— И не загадили? — улыбнулась Лина. — Ты не обижайся, просто в моем мире давно бы испортили красоту, вот я и удивляюсь…

— Нет, у нас такие места берегут.

Мы остановились у ограждения. Дальше на автомобиле не пускали.

— Там гостиница будет. Устроимся с комфортом.

— Кириан, а где ты работаешь? — вдруг спросила Лина. — То есть работал до того, как отправился бродить?

— Много где, — улыбнулся парень, забирая наши сумки. Он никогда не пренебрегал помощью, был заботлив и внимателен к мелочам. — Последний раз, например, преподавал в школе.

— С детьми работал? — удивилась Лина.

— А что в этом такого? — хмыкнул он. — Думаешь, я не лажу с мелочью? Ещё как. Насиделся с младшими сводными, прекрасно знаю, что они любят и как с ними справляться. Дети — зеркала. Какой ты есть — таким в них и отразишься. Так что для меня это полезно было. Хотя с младшими я работал недолго, в основном вел у старших.

— А что преподавал? — любопытно спросила я.

— Историю и право у старших, у младших — обществоведение.

Я покачала головой.

— Никогда бы не догадалась, что ты был учителем.

Кириан весело прищурился.

— Тогда вас легко удивить, милые. Я был и гонщиком, и летчиком, и ветеринаром…

— Ой! — воскликнула Лина. — Вот это да! Когда же ты успел?

— Просто использовал большую часть суток для обучения и мало спал. Это несложно. Туда, — показал он, и мы свернули на тонкую тропу.

Среди золотых песчаных гор и высоких деревьев с крупной листвой лежали белые озера. Таковыми их делали светлые камни на дне и бледный, почти прозрачный песок. Такой же, как в моем Промежутке.

— Как здесь дышать легко! — воскликнула Лина. — Воздух как будто пьешь!

— Это из-за воды и растений. Первое озеро ещё не так поражает. Давайте поднимемся на холм.

С холма открывался поразительный вид. Помимо деревьев в молочной долине росли цветы, да в таком количестве, что у меня глаза разбежались.

— Это прекрасно, — сказала я. — Место бесподобное. Они выросли сами?

— Ага. Их не сажают и за ними не ухаживают. А вон и наш домик.

Мы решили задержаться возле озер на денек и не пожалели. После купания кожа стала такой бархатистой и нежной, что я диву давалась.

— Их ещё зовут Нежными озерами, — улыбнулся Кириан. — И, сами понимаете, они пользуются популярностью у женщин. Пару раз в год окунуться — это традиция у местных. Даже издалека люди сюда приезжают, чтобы здоровье поправить и расслабиться.

— И правда расслабляет, — улыбнулась Лина. Мы валялись теперь в бассейне с видом на озера и пили прохладный сок. — Разбалуешь нас.

— Баловать — это одна из моих основных специализаций, — хмыкнул цевранец. — Привыкайте. Мы ведь поехали наслаждаться.

И мы наслаждались, узнавая Цевру. После Молочных озер побывали в древних палисандровых рощах и на лугах, где выращивали гогочущее цветы, посетили разные красивые города и поселения. Родной мир Кириана мог похвастаться отличной кухней, разнообразием животного и растительного мира и неизменно позитивно настроенными людьми. Поначалу цевранцы ещё казались мне чересчур жизнерадостными, но потом я поняла, что только день включает на их лицах искренние и добродушные улыбки. По ночам народ зверел и устраивал настоящие побоища — в прямом и переносном смысле. И, конечно, нетрудно оказалось догадаться, что происходило между людьми ночью помимо боев. Да, культура Цевры состояла из двух основных блюд: физической любви и сражений. По возможности Кириан пытался оградить нас от того и другого, но иногда какого-нибудь настойчивого мужчину заносило, и тогда случалась драка. Вскоре я поняла, что драться за девушку почетно, но при этом никто никого не калечил. Беззлобно, однако не бесстрастно, мужчины-цевранцы колошматили друг друга на глазах у предполагаемой «невесты». Драться цевранцы умели отлично. Пожалуй, также часто, как сражения, случались на Цевре свадьбы. Несмотря на всеобщее непостоянство, это было одно из любимейших торжеств. Когда я полезла с расспросами, Кириан пожал плечами, широко улыбаясь:

— Моя мама была замужем трижды. Мы с братом — дети от первого брака. У меня много сводных братьев и сестер, но по-настоящему близок я только с родным братом. Кстати, всего через неделю сестра выходит замуж. Хотите, сходим?

Мы, конечно согласились. Любопытство ещё не угасло во мне, а в Лине его было на десятерых. К тому же мы успели посетить много самых разных мест, но не были ни на одном празднике.

Свадьбы на Цевре отмечали пышно. Можно представить, сколько родственников было у молодоженов при такой системе отношений… Я представляла и не могла сдержать улыбки. Драки, смех и поцелуи, наверняка незабываемое событие.

Мы прибыли на праздник рано утром. Ларэта и её избранник Чуви встретила нас с радостью, но она была тут же омрачена неприятными новостями.

— Ты давно с Угольком виделся? Он в больницу загремел, знаешь? — сказала Ларэта.

— Видел его несколько дней назад, — нахмурился Кириан. — Что случилось? Почему мне не позвонили?

— До тебя разве дозвонишься? — проворчала девушка. — Вечно вне зоны…

— Что вне зоны — это верно, — усмехнулся парень. — Что стряслось? Вот уж не поверю, что ему накостыляли. Ещё никто не смог победить этого, черт бы его побрал, быка!

Девушка рассмеялась.

— Он свалился со скалы. Как всегда один пошел в горы, карабкался на пределе сил, а камнепад тут как тут. Ты же знаешь этих горных яков. Такие стадом пройдут — ландшафт меняется. Но ничего серьезного. Только руку сломал. Теперь вот бухтит дни и ночи напролет, что стоило выбрать другой маршрут. Кстати, просил, если ты объявишься, чтобы не навещал его. Сам понимаешь, он от этих посещений бесится. Говорят, выйдет через пару дней. Жаль, пропустит свадьбу.

— Думаешь, ему есть дело до твоей свадьбы? — фыркнул Кириан, но Ларэта нисколько не обиделась.

— Нет, конечно, но всё-таки… Кстати, милые, я вам приготовила самую безумную комнату. А ты, дорогой братик, будешь ночевать с близнецами.

— Жду не дождусь, — ухмыльнулся Кириан.

— Тогда пойдемте. Дел у меня много, начало в час дня. Вы уж развлекайтесь сами как-нибудь, осмотрите поместье…

Перво-наперво, оказавшись в комнате, мы попытались свыкнуться с интерьером. Комната была не просто безумной, она поражала своим идиотизмом. Как вообще можно было спать в подобном месте?

Взять хотя бы ослепительно белую кровать. Она была сделана в форме осьминога, и некоторые щупальца уходили внутрь стен и свисали с потолка. Стены были ярко-розовыми, с оранжевыми узорами стремного содержания, и, как выяснилось, эти рисунки ночью светились. Вместо стульев мотались из стороны в сторону прозрачные пузыри, окно было большим и круглым. В некоторых местах яркий радужный пол превращался в вату, в других — пружинил. Я только потом сообразила, что это, должно быть, детская комната. Будь я ребенком, мне бы, наверное, всё это показалось забавным…

Когда Кириан услышал о моей догадке, он долго хохотал. Хорошо, что Лина отправилась на кухню разжиться чем-нибудь вкусным, и этот разговор случился в её отсутствие.

— Это не детская, Фрэйа. Милый наивный котенок! Это комната для любовных игр.

Впервые за долгое время мои щеки заполыхали, и я расхохоталась следом за ним. Что я знала о подобном?

— Боже мой! Лине только не говори, куда нас поселили… Даже не знаю, чего больше — отвращения или смущения.

— Почему отвращения? — тотчас посерьезнел Кириан.

Я вздохнула и задумалась, надеясь как можно лучше подобрать слова так, чтобы его не обидеть.

— Мне кажется, настоящая любовь в её физических проявлениях не нуждается в белых кроватях-осьминогах и прочих забавных приспособлениях, — сказала я через минуту. — Знаю, я не вправе судить о том, чего не испытала, но у меня есть чутье. Всё это, — я обвела комнату взглядом, — излишне для тех, что истинно друг друга жаждут. Страсть, Кириан… Я уверена, что ты страстный человек, и, смею полагать, я тоже… Так вот эта комната убивает страсть. Если в человеке есть желание, ему не нужны прыгающие полы и мячики. Ему нужно только одно: другой человек. Тот, кого он любит, ну или хочет, как у вас говорят. В уютной спальне или на теплом песке, под крышей дома или под звездами — да. Возможно, в более экстремальных условиях… Но это — излишество, призванное усилить ощущения, обновить в себе эмоции, когда чувств не осталось… Понимаешь?