Первое время Иванова пытались перевоспитать, не вынося сор из избы, внутри экипажа. То зам, то старпом, то на партсобрании. Ни в какую. Потом командир взялся. Но… Поговорил с Ивановым наедине один разочек и бросил. А замполиту сказал, чтобы тот в политодел докладывал. Зам сначала боялся своим политотдельским шефам о таком небывалом безобразии докладывать, но начался Великий пост, и во время выхода в море кавторанг Иванов громогласно при адмирале, командующем флотилии, отказался в кают-компании скоромное вкушать. Что тут началось! По приходе в базу Иванова сначала к психиатру отвезли обследовать на предмет душевного равновесия. Оказалось — здоров. И как начали тогда его склонять по всем инстанциям. Будь здоров! Решили из партии выгнать. На партсобрание экипажа вся верхушка политотдела флотилии прибыла, Спрашивают Иванова, как же ты, коммунист, и в Бога веришь? А он сжимает Библию в руках и отвечает: «Одно другому не мешает, у нас по Конституции свобода вероисповедания». Я верующий коммунист, и все! На этом стою и стоять буду. Ну, из партии его, естественно, турнули. А попутно и в должности понизили, но насчет увольнения в запас разговор пока не заходил. А кавторанг только этого и ждал. Взяли накатал письмо Патриарху всея Руси, мол, так и так, служу Отчизне и терплю неисчислимые притеснения за веру нашу христианскую, едино истинную. Вдохнови и наставь меня на путь верный и помоги обресгь силу Божью. Думаю, в патриархии сначала все охренели, а потом накатали письмо министру обороны за подписью самого Патриарха с просьбой защитить брата во Христе от распоясавшихся начальников. После этого из Москвы пришла телеграмма с категорическим приказом: верующего кавторанга в должности восстановить и тотчас уволить в десятидневный срок по сокращению штатов. Что и было незамедлительно произведено. Так спешили, что даже документы и деньги на дом Иванову носили сами. Говорят, правда, что за пару дней до окончательного отъезда Иванова в свободный гражданский мир очередной посланник застал того мирно сидящим за столом со своим командиром, бывшим одноклассником с сигаретой в зубах и стаканом в руке. За достоверность не ручаюсь. Но то, что иконы и Библию кавторанг оставил в своей каюте — факт. Да еще с запиской между страниц: «Потомству в пример! Пособие по увольнению в запас». Что хотите, то и думайте…

Ну такое происходило только в годы самого развитого социализма. На его закате стало немного проще это сделать, если тебе было безразлично, каким способомпокинутьрядынесокруншмойилегендарной. Например, после незабываемого антиалкогольного постановления уволиться по этому делу было проще простого. Наливаешь во флягу грамм сто корабельного шила и заступаешь на боевой пост или у штаба, или у КПП, короче, там, где начальство на своих «уазиках» рассекает. Завидел вдалеке машину адмирала, делаешь большой глоток из фляжки, поласкаешь рот, чтобы от тебя несло, словно из цистерны, и — бац, на колени в лужу. Стой там с невменяемым видом и изображай крайнюю степень опьянения. Можно песню спеть, для разнообразия. Например, «Усталую подлодку». Дальнейшие события предрешены. Страшный гнев адмирала, комендатура, гауптвахта, срочная подготовка документов на увольнение, отпуск — и ты вольный гражданский пггафирка-пенсионер с формулировкой «уволен за дискредитацию воинского звания». Все.

Но эти радикальные методы подходили далеко не всем. Обидно терять годами, здоровьем и потом заработанные льготы, которые при советской власти кое-что значили, не в пример нынешним временам. И тогда народ брал свое измором. Мой друг каплей Колпаков, после того как написал рапорт, был сослан, как и большинство желающих уволиться, на завод в Северодвинск, чтобы глаза не мозолил и одумался. Колпак не одумался и после года безуспешных попыток уйти предпринял неординарный шаг: отослал министру обороны маршалу Язову свои каплейские погоны вместе с язвительным письмом. Ответ не заставил себя ждать. Из Первопрестольной пришел категорический приказ изгнать нечестивца из рядов флота в десять дней. Что и было сделано к величайшей радости Колпакова.

После великой демократической революции, триумфально завершившейся речью Ельцина у Белого дома и развалом СССР, прошел определенный период, во время которого Вооруженные силы новое государство интересовали постольку поскольку. Нет, внешне все выглядело очень пристойно. Ельцин вводил новую символику в военную форму, принимал парады, выводил войска из Германии. Но не более того. Наиболее дальновидные представители офицерского корпуса, предвидя будущие катаклизмы, начали покидать флот. Причем дело приняло довольно широкий характер. Примечательно, что от растерянности и некоторой неуверенности в завтрашнем дне начальство отпускало их на вольные хлеба сравнительно легко. Поупиваясь свалившейся невесть откуда огромной властью, новая элита через год-другой несколько протрезвела и, мягко говоря, впала в ступор от представившейся картины. Про экономику и говорить нечего, а уж Вооруженные силы стремительно сокращались, даже без реформ. А ведь это была единственная организация в стране, до сих пор выполнявшая приказы. Но так как проблем хватало и без людей с мундирами, поставить забор перед разбегающимся офицерским корпусом поручили черт знает кому, кто случайно близко оказался. Насколько я помню, и бывшие майоры-замполиты там присутствовали, и еще какие-то полувоенные мужчинки, вылезшие на свет благодаря луженой глотке и тому, что подсаживали Ельцина на бронетранспортер у Белого дома.

Эти «мудрецы» долго мудрствовать не стали и скопировали откуда-то принцип «контрактной» службы. Просто до безобразия: подписал контракт на несколько лет — служи и горя не знай! Причем, как принято издревле в нашей стране, подписать контракт необходимо в самые быстрые сроки, то есть завтра, а лучше сегодня! А еще лучше — сейчас! Мой экипаж поставили перед фактом: завтра в летний отпуск, а сегодня весь офицерский и мичманский состав подписывает эти филькины грамоты. Что там в них, о чем речь идет, мало кто понимал, а вот в летний отпуск хотелось. Очень… Ну и подмахнуло большинство, не глядя, в обмен на отпускные билеты. Слава богу, офицерам постарше контракт на пять лет не подсовывали. Побоялись. А молодых всех до одного повязали.

Только ничтожное количество самых умных до контрактов не дотрагивались, а тихо-мирно уволились после отпуска. А все остальные остались наедине с контрактами. А что в них — понять нетрудно, а поверить невозможно. Ты обязуешься служить, как лев, не щадя живота своего, а государство обещает тебя всем вовремя обеспечить, ну и все такое. Кроме того, родная страна в обмен сулит горы золотые, получку час в час, льгот выше крыши, квартиры по свистку и все прочее. И сказкам этим большинство по старой советской памяти умудрились поверить. А как же еще?! По прежним временам государство обманывать обманывало, но не в таких масштабах. А офицеров своих ценить умело. Вот и поддались воспитанники советской власти эйфории обещаний и в такой капкан попали, не приведи господь!

Уже через полгода стало окончательно ясно, что нас в очередной раз обвели вокруг пальца. «Лучший» министр обороны всех времен и народов обвешковал для своего президента офицерский корпус со страшной силой. И если ранее уволиться в запас как-то было можно, при определенной доле настойчивости, то теперь все это вспоминалось, как сладкий сон. Задачу остановить отток офицеров бригада Паши-Мерседеса выполнила с блеском. Уволиться, кроме как по окончании контракта, стало себе дороже. Пиши рапорты хоть по три раза на дню — ответ будет один: нет оснований для увольнения. Плюнь на все и перестань ходить на службу — максимум чего добьешься, так это ненавязчивого приглашения в прокуратуру на беседу и посадки на «оклад по минимуму». Можно, вспомнив совсем недавнее время, впасть в глубокое пьянство. Результат один — трахнут по всей силе военных законов, могут для острастки уголовное дело завести, и, конечно, кошелек — на ширину плеч. Естественно, борцы с системой нашлись, и немало, но с откровенно слабыми результатами. Пробить стенку удавалось лишь откровенно больным и списанным офицерам, и «мохнатым» до безобразия. Остальные рубились с отделами кадров без особого успеха. Один мой товарищ, перепробовав все легальные методы и оказавшись ни с чем, ударился в показушное вроде бы пьянство, начал являться на службу один раз в трое суток, чтобы не попасть под уголовщину, и в течение двух лет успешно спился, но не добился ничего! Так и уволился в запас только по окончании контракта, с больной печенью и ненавистью к военной организации.