— Корасон не соврал, ты хорошая девушка. А то были у меня тут одни… Зарекся я сдавать этот дом, но теперь вижу — ты молодец. Бережливая и аккуратная, живи себе.

Был только один минус у моего нового жилища: оно находилось далеко от работы. Сначала я долго шла вдоль берега, потом поднималась по длиннющей лестнице наверх — и оказывалась на окраине города. Это было нехорошее место. Меня спасало только умение всё делать быстро, и я быстро накидывала на голову капюшон, быстро запрыгивала на автобус, быстро пряталась в уголок и ехала до конечной остановки. От нее ещё приходилось минут двадцать идти пешком. Я пробиралась к забегаловке закоулками, потому что идти в толпе, где курил каждый второй, было невыносимо, и была напряжена, как кошка на охоте. Один раз меня уже застал врасплох грабитель, и я не хотела снова попасть в подобную ситуацию. К тому же в тот раз мне просто повезло.

Люди здесь дружелюбием не отличались. Они вели ужасный образ жизни. Я видела, что у каждого второго проблемы со здоровьем и сочувствовала им. Пыталась помочь, но в ответ слышала только ругань. Я решила, что задержусь в этом мире только потому, что хочу отдохнуть от перемещений.

И вот наступила еще одна одинокая суббота. Я любила приходить на работу, потому что здесь было чем отвлечься. Корасон нашел порядочных ребят, таких же «бродяг» как и я, и теперь у нас было что-то вроде музыкальной группы. Они аккомпанировали мне, когда я пела. Мээй, старший из них, тоже сочинял песни, но я их не понимала. Он пел что-то про «кури и будешь жить», или «мы дети войны и кровь у нас черная». Его тексты, наверное, куда лучше подходили для здешней публики, но почему-то и меня слушали внимательно и заинтересованно. Различие между нами было ещё и в том, что они путешествовали по одному миру.

Сначала меня всё настораживало: эмоциональные зрители, и дебоширы, крушившие о головы друг друга хлипкие стулья, и пьяницы, норовившие сцапать за руку. Корасон не держал охраны, во всем предпочитал разбираться сам, но сегодня он отозвал меня в сторонку:

— Фрэйа, дело такое. Эти придурки измотали мне остатки нервов. Раньше они неуправляемые были, теперь вконец озверели. Козлы озабоченные!.. Я нанял вышибалу. Он будет следить за порядком, когда ты выступаешь. Приличный мужик, драться умеет, даже мне с ним не справиться. Посетители всякие приходят, кто-то тебя хочет снять, а я говорю, что ты этими делами не занимаешься… В общем, будь осторожна, поняла?

— Снять меня? Куда снять? Зачем? — переспросила я.

— Купить, снять… Ну ты что, не врубилась? Переспать они хотят с тобой. За деньги, — произнес он раздельно.

— Боже, Корасон! — возмутилась я. — Что я им сделала? Разве есть повод так обо мне думать?

Он удивлённо посмотрел на меня.

— Ничего ты не сделала. И повода не давала. Но ты красивая, поешь классно — они и сдурели. У здешних мужиков одно желание: бабу с собой прихватить. — Я отшатнулась от него в немом отвращении, но он придержал меня за плечо. — Да ты погоди, погоди, не дёргайся раньше времени. Здесь ты в безопасности. Только домой ходи осторожнее.

— Я дома даже дверь не закрываю!

— Напрасно. Хотя там, на берегу, тебе бояться нечего. Они туда не полезут — далековато.

— Ладно, — произнесла я растерянно, — спасибо за предупреждение.

— Без проблем. Давай, иди готовься. Сегодня будет бешеный день. Ну, это как обычно, — усмехнувшись, закончил он.

За кулисами царил полный бардак. Меня слегка раздражало то, что ребята ничего заранее не готовили. Они каждый раз теряли свои новые незаученные тексты, забывали проверить инструменты, и непременно оставляли в гостинице что-нибудь из одежды. В итоге этот кавардак приходилось разбирать мне.

Здесь для выступлений я сшила себе голубое платье до пола с открытыми плечами и широкими длинными рукавами на сборках. Я носила его по субботам. Пришлось попотеть с корсетом, но он получился прекрасный — цвета сочного ультрамарина, из переливчатой атласной ткани. Я расшила его серебристыми нитями и очень мелким речным жемчугом, и бисером цвета морской волны и лазури, купленными за бесценок. Я выступала также в обтягивающих темно-синих бриджах с высокой талией и просторной тунике с цветочным рисунком. Ткань была старой, пришлось внести изменения и тоже ее расшить. Вообще-то люди здесь одевались иначе, но Корасон счел мою одежду сценическими костюмами и с расспросами не приставал, а, наоборот, похвалил за выдумку. Пару дней назад я написала новую песню, музыка легла сама собой, и я, привычно перекинув через плечо ремень гитары, вышла на сцену. В полутемном помещении я узнала нескольких постоянных посетителей, внушительную толстую фигуру Корасона и еще какого-то мужчину рядом с ним. Яркий свет бил в глаза, приглядываться не было времени, и я, поздоровавшись со зрителями и кивнув парням, начала отрабатывать свои триста моров в неделю.

Я почувствовала на себе чей-то пронзительный взгляд, и едва не забыла слова песни. Пальцы дрогнули, сбились, но я уверенно продолжила:

Почему мне стало трудно дышать, откуда взялось это знакомое, недопустимое чувство, созревшее в груди? С тех пор, как бросила Маира, я запретила себе лишние мысли и ничего не ждала, ничего не выдумывала, ни к чему не готовилась.

Я заставила себя сосредоточиться, и спела еще одну песню, которую посетители очень любили. В ней вели диалог парень и девушка, и мне, конечно, приходилось петь за обоих, потому что Мээй не любил мои песни.

Я допела, кивнула ребятам и пошла за сцену. Мне надо было взять себя в руки и отдышаться. Всколыхнулось внутри знакомое счастье, солнечным зайчиком пробежало по лицу, словно чей-то любящий взгляд. Откуда оно взялось? Кто принес это солнце? Я стала поправлять волосы, и вдруг заметила в глубине коридора темную высокую фигуру. Сердце тревожно забилось. Шпаны в такой час шлялось немало, да и за сцену нетрудно было пробраться. Попадались и откровенно опасные типы, от которых стоило держаться подальше, как раз из тех, о которых говорил Корасон. Я подумала, что в случае чего разобью о голову приставалы гитару, потом решила, что лучше уж уйду в Промежуток, чем испорчу инструмент, ставший за несколько недель привычным и дружественным для рук и души… Дабы не искушать судьбу, я осторожно поставила гитару к стене. В любом случае стоит вести себя дружелюбно, а дальше посмотрим.