– Нету? – Принцесса Диса удрученно вздохнула. – Ты уверен?

– В следующий раз попрошу отца сходить и постучаться, – Лаэг оседлал каменные перила и скорчил недовольную физиономию. – Мне никто не открывает. Ее нет дома.

– Но я видела ее в замке, – настаивала Ричильдис. – Вчера днем.

– А сегодня утром она уже успела куда-то сбежать. Они тут все какие-то слегка умом тронутые, особенно с того дня, когда гномы затеяли учинить свой исход, – самоуверенно припечатал мальчик. – Не понимаю, отчего бы их правителю просто не приказать этим карликам оставаться в городе? Ладно, побывать в гостях у колдуньи нам пока не удается. Чем займемся, пока не явилась дама Эмерельд и не начала нас воспитывать?

– Спрячемся! – немедленно обрадовалась девочка.

Вольфгардская цитадель не произвела на юных наследников Аквилонского престола особенного впечатления, хотя, согласно правилам этикета и по соображениям вежливости они изо всех сил старались этого не показывать. Нехорошо, если старые друзья отца и матушки будут чувствовать себя обиженными из-за того, что им приходится жить в таком непритязательном замке. К тому же здесь на детей обрушилась внезапная свобода. Наставники и учителя остались в Тарантии, родители, словно вспомнив былые годы, заново увлеклись друг другом, и младшие из семейства Канах оказались целиком и полностью предоставлены сами себе. От этого жизнь сразу стала веселее, хотя Лаэг и Диса дружно сошлись во мнении: Пограничье вообще и Вольфгард в частности – замшелая провинция. Хуже, чем какой-нибудь форт Аргентум на границе с Пиктскими Пущами или отдаленные гандерландские крепости.

Но скучать здесь не приходилось – хватало любопытных событий и необычных людей. Скажем, неуловимая стигийская волшебница, которую никак не удавалось застать в отведенной королевским магикам отдельной башне.

– Прятаться от Эмерельд неинтересно, – отмахнулся Лаэг и заговорщицким шепотом предложил: – Но я придумал, где никто в жизни не подумает нас искать. В подвалах! Заодно глянем на одержимых оборотней, из-за которых поднялось столько шума.

– Нас туда не пустят, – не слишком решительно возразила Диса.

– Скажи честно, что боишься, – поддел сестру мальчик. – И вообще, кроме отца и мамы, никто не может нам ничего запрещать!

Сидевшая на ступеньках Ричильдис снизу вверх посмотрела на неугомонного братца. Как-то само собой получилось, что средний отпрыск Аквилонского Льва без труда вил веревки из окружающих, особенно из женщин. Первыми его жертвами стали многочисленные нянюшки, которые просто не могли ни в чем отказать врученному их попечению маленькому принцу. Родившаяся спустя два года Диса пополнила ряды обожательниц своего подрастающего брата, став его неотлучной тенью. Они всегда держались вместе, рано осознав нехитрую и грустную истину – все лучшее и вместе с тем самое трудное выпадет на долю первенца семейства, Конни. Младшим же брату и сестричке предстоит либо тихо обитать под сенью престола, когда Коннахар сменит отца, либо добиваться чего-то самим. Но, как верили дети, от взрослой жизни их пока отделяет целая бесконечность, и ее нужно провести с толком.

– Ничего я не боюсь, – запальчиво нахмурилась девочка, хотя на самом деле ей было немного страшновато. – Вот спорим, ты не знаешь, как попасть в эти подземелья?

– Пошли! – Лаэг свалился с ограждения галереи и помчался вниз по лестнице, не оглядываясь и в полнейшей уверенности, что Ричильдис послушно бежит следом. Он вообще редко в чем-нибудь сомневался: то ли по молодости лет, то ли по врожденному качеству характера.

Ребяческая самонадеянность сразу же наткнулась на взрослую обязательность. Караульные у входа в подземную часть Цитадели, пусть и дрогнули поначалу перед твердым намерением коронованных детишек непременно войти в подвал, открывать двери не торопились. Это неминуемо предвещало небольшой скандал: если Лаэг Канах не получал желаемого, он начинал злиться, на глазах превращаясь из милейшего ребенка в ядовитого насмешника. Лаэг, надо отдать ему должное, никогда не ссылался на своего грозного отца и не пытался стращать возможными немилостями. Взамен он на удивление быстро отыскивал в собеседнике уйму черт, достойных осмеяния. В Тарантийском дворце давно свыклись с тем, что младшему королевскому сынку лучше уступить, чем возражать, но в Вольфгарде об этом пока не догадывались.

Ричильдис краем уха внимала оживленной перепалке брата с явившимся на шум десятником караула и думала: хорошо бы Лаэга все-таки не пропустили. Лазанье по подвалам выглядело не самым подходящим занятием для принцессы, а услышанные от фрейлин матушки сплетни об заклятых полуволках-полулюдях поначалу изрядно перепугали девочку.

Потом кто-то сказал, что всех скогров изловили, но Диса все равно не успокоилась. Она никак не могла понять, как может существовать подобное – зверь и вместе с тем человек? Либо одно, либо другое. Диковинные какие-то порядки в этом Пограничье. Похоже на сказку, а сказки, как ей не раз объясняли, всего лишь забавная или поучительная выдумка.

Конец препирательствам положило явление отчасти знакомого лица – со стороны служб подошел месьор управляющий коронного замка. Следом плелся чрезвычайно удрученный пес серо-серебристой масти, чуть оживившийся при виде Дисы и вяло помахавший ей хвостом. Животное не возражало против того, чтобы его погладили и для смеху дунули в нос – длинная морда зверя немедля сморщилась, а губы задрались, открывая пока еще мелкие белые клыки. Ричильдис припомнила, что это все-таки не овчарка, а молодой волк. Зовут его Гвен и он считается приемным сыном и наследником здешнего короля. Такому утверждению Лаэг и Диса сразу не поверили: слишком уж оно невероятно звучало. Животное не может наследовать, тем более целое королевство, пусть и захудалое!

Выслушав обе стороны, месьор Магнуссон на краткое мгновение скривился и вынес решение: «Отпирайте. Хотят – пусть посмотрят. Я сам их провожу».

Залязгали ключи, загромыхало железо о железо, тяжеловесно и внушительно скрипнула дверь. За ней потянулся самый обычный коридор – облицованный плитами серого и красноватого гранита, еще не успевшими покрыться следами копоти от постоянно чадящих факелов, низкий сводчатый потолок, через равные промежутки прерываемый изгибами арок, уходящими в стороны темными ответвлениями и дверями – то деревянными, обшитыми для крепости полосами железа, то решетчатыми. Увиденное мало отличалось от подземелий Тарантийской крепости, даже запах схожий: тянет сырой прохладой, землей и почему-то перебродившим вином. Наверное, часть подземелий, как это заведено, используется под склады провизии.

Звуки людских шагов гулко отражались от потолка, переплетаясь с частым цокотом звериных когтей – Гвен бежал чуть впереди, порой бросая косой взгляд через плечо.

– Ежели не секрет – зачем вам понадобились спятившие оборотни? – по-свойски осведомился Темвик, в очередной раз наклоняясь и уберегая голову от близкого знакомства с выступами на потолке. – Сколько твердили – за этими двергами нужен глаз да глаз! Отгрохали громадину, но постоянно забывали – строят для людей, а не для своих приплюснутых сородичей!

Лаэг, к которому обращались с вопросом, здраво рассудил, что на сегодня ссор достаточно, а требовать от провинциалов должного соблюдения правил приличия не имеет смысла. Здесь разговаривают так, как привыкли с детства.

– Интересно, – честно признался он. – Мы никогда не видели ничего подобного. Кроме того, когда мы вернемся в Тарантию, наш достопочтенный преподаватель словесности наверняка потребует от меня и Дис составить повествование об этой поездке. Вот я ему и напишу такое… чтобы по ночам кошмары снились.

Магнуссон оценил замысел и хрюкнул. В повадках этого человека крылось нечто от большой и добродушной с виду собаки, вроде тех, что стерегут отары на пастбищах Таурана.

– Простите, а вы сами – тоже… э-э… оборотень? – рискнула встрять в разговор Ричильдис.

– Угу, – не удивился вопросу Темвик. – Самый настоящий. Можете спросить у своего отца – он подтвердит.