Вся усталость долгого пути со Звёздного неба на Землю разом рухнула на него и едва не расплющила. Разум его развалился на тысячи обломков и воссоздался заново, память помутилась. Он потерялся в пространстве и времени, хотя потом с превеликим трудом восстановил это хрупкое ощущение. Чисто интуитивно Пересвет знал, как двигаться по земле, как разговаривать не мыслью, а при помощи речевого аппарата. При этом также не забыл, как пользоваться своими способностями – и потому, играя материей, буквально из пустоты создал для себя простую, но современную одежду, чтобы соответствовать окружающей реальности.

Долгое время ясносветлый разглядывал небеса над головой, пытаясь вспомнить, откуда он прибыл и ради чего был послан в это нижележащее пространство. Но от перенапряжения больно сдавило виски, и никакого полезного результата не было получено. Растения и животных, траву и рябь на озёрной глади – весь мир новорождённый рассматривал с пристальным вниманием бога.

Ужасный нечеловеческий голод он утолил коровьим молоком, после чего крепко уснул. А проснувшись поутру, Пересвет с сожалением осознал, что, кроме своего изначального имени, он ничего не может припомнить…

Знакомства

Ольга ввалилась в прихожую, громко захлопнув за собой входную дверь. Нашарила в темноте включатель, зажгла тусклые электрические светильники. Небрежно стащила сапоги, разбросав их в разные стороны, и прошла в большую комнату, скинув по дороге с себя кожаную куртку. Упав в кресло, она допила остатки алкоголя из горла бутылки и устало потянулась. Сил не было даже на то, чтобы добраться до кровати.

В квартире чувствовался стойкий запах пустоты, непередаваемое ощущение бренности, чем-то похожее на ионизированный воздух, когда чуточку покалывает кожу и дышится несколько иначе. Это происходило оттого, что она в буквальном смысле слова «зачистила» полуявь в своём жилище: выгнала долой абсолютно всех – домового, приютившихся за шкафом бесов и чертей, заблокировала зеркало для зеркалицы, нещадно вымела пакостников разных мастей и навесила на все входы-выходы незримые обережные знаки, затворяющие пространство. Ей не нужны были потусторонние сущности, от которых, как она считала, мало толку – уравновешивать собственное обиталище она могла и без них. Такие силы у Ольги появились весной, полгода тому назад, когда она предала Гаввахема. Вернее, не предала, а не оправдала возложенных на неё ожиданий.

В ту ночь, стоило лишь Глебу и Арине ступить за порог, Старый Со-ман перестал контролировать действия тёмного змея и, сняв надзор, предоставил полную свободу выбора. Гаввахем ещё раз проинструктировал Ольгу и совершил обряд жертвоприношения – выпил некий тягучий эликсир и вспорол себе живот специальным ножом, после чего рухнул замертво. Из чрева его выскочила лягушка и воззрилась на Ольгу отвратительными немигающими глазищами. Вся перемазанная в чёрной крови, жаба словно ждала, когда её схватят и сожрут сырой.

Ольга минуту взирала на эту воплощённую мерзость – они будто испытывали друг друга взглядами. А потом она схватила с пола обломок кирпича и тремя быстрыми отрывистыми ударами истолкла лягушку в гадкую кашицу. После – её рвало, всё тело крутило судорогами. «Нет, – произнесла Ольга, придя в себя. – Жабоедкой я не стану. Не дождёшься!». Тёмная сила, заключающаяся в убитом ею существе, вырвалась наружу – часть тут же перешла в иные измерения, но другая, большая, часть прилипла к ней чёрными сгустками. Так получилось, видимо, из-за того, что Гаситель звёзд успел приобщить Ольгу к таинству тёмных миров. В её праве было либо принять мощь, собранную Гаввахемом, либо отторгнуть и жить, как прежде.

«Как прежде – не выйдет!» – твёрдо решила Ольга и приняла могущество тёмного змея.

Сгустки обволокли её тело серой оболочкой, укутали в себя с головой, а затем – просочились сквозь поры, впитались сквозь кожу, стали с нею единым целым. Такой прилив сил ей ещё не доводилось испытывать. Ольга понимала, что теперь сможет потягаться с любым полуявным существом. Единственные, кого стоит опасаться, – это пришельцы из иных уровней бытия, будь то ясносветлые духи или тёмные змеи. Она, по сути, исполнила то, о чём для себя мечтал Гаситель – являясь носителем великой мощи, воплотиться в Яви. «Я заняла его место! – восхищённо прошептала Ольга, когда по одному щелчку её пальцев ринулись вон стаи крылатой нечисти. – Я во плоти! Я сильна!» Она расхохоталась, причём как-то противоестественно, до слёз, крупных и блестящих в свете луны.

Вернувшись домой, она порвала все связи с родственниками и подругами– не только потому, что те отнимали много времени и не давали сосредоточиться на овладении неожиданно полученным даром, но и потому, что незрячие люди теперь чрезвычайно раздражали её. Они напоминали назойливых мух, которые слетаются на всякий навоз, теряя самое главное из виду и пропуская самое важное мимо ушей. Ольга попросту не могла больше общаться с ними – пустые диалоги и потребительское отношение, ставшие самим смыслом незрячих людей, вызывали такую бурю негодования, что иной раз она боялась не сдержаться. Несдержанность же была способна проявиться губительным образом не столько для окружающих, сколько лично для неё. Называть себя экстрасенсом, новым гуру мирового масштаба или кем-то ещё в этом роде ей вовсе не хотелось. Закрыв офис и прекратив всякие дела, она всецело занялась приобретением необходимых навыков и опыта.

Теперь Ольге хотелось лишь того, чтобы окружающая неприглядная реальность перестала её замечать. Всё, что было нужно для нормальной жизни, легко приобреталось с помощью прислужников – выходцев из полунави. В традиционном мифологическом восприятии их именовали хованцами, но представления в преданиях всячески разнились. Почувствовав потребность в материальных благах – деньгах, пище, одежде и прочем, – Ольга совершила обряд призвания, до конца не понимая, кого способна привлечь из низших кругов мироздания. Комнату заволокли неизвестно откуда взявшиеся тучи чёрного дыма, а потом они рассеялись, оставив три крупных куриных яйца.

По поверьям, яйца эти нужно было носить девять дней под левой мышкой, в течение которых нельзя стричься, мыться, читать молитвы, есть солёную пищу. У Ольги же всё прошло проще – яйца быстро увеличились в размерах, скорлупа треснула, и перед ней предстали неописуемые выродки. Все трое они напоминали детей четырёх-пяти лет – припухших, с раздутыми, как у утопленников, лицами и телами, заплывшими глазами и огромным зобом на шее. Частично покрытые жёлтыми перьями, словно цыплята, они имели на головах красные петушиные гребешки.

Само понятие хованца тесно связано с понятием заложного покойника, то есть того, кто умер неестественной или преждевременной смертью. В частности, как говорилось в старых текстах, хованцами становились выкидыши, спустя семь лет после искусственного прерывания беременности. Они обитают на самых последних кругах Нави-Праха, где всем заправляет Вий. Оттуда они приходят на зов чернокнижника, обратившегося к нечистой силе за помощью.

Хованцы своенравны и спесивы, обидчивы и злопамятны, селятся на чердаке, в подвале или кладовой. Ольга же, обладая немалым могуществом, заставила своих прислужников отступить от этой нормы и подселила их в соседние коттеджи, которые стояли фактически под окнами её девятиэтажного дома. Но за это раз в месяц хованцы приходили к своей хозяйке на целую ночь – ползали вокруг, целовали в щёки, сжимали мягкими липкими ладошками и отвратительно хрипели в уши всего несколько слов: «Мамочка… мамочка… не бей нас… не отказывай… мы будем хорошими». От этого Ольгу бросало в дрожь, и потому она заранее напивалась до полубессознательного состояния. А завершалось сие отвратительное действо за полчаса до восхода солнца тем, что она целовала каждого и велела вернуться на своё место.

Также отдаривалась Ольга молоком и сахаром, помня о том, что, как и всякая другая нечисть, хованцы ненавидят соль, а если забыть об этом условии – непременно накажут. Самое страшное, на что они способны, – утащить душу хозяина за собой в Прах, на такие глубины, откуда почти никому не выбраться. Как только у Ольги возникала хоть в чём-то малая потребность – хованцы приносили ей это на балкон. В такие моменты они являлись в образе чёрных кур.