— Фрэйа, — Алеард присел рядом. — Тебе помочь?

— Да, пожалуйста… — я не сдержалась и хихикнула, представляя, как выгляжу, лежа на полу с поднятыми руками и задранным подолом… — Я застряла в платье!

Он рассмеялся. Горячая ладонь скользнула по моей спине, и вслед за ней разлилось по телу наслаждение. Алеард потянул платье наверх, осторожно и мягко, без торопливой небрежности, и оно поддалось.

— Повешу, — сказал он и ушёл в гостиную.

Я быстро надела маечку и вышла следом. Его штаны были почти сухими, и Алеард не снял их. Я не могла долго смотреть на него, и начала машинально распутывать кудри. Сердце билось глухо и больно. Мужчина подошёл ко мне сзади, дотронулся до плеча. Я повернулась медленно, едва дыша от волнения, и сразу оказалась в его объятьях.

— Наконец-то, малышка, — пробормотал он.

Счастливая, я обхватила его как можно крепче, приподнимаясь на носках. Земля. Берег реки. Наш танец. Пламя. Я дотянулась и поцеловала Алеарда в щеку совсем как тогда.

— Фрэйа, — произнёс он тихо, и я подняла глаза. Алеард взял меня за подбородок, поцеловал сначала в щеки, скользя теплым дыханием, а потом, крепко и нежно — в губы. Я обмякла в его руках, тело растаяло, стало легким и податливым. К сожалению, это был короткий поцелуй. Алеард нахмурился и, не отпуская меня, произнёс:

— Уединенное место. Отругать тебя, что ли?

Я виновато улыбнулась.

— Корасон сказал, что сюда никто не сунется.

— Фрэйа, — и мужчина посмотрел на меня пристально, — зная, что ты здесь живешь совсем одна — многие бы сунулись. Я бы сунулся на их месте. Эти люди ни перед чем не остановятся, понимаешь? Это не Земля.

— Я знаю, Алеард. Дело во внутреннем состоянии. Я была обижена на Бури и на Промежуток, потому что не могла вернуться туда, куда хотела. И я действительно глупо рисковала. Просто это место такое красивое! Здесь мягкий и свежий воздух, и волны плещут… А ночи!.. Ты бы видел, как горит по ночам луна! Она заполняет собой океан, и он становится белым! Я не могла больше оставаться в городе.

— Да, здесь хорошо. Дышится легче. Главное, что ничего с тобой не случилось.

— Алеард, а когда ты сделал этот рисунок на спине? Он словно живой! Никогда прежде таких татуировок не видела. Очень красиво.

Он сжал мою руку.

— Это долгая история, Фрэйа. Я поделюсь с тобой, обещаю. Но сейчас лучше поешь.

Мы прошли в кухню, но я ни на чем не могла сосредоточиться: тарелки валились из рук, ложки скакали, вырывались, как живые, стаканы катались по столу и падали на пол. В итоге я рассыпала часть орехов, приготовленных для салата. (Надо сказать, что в этом мире вырастали удивительные орехи — величиной с хорошее яблоко, масляные, душистые. Их ели с овощами, покрошив то и другое на терке, собственно, также делала и я). Я была так возбуждена, что ничего не могла делать как следует. Алеард забрал у меня миску и сделал всё сам. Он поглядывал на меня исподлобья. Я разволновалась, чувствуя, что он думает обо мне, и, чтобы успокоиться, села на единственную табуретку вычесывать волосы. Я следила за его пальцами: быстрые уверенные движения завораживали. За окном стучал дождь. Я стала рассказывать Алеарду про Маира. Он слушал очень внимательно, не отрываясь от дела.

— Значит, Бури не пустил тебя обратно. Это неспроста, Фрэйа. Он боялся за тебя, знал, что ты одна не справишься.

— Я привязалась к братьям, особенно к Маиру. Он замечательный парень. Ненавижу себя за то, что мне пришлось сделать. Я трусиха! Дурья голова! Я должна была остаться с ним!

— Чтобы стать заложницей его брата? Нет, Фрэйа. Не думаю, что Маир хотел бы этого. Если он считал тебя своим другом, он рад, что ты ушла. Я помогу тебе. Самое трудное в путешествиях по мирам — это ответственность. Мы в силах спасти много жизней, но зачастую лишены возможности управлять своей собственной судьбой.

Он опустился рядом со стулом на колени, теплые пальцы снова легли на мои плечи.

— Я думал о тебе постоянно, Фрэйа. То была сладостная пытка, бесконечная и в то же время мгновенная, как сон. Я глупец, всегда стараюсь предугадать события, и почти всегда преуспеваю в этом, но предугадать чувства невозможно. Ты застала меня врасплох, — его губы дрогнули. — В своем стремлении контролировать каждое мгновение я совершил множество ошибок. Но всё, чего я хочу — быть рядом с тобой.

— Я уверяла себя, что тоскую по ребятам, — сказала я тихо. — По Кристиану и Алексу, по Эвану, даже по Конлету. Но врала самой себе. Врала, чтобы спастись. Я нуждалась не в них, лишь в тебе, Алеард.

Он поднялся, притянул меня к себе. Мне показалось, его что-то сдерживает. Однако он всё же мягко провел рукой по моим распушившимся волосам и улыбнулся: той самой, нежной и печальной улыбкой, что я так любила.

— Наконец-то я по-настоящему хочу есть. Бродить по мирам без аппетита трудновато…

Я рассмеялась.

— И я оголодала. Когда ужинаешь в одиночестве, тем более вдали от родного мира, еда на вкус как нечто безрадостное. Ешь только чтобы насытить тело.

— Твоё маленькое пузико насытить легко, — сказал Алеард, положил теплую ладонь мне на живот.

— А вот и не всегда! Дома я как-то съела целую кастрюлю вареной картошки, а через полчаса опять захотела есть.

Он рассмеялся и обнял меня покрепче. Мы сидели так довольно долго, а потом всё-таки вспомнили про ужин. Это был мой самый лучший вечер в Арва-Пьяле, и прошедшие два месяца не показались такими уж бессмысленно потраченными.

Меня разбудил холод. Торчащие из-под одеяла пятки превратились в две ледышки. Никогда прежде не мерзла по ночам, даже зимой. Вспомнив об этом, я сонно повернулась на другой бок, поджала ноги, но ветер, ревущий снаружи, гулял по всему дому стылыми сквозняками, и я минут пятнадцать дрожала под тонким одеялом, упрямо пытаясь заснуть.

Я прислушалась — за окном бушевала буря. Волны рассыпались брызгами и стремительные капли барабанили по стеклам, шумными компаниями заливая террасу. Интересно, а могло ли в сильный шторм залить комнаты? Или домик потому и построили на воде без опаски, что стихия никогда не причиняла серьезного ущерба? Иногда комната озарялась вспышками молний, но грома слышно не было. Я свесила ноги — пол тоже оказался ледяным. Пришлось встать с кровати, чтобы поискать ещё одно одеяло. Я полезла в маленький шкафчик, стараясь не выдать себя ни звуком, ни шорохом. В гостиной было тихо, наверное, Алеард крепко спал. Я пыталась найти хотя бы одну теплую вещь, и вспомнила про старый коричневый плед, обнаруженный мной во время прошлой уборки. Это было уже что-то, и я усиленно начала соображать, куда его засунула. Думалось плохо, к тому же стоять на месте было зябко. Я ходила туда-сюда, чувствуя, как холодеет нос, но в голове было пусто. На кухне? Нет, не там. И уж точно не в спальне. Тогда, возможно, кладовка. Почему я не решилась попросить Алеарда лечь рядом? Он устроился на не слишком удобном диване, хотя кровать уместила бы нас обоих. Вот она, моя стеснительность! Теперь мне хотелось вернуть мгновение, когда мы желали друг другу доброй ночи, но оно было упущено.

Я решила проскользнуть в коридор и порыться в кладовке. Прежде в домике не было так темно! Я натыкалась на всё подряд, словно вещи таинственным образом поменялись местами. Эта кромешная темнота исходила откуда-то из моря, из неба, из самой бури. Я нащупала занавеску, выглянула в щёлку — море бушевало. Оно было черным, и вспененные хребты волн сияли, озарённые непонятным серебристым светом. Я заворожено наблюдала, как на горизонте вспыхивают жирные голубые молнии.

— Фрэйа, — услышала я и обернулась. Алеард глядел на меня, приподнявшись на локте. — Что-то случилось?

— Всё хорошо. Я немного замёрзла, — шепотом ответила я. — Там, за окном, так страшно и так красиво!

Алеард поднялся и подошел ко мне. Сонным он не выглядел, и ему явно не было холодно. Он стоял за моей спиной, и от него исходило такое притягательное тепло, что я невольно подвинулась ближе. Он протянул руку, притягивая меня к себе, обнял за пояс. Стоять так вместе было невыразимо прекрасно: чувствовать его тело, и руки, и дыхание, и глядеть на черный шторм… Я согрелась буквально за минуту, даже ноги запылали.