— Что за Макуша такая? — поднял брови Эван.

— Это Бог лжи, предательства и смерти, — вдруг ответила ему Рута. — Те люди, которые меня похитили, поклонялись Макуше.

— Аргонцы! — хмыкнул Ойло. — Бочку на трогов катят, а сами!..

— Именно так, — кивнула Рута. — Они приносили ему в жертву лесных животных, и убивали их всегда очень жестоко. Я закрывала глаза, но слышала их крики…

Она выдохнула и зажмурилась, и Эван обнял её, прижимая к груди.

— Словно в стену врезались, — сказал он. — Эта религия их погубит.

— Нужно снова прибавить ходу, ребят. Лучше скакать до вечера. Я знаю жрецов — они могут отправить по нашему следу законников… А мы и так в бегах, не хватало от двух отрядов удирать.

— Рано или поздно они нас догонят, — сказал Эван.

— Только не на Трогии. Туда они не полезут. Успеем — будем в безопасности на мертвой земле. Аргонцы думают, что, едва её коснувшись, теряешь душу. Мда… И не убедишь их в том, что мы едины. Да я и сам не рад этому единству.

Мы замолчали. Что ещё добавишь? Ойло был прав во всём.

Мы скакали до вечера, по дуге объезжая от греха подальше дом Безликого. Потом перешли на рысь и рысили всю ночь. Кони хорошо справлялись, но после такой перебежки им нужен был длительный отдых. Ойло вёл нас самыми затейливыми путями, мы дважды переправлялись через реки и петляли холмами, спускались в ущелья и пересекли густой колючий лес.

— Вряд ли хороших ищеек запутаем, но попробовать стоит, — сказал он. Я сразу подумала про Маира и про то, как мы «скрылись» от преследования.

Когда, наконец, был устроен привал, мы с Рутой тут же растянулись на одеялах и задрыхли.

И снова тревожный, непонятный сон. Некто гонится за мной, и я не хочу различать его в сумерках. Он громко и хрипло дышит, а у меня есть только один шанс убежать. Этот некто — уже не человек. Мне тяжело бежать, ему легко преследовать. Я знаю, что он хочет сделать, но чувствую страх издалека, потому что понимаю — он меня догонит. У меня есть оружие, но оно не поможет. Никто и ничто меня не спасёт сейчас. «Сейчас» — это слово крутится в уме, и постепенно я ни о чём более, кроме как о «сейчас», думать не могу. Сейчас он вцепился зубами мне в ногу. Сейчас мне больно. Сейчас я потеряю сознание…

А потом сразу другой сон. Светлый берег реки, и я это снова я. И «сейчас» вновь рядом. Только на сей раз оно прекрасно… Ни лиц, ни слов, ни осязаний. Чувства.

Я проснулась на закате. Ойло сидел возле меня и улыбался.

— Соня! — сказал он ласково.

— Ой, а сколько я?.. Прости, пожалуйста! Ты, наверное, очень спать хочешь?

— Не, я могу долго не спать, не переживай. Это у меня после корабля такая привычка. Я либо сплю, либо не сплю.

— А где ребята?

— Они гуляют, — тихо сообщил мне Ойло и смешно повёл бровями вверх-вниз.

Я рассмеялась и вылезла из-под одеяла.

— Я бы тоже не отказалась.

— Найдёшь своего Алеарда — нагуляешься, — подмигнул мне Ойло. — Может, и босыми ногами по травам Трогии вместе пройдёмся. Хотя… — Он поправил волосы, которые постоянно лезли ему в глаза. — У меня сомнений на сей счет больше, чем когда я мотался на куске корабля посреди океана…

— Что? — переспросила я.

— Есть такое место, ближе к нашему полуострову, называется море Демонов. Жутко там, из воды скалы вылезают, словно живые. Зазеваешься —кранты судну. Даже умелые мореплаватели обычно стороной обходят. А капитан упрямый попался. Я его предупреждал: не суйся! Но он же истинный аргонец. «Безликий с нами!», ага. Корабль развалился на кусочки, народ посыпался в воду требухой… Плохо помню, как уцепился за какую-то доску. Ну и мотался три дня по воде. Так вот тогда у меня было меньше сомнений в том, что я выживу, чем сейчас в том, что прежнюю Трогию можно найти. Это как хороший сон: хочешь, чтобы сбылся, да только вероятность этого…

— А я всё-таки думаю, что Трогию мы найдём. Вместе.

Ойло улыбнулся, подвинулся поближе и протянул мне руку. Я крепко сжала его ладонь.

— Верить в хорошее трудно, когда знаешь только плохое, — сказала я.

— Ты росла в семье, Фрэйа? У тебя есть братья или сёстры? Помимо Эвана, конечно.

— Сестра. Вредина. Мы с ней не ладим.

Ойло рассмеялся.

— Мы с братом цеплялись друг за друга до последнего. Он меня спас. Когда случилась та битва, он просто ударил меня по башке, чтобы отрубить… Потому что я, конечно, рвался в бой со всеми, но и погиб бы со всеми. Я очнулся злой, а потом, когда узнал, что он погиб, хотел догнать отряд аргонцев и перестрелять столько этих гадов, сколько смогу… Ненависть — не выход, — сказал мне дед. Иди, если хочешь, не стану тебя держать силой, — ещё сказал он. Я не мог его бросить, он к тому времени уже болел, ходил с трудом. И я задавил эту ненависть, Фрэйа. А теперь на её место пришла мечта. И это большая разница: быть заполненным ненавистью или мечтой.

— Согласна. Только я-то себя продолжаю ненавидеть за бессилие.

— Переставай! — и он пихнул меня плечом. — Думаешь, Алеарду понравится встретить сердитую, презирающую себя ворчуку?

Я рассмеялась.

— Просто Маир там, на Атории, совсем один.

— Маир там на Атории не пропадёт, — серьёзно ответил Ойло. — Успеешь ещё помочь ему.

Из-за дерева появились Эван с Рутой. Они держались за руки.

— А, привет влюблённым! — широко улыбнулся трог.

Рута покраснела.

— Привет! — ответил Эван, присаживаясь напротив нас и усаживая девушку на свой плащ. — Там в стороне, за пригорком, ягоды вкусные растут. Мы набрали вам, но, простите, съели всё по дороге…

— Мы вас прощаем, — рассмеялся Ойло.

В эту ночь дежурили мы с Рутой. Она рассказывала мне о маме. Разговор как-то плавно перешел в обсуждение иных миров, а потом и жизни на Земле.

— Мне Эван сказал, что у него много братьев. Как хорошо, когда ты не одинок! Вы нашли меня, и я нашла вас в своем сердце. Спасибо тебе, Фрэйа.

— И тебе спасибо, — отозвалась я.

— За что? — удивилась девушка.

— За Эвана, конечно, — улыбнулась я, и Рута тихо и счастливо рассмеялась.

— Внутри меня происходит что-то теплое… Такое, что может подтолкнуть уставшую жизнь или вернуть её, когда уже нет надежды. Но я ощутила это, только встретив вас.

— Возможно, это твой дар. Тот, который ты обретешь, коснувшись Промежутка. Или который обрела от рождения, но раскрываться он начал лишь сейчас.

— Да, возможно. Я рада, что он встрепенулся. Возможно, им я смогу помочь вам, сделать что-то хорошее…

— Уже хорошо, что мы вместе, — сказала я.

Рута кивнула и осторожно прижалась к моему плечу.

— Как звезды на небе, — сказала она. — Они тоже всегда вместе.

Ребята ушли за водой к ручью. Мы были недалеко от одного «мусорного» города, как называл его Ойло, и не планировали туда заезжать. Лес кормил нас.

До Трогии оставалось три дня пути.

Мы с Рутой собирали постели. Я успела подумать, как много нужно времени, чтобы сходить за водой, как вдруг кони насторожились. И тут же издалека долетели голоса ребят. Я расслышала достаточно, чтобы понять: на них напали, но не успела ничего предпринять. Из-за деревьев выскочило четверо дебелых мужиков; один из них схватил Руту, и она вцепилась ему в руку зубами, другой прыгнул ко мне, кровожадно ухмыляясь, но я крутанулась, разворачиваясь на пятках — и он рухнул пузом в костер… Двое продолжали сражаться с отчаянно бьющейся Рутой, и пока неудачливый тушил на себе рубаху, самый громадный, выругавшись, пошел на меня. И я ощутила страх, потому что мои увертки пригодны были только как нежданная защита от неопытного человека. Но этот мужик не шутки шутить пришел. И он был уверен, что очень скоро схватит меня.

Однако наука Айвора как всегда спасла меня от незавидной участи. Конечно, нападавший был куда более опытен и силен, но я была права. Я рванулась в сторону, делая безумный кувырок, и схватила свой меч. Моя выходка развеселила мужика. Он быстро шагнул ко мне, уворачиваясь от неумелого удара, и почти сцапал за запястье. Он не учел того, что я не была бессильной размазней, могущей только сопли пускать и молить о пощаде. Я достала его по руке не мечом, кинжалом, выхваченным из-за пояса, и достала сильно — кровь полилась на землю. От неожиданности он разжал клешни, и я отскочила.