Солнце, вопреки мнению ясносветлых звёзд, не растворило и не вобрало в себя Пересвета, ослепило только, обдало еле терпимым жаром, и не более. «Кто я?» – мысленно вопросил Пересвет, щуря глаза. «Чадо моё, подобно иным явленным и неявленным созданиям», – был дан ответ. «Почему я помню только тебя, а другое – в забвенье? – вновь вопросил Пересвет. – Почему тебя столь остро чувствую, а другое – мнится иллюзией?» – «Радуйся! – звучало вновь. – Любой стремится к сему, ты же – достиг. Будь спокоен. Где бы ни пролёг путь твой, всюду прибежище во мне обрящешь. Ступай твёрдо». Тогда Пересвет спросил в третий раз: «Куда же ступать? Ведь дороги не знаю…» – «Очи твои ясным взором наделены. Куда бы ни шёл, всё – правильно. Куда бы ни шёл, всё есть Я, всё будет Мной».

– Ом Тат Сат, – прошептал Пересвет сакральные слова, обозначающие с начала творения Высшую Абсолютную Истину, которая заключается в Верховной Личности Бога.

Из-за того, что ясносветлый был слишком лёгок для этого уровня бытия, Явь настежь распахивалась перед ним – и Пересвет, будто призрак или навеянное воображением видение, перескакивал из одной точки материального пространства в другую, достаточно удалённую. Иногда прохожие или техника, срабатывающая автоматически, случайно фиксировали его передвижение, но постоянно снимки были либо «засвечены», либо на них с трудом просматривался полупрозрачный след.

Это породило немало шума – писали в газеты, в редакции различных журналов, использовали эти фотографии и видеозаписи, на которых не было ничего, кроме смутного очертания в яркой вспышке света, в посвящённых эзотерике телепередачах, выкладывали ролики в социальные сети и так далее. Но, как происходит зачастую в век, перенасыщенный информацией, потребительски настроенное восприятие не позволило массам слишком долго увлекаться доказательствами существования загадочного фантома, хаотично перемещающегося в пространстве. И в скором времени те, кто призван удовлетворять запросы алчно жаждущей новизны публики, сочинили новый миф, которым создали иллюзию заполнения вакуума в умах и сердцах своей многомиллионной аудитории.

О Пересвете забыли, а он даже и не знал о том, что имел широкую популярность. Время спрессовывалось и проносилось для него совершенно незаметно. Казалось, что он всего-то ушёл из одного пункта и появился в другом, повинуясь приказу идти, куда глаза глядят, а в действительности – минул месяц. Затем прошёл ещё один месяц, за ним – следующий, весна уступила место лету…

Очутившись как-то в густом перелеске, Пересвет выбрел на поляну, где компания из пяти или шести человек «отдыхала на природе» – горел костерок, жарился шашлык, из радиоприёмников автомобилей грохотала модная музыка, заглушая смех и гомон самих отдыхающих. Пересвет остановился, глядя на них в упор. Он успел повидать разных людей, в разных ситуациях, но все они вели себя одинаково – неразумно, чем сильно удивляли ясносветлого. Не учитывая простейших правил общения с живой природой, люди делали всё, чтобы отогнать от себя удачу: забивали головы бесполезной ерундой, распространяли скверну через мысли, слова и поступки, настраивали против себя полуявных существ, обитающих повсюду. Вот и эти – галдят, мусорят, машут ножами и другими острыми предметами. Полуявь покинула их, обнажила перед ними более угрожающую и зловредную полунавь, природа вокруг омертвела.

Не понимая причин такой безответственности, то есть неумения и нежелания нести ответ за совершённые действия, Пересвет стоял, предавшись размышлениям. Внезапно один из мужчин призывно махнул – мол, присоединяйся к нам. Вначале ясносветлый даже смутился – ещё ни один человек не приглашал его, более того, не приглашал к трапезе. Памятуя о внутреннем значении любого проявления, Пересвет знал, что если с кем-то вкушаешь с одного стола, то признаёшь его равным себе и связываешь себя определёнными обязательствами. Посему он только лишь приблизился, но не присел и отказался, не желая обременять себя, от угощения опьяневших «отдыхающих». На все расспросы – кто он и откуда, Пересвет отвечал уклончиво и неоднозначно, но точности в данный момент от него никто и не требовал.

– На! – один из парней протянул ясносветлому бокал с крепким алкоголем.

– А что это? – спросил Пересвет.

Все вокруг засмеялись.

– Не придуривайся! Пей! Хватит отнекиваться! – с задорным напором настояла молодая девушка.

Не привыкнув к обману, Пересвет доверился и, проигнорировав собственные чувства тревоги и отрицания, осушил бокал. Организм его без труда справился с первой дозой. Тогда ему налили ещё и ещё, пока низкая часть природы, присутствующая в каждом живом материальном организме, не стала требовать сама. Сознание Пересвета потускнело, поблекло, взгляд затуманился.

И никто уже не заметил, как к компании примкнул ещё один человек – немолодой мужчина, с зачёсанными седеющими волосами, в рубашке с завёрнутыми рукавами и в джинсовой безрукавке. Он стал играть на гитаре, а потом запел невесёлую песню. Пересвет отчётливо видел и слышал его, но люди не воспринимали незнакомца, потому что тот пребывал в полуяви. Двое мужчин что-то не поделили, и завязалась драка, третий кинулся их разнимать. Женщины с визгом разбежались в стороны.

Пересвет изумлённо взирал на них, не зная, что предпринять, заторможенный алкоголем разум плохо соображал. Тогда гитарист под руку схватил его и повлёк за собой. Скрывшись за ближайшими деревьями, незнакомец встряхнул Пересвета и велел прийти в себя, а потом куда-то исчез. Оглядевшись, ясносветлый понял, что находится в одном из человеческих городов. Был конец лета, приближалась осень. Всё ещё находясь в опьянении, он сел на мостовую и уронил тяжёлую голову на грудь – скачки сквозь время и пространство изнуряли. Некоторые горожане, сочтя его за попрошайку, кидали рядом с ним мелкие монеты и при этом думали, будто совершают милостыню, но, видимо, забывали, что важен не тот грош, который не жалко, а то важно, что даётся от чистого сердца.

«Свет… – мысленно взывала потерянная звезда. – Свет! Я обессилел. Здесь, внизу, не разобрать ничего. Здесь морок повсюду. Я ищу Тебя, Свет, а Ты превращаешься в миражи. Как живут эти люди? Почему они зовутся людьми – лучами Твоими, когда во тьме пребывают? Что я здесь делаю, Свет? Отчего у меня впечатление, будто знал Тебя вечно, но боялся взглянуть, а ныне же мы с Тобой словно заново познакомились… Почему Ты не водишь меня, Свет? Говоришь, чтобы я сам различал? Тут различать невозможно!».

Обречённо смотря вокруг, он побрёл по тротуарам сквозь безликий серый вечер. Глаза его болезненно блестели, изношенная одежда придавала вид бездомного бродяги. Глядя на людей, Пересвет видел их полностью, без прикрас – такими, какие они есть на самом деле. Видел у них свербящие воронки в области сердца и пустоту и никак не мог увидеть божью искру. А без неё, без этой искры, люди – не люди, а ходячие мертвецы. Это не домовые, кикиморы и прочие в полуяви, это люди погрузились в полуявь, в дрёму, от которой никак не могут очнуться. И все они умерли в этом зыбком сне, полном наваждений. Их страсти и страстишки, похоть и вожделение, мысли, полные лести и лжи, – мутными грязевыми потоками тёмной энергии скользили вверх-вниз по телам, напоминая неугомонных мышей. Ясносветлый, созерцая безрадостное зрелище, поморщился – он фактически осязал тошнотворный запах от грязных тел. Без божьей искры – все они виделись именно телами, ходячими скелетами, которые обгладывали серые мыши порочных страстей и привязанностей.

Пересвет всхлипывал, не в силах сдержать прорывающийся наружу стон, но, на самом деле, он боялся произнести хотя бы слово. Эти скелеты, целующиеся, смеющиеся, стучащие зубами от злобы, казались такими хрупкими, что любой громкий звук сокрушил бы их, перемолол в труху, обрушил бы стены их никчёмных жилищ. «Тише, Господи! – лепетала звезда, обращаясь к Свету. – Говори чуточку тише!».

Умершие во сне – скелеты, у скелетов нет зрячести, нет слуха, они фанатики, принимающие страшные мучения и притворяющиеся святыми, они молятся над своими ветхими вещами, которые изотрутся в прах. В них одна физиология, в них нет божественного, в них всё тварное, пустое, в них нет вечности.