– Поймал парень свой кайф... – отозвался другой, придерживая кислородную маску на лице лежащего.
В кухне иешивы уже находились несколько бородатых хасидов, в черных лапсердаках и в шляпах. Они бросали беспокойные, недовольные взгляды то на Эстер, то на копов, пытающихся спасти этого непутевого еврея...
Глава 8
То лето выдалось дождливым. Увы, это – не фраза для разгона, не фраза-трамплин для прыжка в следующую главу, где мы видим Стеллу, выходящую из дверей своей скромной квартирки в Sea Gate, что на первом этаже. У наружной двери – низкое крыльцо, а к стене привинчен фонарь.
Фонарь с выключателем, Стелла может включать и выключать его, когда пожелает. Хозяин дома с редкой для домовладельца любезностью, разрешил Стелле пользоваться этим фонарем по своему усмотрению, бесплатно.
Фонарь имеет не только практическую, но и психологическую пользу. Выполняет роль иллюзиониста, создает для Стеллы иллюзию, что она не так одинока, что в ее квартире кто-то есть, ее там ждут... Поэтому горит он круглые сутки, в любую погоду, и Стелла, благодарная жизни за такой маленький подарок, лишь по мере необходимости меняет лампочки.
Надо сказать, что страх возвращения в пустую квартиру был у Стеллы не всегда. Работая в эскорт-сервисе, она снимала квартиру с двумя другими проститутками – Дианой и Ирен. Там царил редкий бардак: повсюду валялась одежда, косметика, посуда, бутылки из-под пива и водки. Все усилия аккуратистки Стеллы держать ту квартиру хоть в каком-то порядке неизбежно проваливались, как часто проваливалась в забытье и сама Стелла после загулов с клиентами.
Страхов «пустого дома» она еще тогда не испытывала. Но жизнь изменилась, когда она близко сошлась с N., которого подцепила в баре.
Родители N., этого 45-летнего переростка, жили во Флориде, а он обитал в Нью-Йорке, за их счет. Уверял и родителей, и Стеллу, что занят раскруткой некого проекта по вэб-дизайну. Но, по сути, – не делал ни хрена, извиняюсь за грубость, иным словом не назовешь то, чем этот хрен N. занимался – шлялся по барам и ресторанам, раз в месяц спускал деньги в казино в Атлантик-Сити и целыми днями сидел за компьютером в «чат-рум».
Женские прелести Стеллы настолько потрясли этого парня, что он стал преследовать ее, назначал свидания в дорогих ресторанах, привозил к себе домой в Sea Gate, где снимал в одном доме целый этаж и настойчиво просил Стеллу переехать к нему жить.
Стелла в той своей чумной жизни девушки эскорт-сервиса еще не знала, вернее, не могла знать, что такое настоящее одиночество, печаль, грусть и прочие чувства, чем так богата жизнь даже самой обычной домработницы и так убога якобы яркая жизнь нью-йоркских шлюх. Да, она претерпевала разного рода неприятности, скажем, избиения клиентов-извращенцев, хамство водителей лимузинов, оскорбления сутенеров, денежные обманы, аресты. Но все эти, так сказать, побочные эффекты, неизбежные неприятности, сопровождающие жизнь проституток, едва ли глубоко задевали душу Стеллы, к тому же постоянно одурманенную алкоголем и наркотиками.
В конце концов, она согласилась на уговоры N. и, как говорится, «вышла из бизнеса», сообщив боссу эскорт-сервиса, очаровательному и в такой же степени бездушному Роберту, о своем решении. Очаровашка Роберт тогда посмотрел на нее своими понимающими глазами. Положил руку ей на плечо – этот его излюбленный жест неизменно приводил Стеллу в сильное замешательство и к полному параличу воли. Роберт предложил ей денег и полез в свой карман, где всегда лежала толстая пачка соток.
Стелла, однако, в тот раз преодолела робость и от денег отказалась. Посчитала, что жизнь с N. более спокойна, стабильна и обеспечена. Даже имеет свои перспективы, поскольку старички-родители N. не вечны, а у них во Флориде свой дом, страховые полисы, всякие там инвестиции, акции и деньги на банковских счетах. Чутье и опыт ей подсказывали, что N. крепко сидит на крючке, взят ею, что говорится, за жабры и так просто не выскочит.
Она была с ним очень осторожна и в то же время искусна в постели, предусмотрительна в быту, приврала про свой гепатит, и N. ничего не узнал о ее настоящей болезни.
Но, продолжая сравнение с рыбой (кстати, N. имел некоторое сходство с окунем, такую же, окуневую, заостренность лица и широкоротость), так вот, окунь N. оказался помимо всего еще и большим простаком, признавшись своим родителям, что «вступил в отношения с одной русской дамой и имеет на ее счет очень серьезные намерения».
Родители спешным порядком приехали в Нью-Йорк. Старички хоть были и в очках, и с прогрессирующими катарактами, все же не были слепы. Как Стелла ни старалась им понравиться, как ни опускала скромно ресницы своих печальных глаз, как ни клала прилежно руки к себе на колени во время семейного ленча, цели своей не достигла. Вернее, добилась результата, совершенно противоположного желаемому. Потом, анализируя причины провала, поняла, что пересолила – была уж слишком ненатуральной. «Не Софи Лорен».
Ей помешал страх разоблачения. Забудь она на миг, кто перед нею и ради чего затеяно это семейное сборище, войди она в свое привычное амплуа – девушки из дорогого эскорт-сервиса, где она с манерами светской дамы обслуживала и издателей журналов, и топ-менеджеров, и профессуру, словом, клиентов, по сравнению с которыми эти флоридские господа и их сынок – мелочевка, дрянцо, все бы пошло как по маслу. Но необычность ситуации – смотрины – вышибли ее из колеи.
Добродушные старички скоро укатили, наговорив Стелле на прощанье кучу комплиментов, а в следующем месяце на банковский счет N. от них не поступило ни цента. Приблизительно через три недели, а если уж быть точным, то через двадцать четыре дня, когда до уплаты денег за квартиру оставалось шесть дней, исчез и сам N. Он сначала вел с родителями телефонные переговоры, молил их выслать деньги, отменил поездку в Атлантик-Сити, впал даже в легкую, а, по его мнению, в ужасную депрессию.
Но родители потребовали от него «оставить эту ужасную русскую мадам, с ужимками официантки пивбара, которая не даст тебе закончить проект и вытянет из тебя все деньги». Зная своего сына, они оставались неумолимы. В итоге, N. пришлось отправиться во Флориду «для серьезной беседы», с угрозами «не потерпеть такого неслыханного вмешательства в его личную жизнь».
Из Флориды он так и не вернулся. На звонки Стеллы не отвечал. Вскоре в их квартиру заявился мужчина в форме грузчика. Представив свое удостоверение личности и доверенность с печатями, упаковал все вещи N. в чемоданы (Стелла ему помогала), погрузил их в вэн и, оставив копию списка взятых вещей, уехал.
Пережив очередной крутой поворот судьбы, Стелла все же захотела остаться в Sea Gate. Более того, вырвавшись из жизни девушки эскорт-сервиса, решила больше туда не возвращаться и начать другую жизнь.
Покинула хоромы, где жила с N., сняв себе маленькую квартирку в доме неподалеку от иешивы. Перенесла туда оставшуюся после N. мебель и домашнюю утварь. Не имея толком ни полезной специальности, ни документов, ни знакомств в мире не-проституток, через бюро по трудоустройству нашла грошовую работу уборщицы квартир.
С таким вот жизненным багажом – лжи, обмана, с дочкой в Бессарабии, оставленной на попечение родителей, больная наркоманией, зараженная СПИДом, – неунываемая Стелла встретила свой новый рассвет в Sea Gate, когда познакомилась с Осипом.
ххх
«...Мне страшно. Каждый новый день приближает меня к смерти. Каждый прожитый день укорачивает мою жизнь, делая старше и сильнее мою болезнь. Моя болезнь растет вместе со мной, быстрее, чем я...
Я должна принимать таблетки. От них жуткие поносы, пересыхает кожа, и редеют волосы. Но таблетки необходимы, потому что болезнь растет во мне. Каждая новая простуда валит меня в постель на неделю, как тяжелая ангина или грипп.