А чудесная гречанка Софи, которой подруга Катя представляла лучшего друга своего мужа в самых положительных красках, была крайне разочарована немногословным и шарахающимся от нее при каждом удобном случае богатыре. Так прошло несколько мучительных для Сергея дней, в течение которых он так и не решился толком поговорить с Софией, отделываясь рублеными односложными фразами на все ее попытки его разговорить, матерясь про себя, но все равно теряя дар речи при каждом ее повороте головы в свою сторону. Тем не менее через несколько дней он собрался с духом, когда они собрались на даче устроить ему прощальный вечер с шашлыками, совершенно не надеясь на удачу, опустив глаза в землю и мгновенно вспотев, попросил у нее адрес, чтобы потом написать с Севера. К его изумлению, София охотно и сразу его дала без обычного женского лукавства и игры. На самом деле, немногословный и явно чем-то смущенный здоровенный красавец все же понравился девушке, которая, не поняв сразу причин его такого странного поведения, осталась заинтригованной и загорелась разгадать эту загадку, пусть даже путем переписки.

Сразу после торжеств Шадрин заторопился домой, на самом деле разрываясь от желания остаться и боязни снова оказаться в роли немого идиота. Верх взяло второе, и Сергей отправился отдыхать домой на Волгу. Обладая аналитическим складом характера, офицер всю дорогу пытался понять, почему его, в общем-то компанейского и общительного человека выбило из колеи и превратило в тупого забитого увальня абсолютно мимолетное знакомство. Для проверки собственных сил Шадрин за сутки, проведенные в поезде, нешуточно обаял красивую и зрелую попутчицу, от которой потом еле избавился, попросту сбежав от нее на Курском вокзале. Уже дома, в течение всего отпуска, он еще пару-тройку раз целенаправленно и всегда успешно покорял окружающих его женщин, в конце концов, придя к пугающему выводу, что только при мысли об одной Софии у него мгновенно начинают дрожать руки и потеть спина, наряду с полной потерей речи и возможности трезво мыслить.

Приехав на Север, Шадрин в первую же неделю настрочил Софии три огромнейших письма, совершенно абсурдных по содержанию. Неплохо владея языком устным, Сергей оказался совершенно неспособен доверить бумаге те слова, которые так и бурлили в его пораженном чувствами мозгу. В итоге все его письма напоминали песню технически образованного акына, волей судьбы заброшенного в далекое Заполярье, и были наполнены огромным количеством специальных терминов, которые совершенно невероятным образом вписывались в описания северной природы, погоды и грибных «пастбищ» Заполярья. Вообще, письма были до такой степени странными и неординарными, что, получив их в далеком Севастополе, София, явно не доросшая еще до таких высот владения эзоповым языком, ничего толком не поняла и вначале даже решила не отвечать на письма человека, с каждым разом казавшегося ей все более странным. Но, поразмыслив недельку-другую, решила все же написать, хотя бы ради приличия.

Тем временем Сергей, привыкший к военно-морскому подходу к документации, в данном случае к письмам, и не получивший в установленный для самого себя двухнедельный срок ответа на свои послания, с горячностью, свойственной влюбленным мужчинам, решил что надо вытравить из памяти образ Софии и перестать заниматься маразмом. Будучи человеком системным, Сергей и к этому вопросу подошел планово и инициативно. Начать он решил со старинного русского способа смягчения тоски, то есть алкоголя. Обладая, как первый управленец, довольно внушительным запасом шила, Шадрин начал методично нализываться до самого свинского состояния. Естественно, только после вечернего доклада командиров боевых частей и окончания рабочего дня, и утром становился в строй, пускай и помятым. Так продолжалось около месяца, и в итоге вполне здравомыслящий Сергей осознал, что его организм еще достаточно крепок, чтобы выдерживать этот режим пару лет, но образ Софии не забывался, а стал даже более навязчивым, особенно когда он был под мухой. И Сергей завязал с интенсивной пьянкой.

А писем все не было и не было. Следующим этапом борьбы с самим собой стал другой старорусский принцип «клин клином вышибают». Статный красавец Шадрин, и до этого не страдавший от отсутствия внимания со стороны гарнизонного женского пола, теперь уж пустился во все тяжкие, пытаясь вытравить воспоминания о неприступной гречанке массовым и планомерным грехопадением. Уже через пару недель о неутомимом каплее заговорили в не самой примерной части женского населения гарнизона, а еще через недельку женщины уже оглядывались на него на улице и кокетливо улыбались. В итоге Сергей приобрел в узких кругах прозвище Сережа Буравчик, ставшее тем не менее широко известным даже некоторым военно-морским начальникам мужского пола. Через какое-то время офицер просто банально устал, осунулся и прекратил свои сексуальные похождения, благо этому еще способствовала начавшаяся подготовка экипажа к очередной боевой службе. А писем тем не менее все не было и не было. И тогда Шадрин стал просто хандрить…

Все это время молодая супружеская пара Игоря и Катя с упоением продолжала затянувшийся медовый месяц и на Севере. Катя, проявив лучшие качества русских женщин, на подъем оказалась скорой, и покинула Севастополь вместе со свежеприобретенным мужем, невзирая на отсутствие квартиры в Гаджиево и всего, к ней прилагающегося. На их счастье, в экипаже обнаружилась неучтенная ОМИСом однокомнатная квартира в не самом новом фонде, тем не менее довольно чистенькая и вполне пригодная к обитанию. ЖБК экипажа быстренько составила протокол, и через несколько дней Копайгоры уже спали на полу, но в собственном жилье. Пока молодые супруги занимались ремонтом, любовью на рулонах с обоями и прочими радостными занятиями, у них не было времени попристальнее приглядеться к метаморфозам, происходящим с их свидетелем. Но когда экипаж принял корабль и началась подготовка к автономке, Игорь с Сергеем начали встречаться гораздо чаще, и в результате Игорь понял, что пора бить тревогу. На семейном совете было решено пригласить Шадрина в гости и постараться выпытать, что за муха его укусила, и вообще прозондировать его моральное состояние. На приглашение уже порядком соскучившийся по обществу друга Сергей согласился сразу, но, несмотря ни на что, не расслабился и ничего молодоженам не рассказал, отделавшись незначительными шутками, попутно уничтожив все съедобное на столе и профессионально употребив массу алкоголя.

После этой неудачи, поразмыслив, не по годам мудрая Катя дала мужу добро на чисто мужской разговор с другом. Игорь подошел к мероприятию серьезно, со знанием дела, и заявился к Сергею домой, выбрав правильное время — когда тот сменился с вахты и с правильным грузом, состоящим из хорошо прожаренной свинины, огурчиков и полуторалитровой бутыли крепчайшей спиртовой настойки на золотом корне. Усталому Сереге готовый ужин пришелся как нельзя кстати, и друзья, устроившись на кухне, приступили к застолью. То ли настойка была как раз нужного градуса, то ли Сереге в последнее время действительно требовалась жилетка, чтобы в нее поплакаться, но мало-помалу разговор перетек на личную жизнь, и Сергея понесло. Сначала понемногу, потом сильнее и сильнее, а уже через час здоровенный Шадрин, роняя соленую военно-морскую слезу на остывшее мясо и размазывая сопли по небритому лицу, плакался о своей безответной и робкой любви. Игорь, тоже изрядно поддавший, все же сохранил определенную трезвость мышления, и узнав, наконец, причину системного кризиса лучшего друга, утешал его в лучших традициях мужского застолья. Дружески отхлопав Сергея по плечу неимоверное количество раз и подтвердив тому раз пятьдесят, что все бабы дуры и ничего не стоят, Игорь уложил расстроенного товарища спать и убыл домой с твердым и конкретным пониманием происходящего. Дома, перед тем как самому упасть в постель, он успел тезисно сформулировать Кате суть проблемы и пути ее решения. Сергей влюблен в Софию. Он ей пишет. Она ему не отвечает… Дура! Надо, чтобы она хотя бы один раз написала. После этого силы Игоря покинули, и он уснул.