Вот и София, начавшая переписку с Шадриным просто так, можно даже сказать, со скуки, так долго искала в его письмах между строк скрытый смысл, что постепенно уверовала в незаметное и трогательное чувство богатырского вида офицера, который из-за своей чрезмерной скромности никак не может ей прямо сказать об этом чувстве, а пытается замаскировать его в своих странных письмах. А когда из самого последнего его послания она узнала о том, что он приедет, да еще и впервые за этот год прочитала в конце письма «целую», то все это легло на благодатную почву. София вообще нафантазировала себе, что, уходя в опасный и длительный поход, он таким образом намекнул на многое, и что его намек она поняла, и что скоро они увидятся, и встреча эта будет совсем не такой, как год назад.

Как водится, в день прихода корабля из автономии членов семей пустили на пирс, чтобы встретить своих родных мужчин. Катюша, вдоволь наоб-нимавшись со своим Игорьком, расцеловала Шадрина за компанию и сообщила ему, что письмо передано лично в руки и что его в Севастополе ждут. Шадрин густо покраснел, но приехать к Копайгорам в гости согласился незамедлительно.

А потом была авральная сдача корабля, с неизменными недостатками и недостачами, лакируемыми корабельным шилом, лихорадочное ночное оформление путевок в санатории и перевозочных документов, промежуточными пьянками и ожиданием денег и книжечек с инвалютными рублями. Благо времена были еще советские, финансов для Министерства обороны хватало, и весь цикл сдачи корабля, сборов и убытия в отпуск уложился в ударные четверо суток, после чего почти весь офицерский состав и часть мичманского разлетелись и разъехались по местам профотдыха, с последующим убытием в плановый отпуск.

В те дивные и забытые времена было как-то не принято отказываться от обязательного после боевой службы санатория, и поэтому семейная чета Копайгоры и Шадрин тоже отправились поправлять здоровье в военно-морской санаторий в Подмосковье, в Солнечногорск. Там они вполне успешно залечили зубы, получили по ребрам душем Шарко, неоднократно совершили терренкур вокруг озера, ну и заодно употребили со вкусом немало пива и коньяка, продаваемого почти в открытую в уютном санаторном кафе. Отдых прошел довольно быстро, и после его завершения Шадрин отправился на недельку домой на Волгу, повидать маму, а Копайгорцы убыли в родной Севастополь. По договоренности, Сергей должен был дать телеграмму о дате приезда, которая послужила бы сигналом для «общего» сбора на даче Игоря.

Прошло около десяти дней, и когда Игорь и Катюша уже начали опасаться, что Шадрин снова впал в кому от робости, пришла телеграмма, в которой Сергей оповещал, что были проблемы с билетами, но он едет и будет в Севастополе через 2 дня, ближе к вечеру, поездом таким-то, в таком-то вагоне. Супруги скоренько разогнали всю родню с дачи и оповестили Софию о том, что ее воздыхатель приезжает послезавтра, и вечером этого же дня они все вместе встречаются у них на даче, с последующим гуляньем, песнями, танцами и счастливым эпилогом. София, давно уже созревшая и даже чуть перезревшая в ожидании этой судьбоносной встречи, с ходу записалась на все возможные виды парикмахерско-косметических процедур и с головой погрузилась во все виды подготовки предстоящего свидания. В итоге, когда поезд с Шадриным «пришвартовался» к перрону севастопольского вокзала, диспозиция сторон была такова: сам Сергей, почти всю дорогу тренировавший волевые качества посредством некрепких напитков, но в большом количестве, выйля из вагона, сразу размяк под палящим крымским солнцем. Пьяным он не был, но совокупность солнца, пива и душевных переживаний на его лице читались без микроскопа. София, с утра пребывающая в боевой окраске, а от того боящаяся потереть даже нос, дабы весь макияж не потек ручьями, судорожно выбирала наряд, способный подчеркнуть все ее достоинства, одновременно с этим демонстрируя умеренность, скромность и хороший вкус. В итоге, принимая во внимание страшную жару, она остановилась на светлом и невесомом сарафане, который, облегая ее в одних местах, был как-то странно прозрачен в других, а вообще по большому счету оставлял впечатление некой порочной невинности. Игорь с самого утра намариновал на даче килограмма три мяса, заботливо отобрал свежих овощей и фруктов, и вообще организовал на даче полноценный пункт питания, готовый к приему не то чтобы четырех человек, а несравненно большего количества голодающих. А вот Катюша с момента получения телеграммы мучалась только одним: кто и где будет спать. Одноэтажная дачка, с двумя мизерными комнатами и полным отсутствием второго этажа не сильно располагала к уединению. Спать вместе с Софией, а Игоря подложить к Сергею, Катюша даже не планировала по известным причинам, и по ним же даже не предполагала, что любая из сводимых сторон может просто не захотеть оставаться ночевать. После долгих размышлений и прикидок Катюша приняла решение, которое сводилось к следующему. Вечером после застолья она с мужем под благовидным предлогом, допустим прогуляться, оставляют Сергея и Софию на даче одних, а сами просто сбегают домой и приезжают только утром. А там и видно будет, что и как сложилось у оставленной наедине парочки. Игорю не очень понравился этот вариант, предполагающий в случае их неминуемого ухода умеренное употребление спиртного, но под суровым взглядом своей увлеченной половины он сдался и выразил полное восхищение гениальным планом своей жены. В конечном итоге на момент, когда Шадрин вступил на Севастопольскую землю, на даче под виноградом был накрыт столик на четверых, а в домике была приготовлена постель только на двоих.

Сергей, не успевший отойти от вагона и двух шагов, с ходу был ошарашен известием, что долгожданная встреча с девушкой своей мечты будет практически сейчас, а не завтра или послезавтра. И офицер Шадрин, несмотря на то, что несколько месяцев внутренне готовил себя к этому поистине историческому событию, снова впал в состояние овоща. Встречающая сторона в лице Игоря к такому повороту была готова, а потому в машине уже лежал букет роз, купленный Игорем для торжественного вручения Софии, и пару бутылок холодного пива просто так, на всякий случай. За полчаса поездки на дачу Шадрин уничтожил пиво, но в норму не пришел, и вообще на все вопросы друга отвечал коротко и нечленораздельно, хотя и не был откровенно пьян.

А на даче их ждали. Волновавшаяся не меньше Шадрина, но тем не менее не потерявшая дара речи и способности соображать София, к тому времени почти час находившаяся на даче, услышав шум подъезжающей машины, постаралась обставить свой выход самым подобающим образом. И ей это удалось. Она выглядела фантастически эффектно на фоне вечернего крымского солнца, насквозь пробивающего своими лучами ее воздушный сарафан и подчеркивающего ее точеную, восхитительную фигуру, без всякого намека на пошлость и безвкусицу. Обалдевшего Шадрина хватило лишь на то, чтобы беззвучно шевеля губами протянуть ей букет роз и уткнуться глазами в землю. Уже через четверть часа над участком поплыл божественный запах шашлыков, а на стол из погреба была водружена большая запотевшая бутыль домашнего вина. Все это время Шадрин суетился где-то в глубине домика, то ли переодеваясь, то ли просто прячась, и выполз на свет божий только после очень настойчивых просьб Катюши и Игоря. Вся эта нелепица в поведении Сергея сначала даже чем-то польстила Софии, но потом, когда они уже были за столом и долгожданный офицер либо утыкался носом в тарелку, либо, наоборот, с открытым ртом рассматривал ее, но при этом почти ничего не говорил, начала понемногу раздражать. А Шадрин, видя и понимая это, никак не мог перебороть себя. Все «домашние заготовки» испарились из его военной головы, как только он увидел Софию, и перебороть себя было выше его сил. Но застолье продолжалось, и стараниями семьи Копайгора проходило довольно весело, благо раздражение свое София старалась не показывать, а Шадрин улыбаться пока еще не разучился.

Вечер, а с ним и темнота, летом в Крыму наступает внезапно. Вот только сейчас вроде было светло и солнце золотило крыши, и вдруг уже темень, черная и непроглядная. Катюша, опытным взором определив, что до темноты осталось не более получаса, неожиданно для Шадрина и Софии, не посвященных в их семейный план, предложила Игорю срочно пройтись с ней до знакомых на другом конце дачного поселка. Игорь нехотя согласился, успев раскрутить молчавшего Шадрина на пару стаканов душистого винца на посошок, а Катюша, многозначительно поглядывая на Софию, клятвенно пообещала вернуться максимум через час-полтора. София, уже изрядно раздосадованная невнятным поведением Сергея, сначала было попыталась наотрез отказаться и прогуляться вместе с семейной парой, но потом внезапно передумала, решив, что за этот час, проведенный наедине, сможет наконец поставить все точки над «i».