Впрочем, президенты США, бывшие и нынешний, в «Мандарине» появлялись реже девочек легкого поведения. Реже, гораздо реже.

Девушки жужжали вокруг отеля, как осы, привлекаемые долларовым медом. Эти прекрасные осы со сладким ядом жал слетались туда со всех концов Нью-Йорка и из других штатов. Красавицы в коротких юбках, футболочках, с татуировками на лодыжках вылетали из машин с пенсильванскими, массачусетскими, даже флоридскими номерами. Надев туфли на высоких каблуках, облизнув губы, устремлялись к дверям отеля, где швейцары услужливо отворяли им двери, засовывая в свои карманы щедрые чаевые.

Девушек доставляли и в лимузинах разные фирмы по секс-услугам. В салонах лимузинов с затемненными боковыми стеклами звучала приятная музыка, девушкам там был предоставлен широкий выбор горячительных напитков. Кокаин для клиентов лежал в дамских сумочках вместе с презервативами и косметичками. Дверцы машин открывались, и стаи обворожительных ос, раскованных после принятого алкоголя и наркотиков, с жужжанием и хохотом летели в отель...

Стелла мелькала в «Мандарине» на всех этажах. Выходила из лимузинов, приезжала сюда из других штатов, посещала гостиничные бары...

Осип уже не снимал на камеру и не фотографировал. Больше ничто не привлекало внимание художника, и ничто не интересовало его.

Увы, не уберег его и иудаизм. Великий и всемогущий Господь, казалось, протянул руку спасения еще одному еврею Своего Дома: «Иди ко Мне, заблудший сын Мой. Войди в синагогу и разверни свиток мудрости Моей. Тогда ты узришь горные обиталища и обретешь землю обетования Моего...»

Однако непостоянен и неразумен человек, многие бури и шторма бушуют в его сердце. Не видит, когда Господь хочет увести его от безумия. Нет же, хочется ему по-своему, по своему давнему человеческому упрямству...

Как и грозился, Осип, правда, несколько раз сходил в синагогу, и Арсения взял с собой. Попытался сам припасть к истокам веры, еще и обратить сына в иудея. Облачившись в талес и в ермолку, угрюмо листал молитвенник в потертом переплете.

Заглянул и в ту иешиву, где совсем недавно работал Джеффри. Охотно согласился, чтоб там, в молитвенном зале, ему надели тфилин и прочитали молитву. Вежливо поблагодарил за приглашение приходить туда каждый день, до первой звезды, и надевать тфилин, чтобы, как гласит традиция, установить нерушимый контакт с Богом. Пообещал приходить. Но больше так и не пришел...

Потом наступил сентябрь, начались занятия в школе. Ничего не объясняя, Тоня сложила вещи и, забрав несчастного, убитого горем, Арсюшу, вернулась в их квартиру в Бруклине.

А Осип остался один в Sea Gate.

Разъехались, значит. Развалилась семья...

ххх

Тихо в зале Оперативного центра охраны гостиницы. Изредка пищат поставленные на подзарядку батарей рации.

На электронных часах на стене все четыре черные цифры, мигнув, сменились на 02:00. Два часа ночи, стало быть.

Сверху сквозь вентиляционные отсеки льется в зал прохладный воздух. Изредка поскрипывает кресло на колесиках, когда Осип откидывается назад на его высокую спинку.

Второе кресло рядом – пусто. Уолтер, стало быть, у Лизы.

Все экраны подключены к видеокамерам отеля.

Единственный экран выбивается из общего фона – Стелла. Стоит, прислонившись к дверному косяку. Смотрит перед собой, щурясь от солнца, левая часть ее лица освещена сильнее. Без сережек. Волосы как бы небрежно, но со вкусом взъерошены, кончики сомкнутых губ едва приподняты в улыбке. Правда, улыбка грустная, с оттенком обреченности. Хороший снимок, схвативший суть.

Осип сумрачно глядит на тот экран со Стеллой. Его белая рубашка подчеркивает черноту его небритых щек. Потом смотрит на другие экраны, там ничего интересного – жизнь отеля. Там для Осипа все мертво, как в склепе. «Мандарин» – большой склеп на манхэттенском кладбище.

Он нажимает кнопки, переключает несколько видеокамер с лестничных клеток на холл. На часах – 02:17. Щурит воспаленные глаза. Движущийся силуэт какой-то девушки на одном из экранов расплывается в контурах. Резь в глазах становится невыносимой. Он достает из кармана брюк пластмассовую бутылочку с острым носиком. Выдавливает из нее последние «слезки» и, даже не вытерев влагу, ручейками стекающую по щекам, снова пялится на тот экран.

02:21 на электронных часах. Прошла еще одна минута. Он увеличивает изображение идущей по коридору девушки, подвинув рычажок на панели. Проверяет, не включена ли по ошибке в его ноутбуке записанная им когда-то видеосъемка. Нет, это не видеоролик. Стелла! Она здесь, в отеле! Пришла по вызову!

Осип встает со стула, медленно подходит к хромированному оружейному сейфу. Нажимает кнопки секретного кода, затем проводит по щели электронного приемника своим пропуском с микрочипом.

02:29. Тихо в зале Операционного центра. Тихо и совершенно пусто. Ни души.

– Open the door! Откройте, полиция! – Осип колотит кулаком в дверь номера.

Не открывается, заперта дверь номера 218, где уже почти полгода обитает очень богатый господин. Странный он чрезвычайно. Зачем же, спрашивается, тратить такие большие деньги – две тысячи долларов в сутки! – за номер, когда на столь долгий срок гораздо экономней снять самую роскошную квартиру в городе. Но почему-то не желает этот загадочный господин экономить деньги, а желает жить широко. А сколько за полгода в двери этого номера, помимо уважаемых господ-политиков, вошло девушек, сколько, по выражению Уолтера, этот старый пердун здесь спустил денег на секс и кокаин, – у-у-у, одному только Богу известно...

– Get out! Прочь! – Осип вломился в отворенную дверь, отстраняя сухонького плешивого старичка в трусах. – Где она?!

Не зная, куда ринуться, застыл на миг. Услышал непонятный звук за одной дверью. Она там! Ворвался в просторную ванную, где сверкало огромное джакузи, а из золотистых кранов в ванну наливалась вода, взбивая высокую белую пену. Осип сорвал с вешалок банные халаты, вышел из ванной, ударив дверь ногой.

В спальне стянул с широченной кровати одеяло. Затем рывком раздвинул шторы. Открыл стенной шкаф, где рядами, как в магазине «Century ХХI», висели мужские костюмы, плащи и шубы. Швырнул на ковер несколько костюмов.

Приблизился вплотную к старику, который с безучастным видом, словно ничего не происходило, сидел в гостиной за столом в одних трусах и ел себе яблоко.

– Where is she?! Где она?!

Не дождавшись ответа, Осип со всей силы толкнул старика. Тот рухнул со стула и скрючился на полу.

Осип вышел из номера. И вдруг увидел... себя, идущим по коридору в номер 218.

Он попятился назад, закрыл за собой дверь. Стоял, затаив дыхание, держа в руке взведенный пистолет. В дверь постучали.

– Кто там? – спросил он и рванул дверь на себя. Ударом пистолета сбил с ног какого-то типа с рацией в руке.

– Сволочь! Убийца! – Осип запрыгнул на этого мужчину и стал бить его кулаком по голове, пока не увидел кровь на своих руках.

– Где она?! Где она?! – орал он по-русски, вбегая обратно в номер.

Снова очутился в ванной, смел со стеклянной полки какие-то бутылочки и флакончики. Залез – прямо в обуви и одежде – в воду, тыкал в пену пистолетом, как багром:

– Тварь! Стерва!..

Кто-то сильным направленным ударом, что аж в голове хрустнуло, выбил пистолет из его рук и выпущенным пушечным ядром повалил его:

– Ты что, парень?! Совсем спятил из-за этой девки?! – Уолтер сидел сверху на распластанном Осипе, крепко ухватив его за волосы и вдавливая его лицо в пол в каком-то коридоре.

Осип хрипел и не мог понять, где находится и что с ним. Не знал, что же сейчас произошло в самом деле, а что ему привиделось.

А Стелла тем временем тихонько выскользнула из номера 218, где пряталась за одной из штор...

Эпилог

Прошел почти год.