Скорцени, который внимательно слушал доклад, согласно кивнул:

– Пожалуй, я вами соглашусь. Цепочка слишком длинна, а значит, может порваться в нескольких местах. Начните с завода в Норвегии и пройдите оттуда по всему маршруту доставки тяжёлой воды вплоть до конечного пункта.

Обмен паролями прошёл без осложнений. На смотровой площадке достаточно народа, чтобы двое неброско одетых мужчин не привлекли к себе особого внимания.

– Летом это более грандиозное зрелище, – заметил Норвежец (будем звать его так).

– Сейчас тоже впечатляет, – отозвался Раушер. – Как он называется?

– Водопад? – уточнил Норвежец. – Рьюканфоссен. А эта долина – Веморк. А город, из которого вы приехали…

– Рьюкан, – улыбнулся Раушер. – Я в курсе.

– Простите… – смутился Норвежец.

– Ну, что вы, – возразил Раушер. – Приятно встретить в вашем лице патриота не только Норвегии, но и её отдельно взятой части.

– Действительно, – кивнул Норвежец, – я посвятил «Норск Гидро», считайте, всю свою сознательную жизнь!

– Причём тут это? – удивился Раушер.

– Ну, как же? Ведь это «Норск Гидро» решила использовать энергию падающей воды и построила на водопаде гидроэлектростанцию, а рядом с ней завод, который, в свою очередь, является для Рьюкана градообразующим предприятием. Всё это отсюда смотрится не под самым выгодным ракурсом – я имею в виду промзону, – но всё равно видно и здание завода, и часть машинного зала электростанции позади него. А огромный закрытый жёлоб, что спускается с вершины горы прямо к машинному залу? Внутри него течёт точно такой же водопад. В таком виде он не столь живописен, как его вольный собрат, зато он крутит турбины, а после них ниспадает вниз справа от машинного зала, но этого отсюда не видно. Я понятно объясняю?

– Понятно, – кивнул Раушер. – А как-то подсветить долину ваша «Норск Гидро» не пыталась? Ведь и завод, и город, как я слышал, полгода находятся в тени гор практически без прямого солнечного света?

– Думаете, это так просто? Ну, есть у нас канатная дорога, которая ведёт на плато, где солнечно. Люди этим пользуются. А что предложите вы?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Раушер. – Зеркала на склонах гор поставьте, что ли. Пусть пускают в город огромных солнечных зайцев.

– Шутите? – посмотрел на Раушера Норвежец. – По вашей улыбке вижу, что шутите. А мне между тем ваша идея про зеркала понравилась. Кончится война, и мы обязательно вернёмся к этому предложению!

– Расцениваю ваши слова, как комплимент, – поблагодарил Раушер, – А теперь ответьте: для чего «Норск Гидро» понадобилось налаживать производство тяжёлой воды?

– Это вышло совершенно случайно, – пояснил Норвежец. – Только когда на заводе побывал профессор из Осло Одд Хассель, мы с удивлением узнали, что побочный продукт, получаемый в процессе гидролиза, и есть тяжёлая вода. До того, как Норвегия была оккупирована, воды выпускалось крайне мало. Теперь же, по заданию «ИГ Фарбен», и под дулами немецких автоматов, мы производим более 4500 кг тяжёлой воды в год. Из-за этого завод придётся взорвать.

– Не жалко? – спросил Раушер.

– Ещё как жалко, – вздохнул Норвежец. – Но раз без этого никак – мы это сделаем.

– Как скоро? – уточнил Раушер.

Норвежец промолчал, как и не слышал.

– Хорошо, зайдём с другого бока, – согласился Раушер. – Вам известно, кто я и зачем сюда прибыл?

– Только то, что вы представляете союзную разведку.

– Это так, – кивнул Раушер, – И сорвать поставки тяжёлой воды в Германию – наша совместная операция с английской разведкой, которую представляете здесь вы. Но есть ещё и легенда. А по ней я являюсь оберштурмбанфюрером СС, сотрудником особого отдела, и прибыл сюда, чтобы проверить, на должном ли уровне организована охрана особо важного объекта. Вы понимаете, что это означает? Я обязательно найду нарушения и доложу о них и руководству местной охраны, и своему руководству в Берлин. Местные, ладно. Я буду общаться с ними в таком тоне, что они из вредности пренебрегут моими рекомендациями, а вот Берлин… Так когда намечена акция?.. Ладно, сколько времени я должен для вас выиграть?

– Неделю, – ответил Норвежец. – Дайте нам неделю.

Начальник охраны завода в Веморке пребывал в бешенстве, которое вынужден был держать в себе, ведь причиной, доведшей его до такого состояния, стал прибывший из Берлина с инспекций оберштурмбанфюрер Раушер. Вовремя предупредил его один старый приятель, что с этим хлыщем ссориться нельзя ни в коем случае, а то мог бы и сорваться. А тот как будто на это и провоцирует: ходит – носом воротит, тут ему не так, и здесь ему не эдак. А что не так-то? Пройти, равно, как и проехать, к заводу можно только через единственный мост, подвешенный над ущельем. Здесь охрана по обе стороны, мышь без пропуска не проскочит. А больше и охранять-то особо нечего. Нет, этому подавай отдельно охранника чуть ли не у каждого резервуара с этой чёртовой водой, из-за которой он сидит здесь в норвежской глуши, без солнца, а не тискает пышнотелую Магду у себя в Мюнхене.

Когда в конце дня к мрачно глядящему вслед уезжающему автомобилю начальнику охраны подошёл заместитель и поинтересовался, вносить ли изменения в расписание караулов, тот, наконец, дал волю чувствам, и бедный помощник проклял ту минуту, когда ему в голову пришла «столь тупая идея».

Нет всё-таки хорошо, когда тебя страхуют. Оставив отчёт в оговорённом тайнике, Раушер, заглянув для приличия в пивную, отправился спать – завтра ему предстоял долгий путь по маршруту доставки тяжёлой воды. Ночью его разбудил какой-то непонятный звук. Раушер прислушался. Когда звук повторился, он понял, что кто-то скребётся в окно второго этажа, где располагался номер. С пистолетом в руке он подошёл к окну и отворил створки. Тень за окном произнесла пароль и слилась в комнату, где превратилась в мужчину средних лет и такого же роста.

– Извините, что пришлось прибегать к подобным мерам, но Рьюкан город маленький, а вызвать вас к водопаду времени уже нет. Вы написали в отчёте, что Норвежец попросил у вас неделю, в то время как теракт на заводе намечен на завтрашнюю ночь. Союзнички перестраховались.

– Но мне-то эта их перестраховка может выйти боком, – раздражённо сказал Раушер.

– Именно поэтому я здесь, – кивнул связной. – Приказано передать: завтра с утра связываетесь с Берлином и докладываете свои соображения по улучшению охраны завода Скорцени. Он ведь непосредственно начальнику охраны завода приказывать не может?

– Не может, – подтвердил Раушер.

– Значит, времени для проведения теракта у англичан будет с избытком. Это всё. Я пошёл.

Для ухода ночной гость воспользовался тем же путём, которым пришёл: вылез через окно и пропал в ночи. Раушер решил утром осмотреть стену с улицы: интересно, за что он цеплялся, когда лез к окну?

Скорцени выслушал Раушера без особого интереса. Спросил:

– Вы поделились своими соображениями с начальником охраны завода?

– Да, бригаденфюрер!

– Хорошо. Следуйте заданным маршрутом, а я со своей стороны кое-что предприму.

Взрыв на заводе в Веморке остановил производство тяжёлой воды на несколько месяцев. Начальник охраны был разжалован и отправлен на передовую, а действия Раушера были отмечены благодарностью рейхсфюрера СС.

………………………………………………….

После диверсии на заводе «Норск Гидро» немцы всерьёз обеспокоились тем, что производство тяжёлой воды является самым слабым звеном атомного проекта. Была даже предпринята попытка организовать производство на севере Италии, в посёлке Маренго. Но высадка союзников сначала на Сицилии, а потом и в материковой Италии, нарушила эти планы. Меж тем завод в Веморке вновь стал выпускать так нужную Третьему рейху продукцию…

………………………………………………………..