам Шидун в сопровождении воинов ворвался в ша¬

тер, в котором избивали Торели. Кое-как ему удалось ра¬

зогнать разъяренных монголов, топтавших и пинавших

ногами бедного поэта. Его подняли с земли, обмякшего

как тряпка, окровавленного, с пробитой головой. Четверо

бегом потащили его в юрту Шидуна.

Когда же рассеялась свалка, на месте круга предстала

страшная картина. На площади валялись разбросанные так

и сяк руки и ноги борцов, позвоночники их были перелома¬

ны, а головы размозжены. Кровь, мозги, земля — все это

перемешалось в отвратительную тошнотворную кашу.

Торели не считали живым. Побежали искать врача, ио

никто не шел. Аваг беспомощно окидывал взглядом всех,

кто стоял вокруг. Из толпы вышел черный монах, тот са¬

мый, что во время соревнований советовал Торели уйти с

ристалища. Он подошел к умирающему, осенил его крес¬

том и опустился на колени, чтобы его выслушать. С тру¬

дом нащупал пульс.

—

Он жив,— ободрил монах Авага.

Аваг тоже стал иа колени, но не для того, чтобы слу¬

шать больного, а чтобы взмолиться перед монахом.

—

Ради всего святого, ради креста, который у вас на

груди, спасите его.

—

Я не врач, а всего лишь монах. Я посол папы рим¬

ского при дворе великого хана. Но мы умеем врачевать не

только душевные, но и телесные раны.

—

Спасите его, и я отдам вам все, что у меня есть.

—

Мне ничего не надо. Все в воле господа и его спа¬

сение тоже.

708

—

Стану твоим слугой, твоим рабом...

—

Посол святого папы Джованни Пиано Карпинэ дав¬

но отказался от своих слуг, а также от своего имущества,

и по примеру Франческа Асизского роздал бедным и ни¬

щим все, что имел. С тех пор, как я иду по пути Христа,

моя радость в одном — помогать ближнему. Вот и сейчас

я приложу все силы, чтобы спасти этого страждущего.

Святой отец обмыл раны Торели, наложил лекарства и

повязки.

Наружные раны Торели зажили быстро, но оказалась

отбитой одна почка. Веки Торели поэтому всегда были

опухшими, как после долгой ночной попойки. Кроме того,

начались перебои в сердце. Даже при полном покое Торели

вдруг начинал задыхаться и жадно, судорожно, как рыба,

выброшенная на горячий песок, хватал воздух широко рас¬

крытым посиневшим ртом. Католик уверял, что пройдет

и это, нужен только длительный покой и чистый воздух.

Авагу хотелось в Грузию, но он все откладывал отъ¬

езд, дожидаясь, пока окрепнет здоровье его друга, хотя

Торели каждый день умолял трогаться в путь.

—

Поедем,— говорил ои,— если мне суждено попра¬

виться, то исцелит меня только воздух Грузии, только ее

солнце, только ее небо. Если же я обречен, то меня хотя

бы похоронят в родной земле. Не хочу лежать в этих про¬

клятых степях, где вместо хрустальной росы сверкает под

луной злая соль. Здесь все соленое, все злое, все колючее.

Не хочу оставаться здесь, отвези меня в родные края.

Я знаю, в дороге мне будет легче, потому что я буду на¬

деяться.

Аваг все медлил, терпеливо дожидаясь поправки дру¬