Парень хмыкнул и почесал в затылке.

— А ведь ты права, Фрэйа. Но понять тебя сможет только цевранец, посетивший Промежуток и другие миры.

В комнату вошла Лина с подносом.

— О, Кириан! Ты с нами будешь кушать?

— Ага, — улыбнулся парень. — Сейчас принесу что-нибудь твердое.

И он вышел, чтобы через пару минут вернуться с небольшим круглым столом. Мы неспешно позавтракали, и Кириан ушел повидать знакомых, а мы остались создавать платья.

Лина обожала это занятие. У неё была потрясающая фантазия, хотя чаще, конечно, мы нуждались в чем-то простом вроде маек и крепких ботинок.

— Может, ты хотя бы ради меня наденешь платье? — и она поглядела на меня печальным, просящим взглядом голодного щенка.

Я рассмеялась. Когда она ненарочно делала такое лицо, её хотелось обнять и погладить по голове.

— Ради тебя надену, но не короткое.

— Я сделаю тебе темно-синее. Оно будет закрытым и простым по крою.

Я кивнула, и спустя несколько мгновений наряд уже лежал на одном из щупалец. К нему аккуратно присоединились черные туфли на небольшом каблуке и украшения для волос. Лина всегда продумывала образ до мелочей.

— А ты?

— Надень пока свое, может, придется подогнать.

Я закрыла дверь и вылезла из штанов.

— Вот так фигура у тебя! — поразилась она. — Ты такая крепкая, но при этом худенькая!

— Ты такая же, — улыбнулась я.

Платье село идеально, разве что пришлось слегка уменьшить в талии. Удивительное звериное кружево было коньком Лины. Прежде эта ткань ассоциировалась у меня с растительными орнаментами, но девушка умудрялась выплетать самых разных животных и птиц, к тому же она делала поразительные вышивки.

— Спасибо, сестра! — и я сжала её прохладные пальцы. — Это замечательный подарок.

Лина довольно кивнула.

— Пожалуйста. Наконец-то ты в платье.

— Кажется, раньше я часто их носила…

— Вот и я так думаю. Наверное, твой мужчина влюбился в тебя, когда ты была в платье.

Я хмыкнула.

— Про себя не забудь.

Девушка лукаво подмигнула мне, и на пол приземлилось нечто воздушное, цвета розового коралла. Это тоже было платье, и весьма романтичное. Лина нарядилась в него и превратилась в настоящую утонченную принцессу.

— Знаешь, — вдруг сказала она, глядя на меня. — На фиг! Ты тоже будешь в розовом!

Я рассмеялась. Счастье, что Лина была рядом, ведь благодаря ей я ещё не разучилась смеяться.

— Ладно, давай попробуем. Только пусть будет такой же нежный оттенок.

— Хорошо, — радостно улыбнулась она.

Платье было до самого пола, с длинными рукавами и расшитым стеклярусом и стразами корсажем. Полупрозрачная ткань телесного цвета располагалась на рукавах и плечах, и создавалось впечатление, что удивительные узоры струятся прямо по коже. Шелковый подол чудесно колыхался при ходьбе, сзади находилась шнуровка, позволяющая подчеркнуть фигуру в точности. Наряд Лины был без рукавов, с расшитым блестящими нитями корсажем. Вышивка несла в себе красивые символы.

— Та самая азбука? — улыбнулась я.

— Ага! — весело кивнула девушка, игриво встряхивая пышным, из мягких кудрявых рюшей подолом. — А нитки из настоящего металла. Я делаю для себя то, в чем хорошо разбираюсь. Ни растений, ни цветов — сплошные буквы и слова. А вот ты у меня ассоциируешься с грациозной тигрицей, поэтому по тебе бегают тигры.

Мы рассмеялись, и Лина добавила:

— Не думаю, что такие странные ткани и орнаменты у кого-то вызовут вопросы. На Цевре умеют одеваться экзотически. Вот вы тогда спали в автобусе, а я видела из окна парня в мохнатых кедах и шапке в виде звезды. А потом ещё девушку в платье таком длинном, что парень нес шлейф, намотав его на руку…

Я снова не сдержала смех.

— Но Кириан-то одевается просто и элегантно.

— Он — да. Нужно будет как-нибудь предложить ему мохнатые кеды. Ну вот, — довольно кивнула она. — Теперь последний штрих.

И в её ладони появились два затейливых серебряных ожерелья.

— Ты умница, — ласково произнесла я. — Спасибо. Всё это чудесное.

Лина слегка покраснела.

— Мне нравится создавать. Тем более когда есть кому оценить… — В комнату постучали. — Туфли ещё поменять, — сказала она и открыла дверь.

Кириан несколько замялся, но всё же шагнул внутрь, внимательно нас разглядывая.

— Выглядите потрясающе. Но рановато.

— Это первая примерка, — улыбнулась Лина. — Рада, что нравится! Тебе сделать что-нибудь?

— Спасибо за предложение, но у меня уже есть шмотки, лапонька. — И он рассмеялся своим приятным хрипловатым смехом. — Вы затмите невесту, сестры. Впрочем, её платье куда более броское, так что всё путем. — И опять каждой достался пристальный и долгий взгляд. Я в свою очередь рассматривала Кириана. Он ещё не переоделся для торжества, как всегда был в темных джинсах и рубашке, но этот простой облик не мог скрыть его сложную эмоциональную натуру. Кириана выдавали глаза, их особая синь, перламутровый рисунок радужки и неистовый поток жизни.

— Вот-вот, броское, — улыбнулась Лина. — У вас здесь можно таких весельчаков увидеть!

— У нас на Цевре два типа людей — эксцентричные любители экспериментировать с внешностью и стандартные простаки вроде меня.

— И они друг с другом ладят? — спросила Лина.

— Отлично. Я никогда не наезжаю на людей за их понимание красоты. Хотя сам предпочитаю естественность во всем, — и он ласково ухмыльнулся.

— Такую, как наша? — без тени гордости спросила Лина. — Мы ведь естественные, да?

— Угу. Именно такую, — и парень широко улыбнулся, заставив Лину покраснеть.

— Время до торжества полно. Что будем делать? — спросила я, тихо посмеиваясь.

— Пойдемте, прогуляемся. Я вас снаружи подожду.

Мы переоделись в прежние вещи и вышли к парню.

— Покажу вам парк, там много интересных мест, — сказал Кириан. — Есть даже лабиринт — забавное место.

— Не люблю лабиринты, — вдруг нахмурилась Лина.

— Почему? — заинтересовался Кириан.

— В одном из миров я заблудилась в каменном лабиринте-ловушке и бродила там несколько часов, натыкаясь на жутких существ. Это были самые страшные часы в моей жизни.

Кириан вздохнул и по-дружески обнял её за плечи.

— Тем более надо сходить. Ты перепишешь воспоминания. Поверь, после этой прогулки лабиринт у тебя не будет ассоциироваться с чем-то ужасным.

Лина подняла глаза и неуверенно улыбнулась.

— В конце концов, со страхами нужно что-то делать, так что пойдемте.

Кириан отпустил её и предложил взять себя под руку. Ворую руку он подал мне. Настоящий кавалер! Я с радостью оперлась о его локоть, и мы направились в сторону высоких цветущих кустов. На обеих были спортивные ботинки, шлось легко и удобно.

— Итак, первая остановка на пути — парк ёжиков. Не знаю, как в других мирах, у нас они крупные и веселые. Вон, глядите, один уже показался.

Это был колючий ярко-синий шар, размером с арбуз. Арбуз? Что я знала об арбузах? Снова съедобное слово, и снова оно возникло в памяти не четкой картинкой, а размытым образом.

— Есть ещё красные и белые, но они мельче. Они все ядовитые, зато отлично справляются с вредителями в саду, рыхлят землю и не трогают сам урожай, разве что морковкой хрустят.

Лина улыбнулась, и я тоже. Кириан умел говорить нечто милое весьма серьезным тоном.

— Там дальше по дорожке сады. Пойдемте, вам, двум прекрасным цветкам, будет приятно повстречаться с подругами. Вот ты, Фрэйа, мне напоминаешь белый тюльпан, а ты, Лина — розовую лилию. Знаете эти цветки?

— Припоминаю, — улыбнулась я.

— Я примерно представляю только лилию, про тюльпан понятия не имею, — сказала Лина. — Если мы цветки, то ты кто? Плющ, наверное?

— В точку, лапуля. Именно плющ. Обвиваюсь вокруг нежных стеблей, но, к счастью, жизненных соков из них не высасываю. Я безвреден в любое время, исключая полнолуния.

— Это почему же? — рассмеялась я.

— Лунный плющ, — пояснил парень. — Он особо зверствует, когда Луна полная. Может за ночь поглотить целый дом. Я, бывает, тоже зверствую. Но не будем об этом, — и он странно рассмеялся, проводя рукой по волосам. Смех был немного смущенным и при этом довольным. Я как всегда подозревала, почему он так смеется. Кириан умел вскружить голову, больше всего тем, что всегда говорил от чистого сердца. Если восхищался — то всем собой, если ненавидел или гневался — безрассудно и неудержимо. Хотя я ещё ни разу не видела его в гневе, но предполагала, что это будет то ещё зрелище… А уж стать предметом его ярости мне и вовсе не хотелось.