— Я сделаю, — и он мягко коснулся полотенцем моих обнаженных плеч. Даже сквозь плотную ткань я ощущала, какие горячие у него ладони. Хотелось отбросить полотенце прочь и почувствовать его пальцы на голой коже, самой коснуться широкой спины с удивительным рисунком, сильной шеи и твердой груди. Я хотела повернуться, но Алеард удержал меня:

— Стой смирно, егоза.

Я рассмеялась.

— Не могу. Хочу тебя обнять.

— Я мокрый, Фрэйа, а ты почти сухая. Хотя, признаться, вытирать тебя снова и снова — было бы весьма приятным делом.

Он развернул меня к себе, улыбнулся, разглядывая, но быстро отпустил, отошёл к кровати и стал стягивать майку. Затем, ничуть не стесняясь, как всегда решительно и спокойно снял джинсы. Я отчаянно искала, чем бы заняться.

— Можно помогу? — отважилась сказать я, подходя к нему с сухим полотенцем. Алеард уже успел повесить свою одежду поближе к камину, рядом с моим платьем, и теперь, полуобнажённый, стоял у огня.

Он кивнул, и я решительно подошла ближе, коснулась пальцами его густых волос, отводя их за плечи, потом, волнуясь, провела полотенцем по его шее, опустилась ниже, к груди, медленно дотронулась до живота…

— Повернись, пожалуйста! — попросила я, надеясь, что руки перестанут дрожать, если он не будет, улыбаясь уголками рта, смотреть на меня. Алеард послушно повернулся, но я чувствовала, что он продолжает улыбаться. Наконец я не выдержала и рассмеялась, и он засмеялся вслед за мной.

— Где ты хочешь сегодня спать, Фрэйа? — спросил он, поворачиваясь.

— Здесь же. Я чудесно спала прошлой ночью.

— Я тоже. Ты крепко спишь. Уткнулась мягкой макушкой мне в бок и тихо сопела, — сказал он, широко улыбнувшись, но тут же сдержался, свёл брови. — Надеюсь, я не храплю ночью, как паровоз.

— Я не знаю, Алеард. Я ведь сплю, как убитая.

— Скорее всего, не храплю, потому что я слышал, как некоторые храпят. Такой храп разбудит даже мёртвого.

— Мой папа немного храпит. Я это узнала случайно, когда однажды ночью пробиралась под окнами их спальни в сад.

Алеард заинтересованно подался вперёд, склонил голову.

— Пробиралась? — ласково усмехнулся он.

— Я искала там Волшебство. Карина и её друзья разыграли меня. Они сказали, что если ночью ровно в полночь пробраться в дальний сад, там можно найти чистое Волшебство. Конечно, я поверила. Они знали, что поверю. В ту же ночь я пошла проверять. Идти было далеко, за границу поместья. И знаешь, оно там было, — шёпотом сказала я. — Никогда прежде не видела подобной красоты… Я и сейчас вспоминаю ту ночь, затаив дыхание! Тысячи маленьких золотых огоньков заполняли рощу и сады за ней… Нет, не тысячи, сотни тысяч! Они кружились, порхали невесомыми пушинками. Это была светлая синяя ночь и в ней было огромное количество обещанного Волшебства! Оно садилось мне на руки, путалось в волосах. И всё вокруг было золотым и синим, тёмные деревья замерли. Наверное, они любовались, как и я. Мне было шесть лет. Я, конечно, рассказала им о том, что увидела, но Карина всё равно посмеялась. Это всего лишь светлячки, сказала она. Что здесь особенного, волшебного?

— Вы чересчур разные, — сказал Алеард задумчиво.

— Да. Она похожа на бабушку характером, и внешне — на папу. Бабушка у нас неэмоциональный человек, глухой в плане чувств. Мне с ней трудно. Я скорее в маму, но не совсем. С мамой мы отлично ладим, но ни она, ни папа не понимают меня до конца.

— Что помогло тебе не сдаваться, Фрэйа? Не замкнуться в себе? — спросил Алеард.

Я ответила ему не сразу, нахмурилась. Воспоминания детства и правда были не слишком радостными, но и не столь печальными, чтобы пытаться от них убежать. Мужчина взял мою руку, стал целовать пальцы, и я ответила ему с трудом, запинаясь:

— Меня спасало… творчество… я управилась… то есть отправилась путешествовать, как только мне исполнилось тринадцать.

— Для тебя это был единственный выход, да? — спросил Алеард, медленно притягивая меня к себе.

— Да, так и было… — я смутилась, потому что была почти раздета, но он, казалось, не замечал этого.

— Я тоже нашёл в путешествиях спасение от несвободы. Мы с Кристианом построили лодку и отправились в плаванье по Тихому океану. Его родители были шокированы нашим решением, а мои все приняли как данность. Уж они-то знали, что рано или поздно это случится. Я смотрю на тебя, Фрэйа, и вижу себя. Поверь, я не рад этому. Не хотел бы, чтобы мы были так похожи.

— А я рада, потому что ты понимаешь меня, слушаешь и слышишь, чувствуешь мои слова. Я счастлива быть рядом с тобой!

— И я счастлив, — ответил мужчина и обнял меня. Между нами были только мои почти высохшие волосы, и я почувствовала, как Алеард напрягся.

— Спать хочешь? — спросил он.

— Нет. Можно посидеть возле огня.

— Хорошо! — он отпустил меня. — Сейчас вернусь, только прикрою окно на кухне.

Я воспользовалась моментом и скинула полотенце, потом нырнула под одеяло, поуютнее устроилась. Волосы лежали на тёмном матрасе тугими лохматыми завитками. Обычно после расчёсывания они превращались в упругие крутые волны, но я забыла причесаться. Я подумала, что завтра едва ли смогу продрать их, но решила, что сейчас это не важно.

Алеард вернулся, посмотрел на меня и спросил:

— Тебе разве не нужно причесаться?

— Не хочу, — проворчала я.

— А если я помогу? — предложил он.

Одна за другой сбывались мечты. Я всегда хотела доверчиво отдать свои лохмы в любимые руки, и вот это случилось. Была в прикосновениях к волосам какая-то особая магия… Одеяло сползло на бедра, и я не стала натягивать его выше. Алеард взял лежащую на тумбочке расчёску. Когда он коснулся моих волос, я замерла.

— Знаешь, у моей сестры, Вики, тоже светлые волосы. Только не такие, как у тебя, — сказал он. — Ей всегда нравился Кристиан.

— А она ему?

— Не думаю. Крис многим девушкам нравился, но он ни с одной не сблизился. Он ждет «пронзающего» чувства.

Мы замолчали. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.

— Я мечтал коснуться твоих волос с того самого дня, как ты взлохмаченная вскочила после двухдневного сна, — посмеиваясь, сказал Алеард. — Думал, что они похожи на облако, которое кажется очень мягким, но ведь облако не потрогаешь. Хотя если бы его всё-таки можно было коснуться, оно было бы именно таким. Мне нравится, когда ты смущаешься, Фрэйа, — продолжил он. — Нужно почаще тебя смущать.

— Алеард! — весело возмутилась я, и он рассмеялся.

— Вот и всё, а жаль, — сказал он, откладывая расчёску.

— И мне жаль, — прошептала я.

Алеард взял меня за плечи и повернул к себе. Мы долго глядели друг другу в глаза, и я чувствовала, как тепло проникает сквозь ресницы, касается щек и постепенно сползает все ниже.

— Принести одежду? — тихо спросил он.

— Не нужно, — решительно ответила я. — Если ты не против, я лягу так.

Сильные пальцы пробежали по моей руке от кончиков пальцев до самого плеча, второй рукой Алеард взял меня за пояс и притянул к себе. Сквозь мягкость волос я чувствовала его горячее тело обнаженной грудью. Это был ответ.

Как хотелось мне продлить эти мгновения! Я чувствовала их ценность, ускользающую трепетность и важность.

— Значит, мне тоже стоит раздеться, — тихо сказал Алеард. — Тем более что я, как и ты, привык спать голышом.

Я прикрыла глаза. Щеки горели, в горле пересохло от волнения. Впрочем, я не могла точно сказать, волнение ли это было…

— Да, Алеард. В домике снова жарко, так что… раздевайся.

Он весело хмыкнул и мягко поднял мое лицо выше, чтобы мы могли снова посмотреть друг в другу в глаза.

— Ты чудесная, Фрэйа.

— Красная, наверное, как помидора! — выговорила я, тихо смеясь.

Улыбка Алеарда стала широкой и счастливой.

— Только щеки. Мне нравится.

Он отпустил меня, и я зарылась в одеяло с головой. Решимости смотреть, как он разденется, у меня не было.

Однако через мгновение я не удержалась и высунула голову. Хорошо, что Алеард стоял спиной. Снова звери на его спине играли, но на сей раз они затеяли куда более опасную игру. Узнав о Промежутке и научившись путешествовать по мирам, я не могла поверить, что рисунок на теле может быть живым.