— Вы заблудились? — спросила я негромко.

Человек сделал несколько шагов в мою сторону — быстрых, уверенных — и остановился на границе темноты. Я по-прежнему не видела его лица и напугалась ещё больше. Бежать было некуда, разве что на сцену, но мне не хотелось убегать. Я шагнула к нему, нахмурившись, и он тотчас вышел из мрака…

Я разом выдохнула из лёгких весь воздух и кинулась к нему на шею. С губ сорвался отчаянный, глухой крик:

— Алеард!!!

Он крепко обнял меня, с лёгкостью подняв над полом, и я в порыве чувств обхватила его ногами, чтобы дольше удержать возле себя. Я плакала, уткнувшись в его шею носом, и ощущала, как нежно и настойчиво он прижимает меня к себе, ласково касается губами моих мокрых щек и гладит широкой ладонью по волосам. Я плохо видела его: свет в коридоре был тусклый, какого-то несуразного коричневого цвета, и этот полумрак сделал нашу встречу таинственной и полной искреннего огня.

Я прижалась губами к щеке Алеарда: он был немного колючий и тёплый. Мне пришлось закрыть глаза. Сокровенные моменты зачастую подавляют, заставляют спрятаться внутри себя. При этом и дети, и взрослые закрывают глаза… Алеард слегка повернулся, и его губы коснулись моих. Просто коснулись, не ожидая поцелуя, но от этого мягкого прикосновения я вздрогнула. Сладостное чувство заполнило тело, и я попробовала поцеловать Алеарда, чтобы ощутить эту сладость полнее. Он сразу ответил мне: медленно, с наслаждением, согрел дыханием. Я сжала ногами его бёдра, и он воспользовался этим. Его ладони, прежде лежавшие у меня на поясе, коснулись моих щёк. Он помогал мне чувствовать поцелуй, и при этом не позволял отстраниться. Как, оказывается, важны прикосновения! Я не хотела возвращаться на сцену, только быть с ним и для него: целовать, узнавать и дышать одним дыханием.

Алеард всё-таки оторвался от меня через несколько минут и подхватил под бёдра.

— Привет, малышка! — негромко сказал он.

— Привет, Алеард! — ответила я радостно.

Против воли я посмотрела на его губы, и ту же, смутившись, прикрыла глаза. Он рассмеялся и нежно поцеловал меня в кончик носа. Не знаю почему, но от его смеха меня всегда бросало в дрожь, может, потому, что он редко смеялся.

— Я всегда тебя вспомню, — сказал Алеард. — Ты — моя, Фрэйа.

— Я — твоя, — произнесла я, наслаждаясь словами. — И ты мой, Алеард.

Он снова рассмеялся и хотел ещё что-то сказать, но тут из кабинета некстати появился Корасон.

— Фрэйа, вы чего это? — удивился он, увидев такую откровенную сцену. Я покраснела и спрятала нос у Алеарда в волосах. Что я могла ответить?

— Мы давно знакомы, Корасон, — отозвался Алеард. Он не спешил ставить меня на пол.

— Оно и видно! — усмехнулся мужчина. — Рад за вас, ребят. Район у нас не очень, а ты была не пристроена, Фрэйа. Мало ли что могло случиться? Теперь буду спокоен, — и он прошёл мимо нас в зал.

Я посмотрела на Алеарда: он едва заметно улыбался.

— Ты замечательно поешь, Фрэйа. Прости, что подкараулил тебя. Я подумал, что если выскочу на сцену и утащу тебя оттуда на плече, люди этого не поймут.

— Утащи, Алеард. Можно прямо сейчас, — тихо сказала я. И вновь его низкий хриплый смех рассыпал по моей коже мурашки. — Я искала тебя, но боялась верить, что встреча случится так скоро!

— И я искал тебя, малышка, — прошептал Алеард мне на ухо. — И был уверен, что найду. Я соскучился.

Меня пробрало до самой души от нежной силы, которая владела его голосом. Я прижалась к нему ещё крепче, ощутила, какое твердое и неподатливое у него тело, и…

— Фрэйа, ну ты где? — донесся требовательный голос Мээя. — Иди уже на сцену! Ой, — смутился он, наткнувшись на пристальный, тяжелый взгляд капитана, — извините. Я думал, ты это… В общем, мы ждем.

— Это не тот мир, где я желал бы оказаться человеку, небезразличному мне, — сказал Алеард, когда парень ушел, — но теперь я смогу защитить тебя.

Я осторожно разжала свою хватку, и он мягко опустил меня на пол.

— Ничего, что я так запрыгнула на тебя? — виновато спросила я.

Алеард хмуро усмехнулся, склонился к моему уху и прошептал:

— Мне понравилось, Фрэйа. Делай так почаще.

Он снова поцеловал меня в щёку, тронул губами ухо, и я сжала пальцами его майку. На Земле мы никогда не позволяли себе подобного, но здесь, в иной реальности, в одиноком мраке, чувства наконец-то высвободились. Я не хотела останавливать Алеарда, но он остановился сам.

— Иди, Фрэйа.

— Да, — кивнула я. — До встречи.

Не знаю, как мне удалось сосредоточиться и закончить вечер. Я ощущала Алеарда в зале и с трудом могла устоять на месте, дергала струны яростно, почти грубо. Хотелось броситься со сцены к нему в руки и убежать в тайное место, где бы нас никто не побеспокоил. Домик на берегу отлично для этого подходил.

Я вдохновенно допевала строку, как вдруг один из зрителей — изрядно нахлебавшийся молодой мужчина — полез прямо на сцену.

— Милая-я-я! — вдохновенно тянул он. — Пойдем со мной — не пожалеешь!

Я не успела испугаться: Алеард мгновенно оказался рядом, схватил парня за шиворот и в одной руке унес прочь. Я увидела, как он не очень деликатно выкинул его за дверь. Слушавшие забыли смотреть на сцену. Обычно пьяных приходилось отпихивать ногами, а тут такое зрелище!.. К пинкам все уже привыкли, совсем другое дело видеть, как взрослого парня несут за шиворот, словно щенка. Раздались аплодисменты — охочая до зрелищ публика восхищённо требовала продолжения. Алеард невозмутимо встал неподалеку от сцены — как всегда прямой, руки скрещены на груди. Ему не было дела до радостных воплей и криков одобрения, звучащих со всех сторон. Люди понемногу затихли. Больше за время моего выступления на сцену никто не полез.

Вечер подошел к концу, и я попрощалась с ребятами. Алеард о чем-то беседовал с Корасоном. Я не успела услышать весь разговор, только часть его. Корасон рассказывал Алеарду о своей жене. Он всем про нее рассказывал. Она бросила его год назад, ушла к другому, а потом тот, другой, покалечил ее. Эта история просто не укладывалась у меня в голове, но в этом мире случались вещи и похуже.

Алеард почувствовал меня рядом, обернулся. Он хмурился, глаза были усталыми, но всё в нем осталось прежним, только волосы собраны в длинный хвост — на Земле он чаще носил их распущенными.

— Отлично, Фрэйа. Как всегда, — улыбнулся Корасон. — Песни у тебя интересные, ты как будто не в этом мире живешь, но людям нравится. Мээй поет о насущном, а ты о невозможном.

— Почему невозможном, Корасон? — нахмурилась я. — Разве невозможно мечтать и воплощать мечты?

— Мечты, как же! — усмехнулся он. — Что такое мечты? Где они, в чем? Мне сорок восемь лет, Фрэйа, и я навсегда останусь толстым лысым кабаном.

— А ты хотел бы измениться? Ты пытался стать другим? — не унималась я.

— Хотел или нет… В этом возрасте уже ничего не хочешь.

— Ты не старик, Корасон. Ты хорошо выглядишь, — честно сказала я.

Он оглушительно расхохотался.