Науйокс доложил.

– Всё верно, – кивнул Скорцени, – так мы и поступим, с одной лишь поправкой: в середине кортежа будет не одна, а две машины: адмирал поедет со мной.

Едва выехали за ворота, Раушер стал перешёптываться с сидящим между ним и Науйоксом Вальтером.

– Боюсь, что у нас возникли большие проблемы, – сказал Раушер.

– Возникли, – согласился Вальтер, – но небольшие. За нашим отъездом из замка наблюдали. Теперь мои люди связываются по рации с теми, кто находится в засаде и должным образом их проинструктируют. Так что не волнуйся, всё будет тип-топ. И верни, пожалуйста, мой пистолет.

Как Вальтер напророчил, так всё и случилось. В нужном месте из РПГ был расстрелян только грузовик с солдатами, легковушки удостоились лишь снайперской стрельбы. После этого начался спектакль, зрителями которого стали Скорцени и Канарис. Под свист летящих мимо пуль, Раушер выскочил из машины, открыл переднюю дверцу и вытащил водителя, у которого была прострелена голова. Сев на водительское место, Раушер подогнал автомобиль вплотную к машине Скорцени, которая стояла с мёртвыми водителем и адъютантом на переднем сидении и с пробитыми шинами.

– Скорее, сюда! – крикнул он.

Скорцени и Канарис выбрались из машины и пересели к ним: Скорцени на переднее пассажирское сидение, а Канарис на заднее, к Вальтеру и Науйоксу. После этого Раушер стал выводить автомобиль из-под обстрела под цокот пуль о кузов и звон разбиваемых стёкол. Когда опасность осталась позади, он спросил:

– Все целы?

Ответ был утвердительным, и стало ясно, что они легко отделались.

По поводу удачного спасения Скорцени пребывал в хорошем настроении ровно до того момента, как заподозрил, что они не туда едут.

– Раушер, вы не туда свернули, – сказал он, – аэродром в другой стороне.

На что Раушер резонно заметил:

– Там тоже аэродром.

Больше Скорцени вопросов не задавал, а просто потянул из кармана пистолет. Тут же с заднего сидения протянулась рука Науйокса, и в бок бригаденфюрера ткнулся ствол.

– Не надо делать резких движений, – предупредил шефа Науйокс. – Продолжайте доставать пистолет, но медленно, потом аккуратно передадите его мне.

Последний сюрприз в этой главе произошёл на аэродроме. После того, как все покинули машину, Раушер сделал приглашающий жест рукой в сторону самолёта:

– Прошу.

Канарис и Вальтер воспользовались приглашением, а Науйокс остался стоять на месте, мало того, придержал и Скорцени. Когда Раушер повернулся, чтобы разобраться в причине проволочки, руки Науйокса были заняты пистолетом и гранатой.

– Всё, – сказал он. – Здесь наши пути расходятся. Вы хотели его? – кивок в сторону Канариса. – Получите! А у нас с бригаденфюрером дорога своя.

Раушер переглянулся с Вальтером. Тот едва заметно кивнул. Тогда Раушер просто пожал плечами.

– Как знаешь, – сказал он Науйоксу. – Если таковой ты видишь свою награду, пусть будет по-твоему.

После этих слов Раушер повернулся к оставшимся у машины спиной и направился к самолёту, туда же впереди него шли Вальтер и Канарис. Раушер не знал, что чувствуют они, но он всерьёз опасался выстрела в спину. Однако вместо этого услышал шум заведённого двигателя. Повернув голову, он увидел, как автомобиль спешно покидает территорию аэродрома.

В салоне самолёта Канарис пристально посмотрел на Вальтера.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, старый друг? – спросил он.

– Скажу, многое скажу, – пообещал Вальтер, – дорога до Москвы длинная.

– Всё-таки Москва, – вздохнул Канарис.

– А ты, я думаю, вплоть до этой минуты рассчитывал на Лондон? – усмехнулся Вальтер.

– Какое это теперь имеет значение? – пожал плечами адмирал. – Во всяком случае, Москва мне подходит больше, чем Берлин.

………………………………………………………..

В Германию Канарис больше никогда не вернулся. До конца войны он официально числился военнопленным, а неофициально – консультировал ведомства Бокия и Захарова. После войны поселился в Лондоне.

Понимая, что их ждёт в случае возвращения в Берлин, Скорцени и Науйокс сразу после того, как покинули аэродром, пустились в бега. Потом их часто видели в разных странах мира, но никогда вместе, и никогда в Германии…

………………………………………………………..

19-март-44

Вечер 5 марта, пригород Берлина

Самолёт зарулил на стоянку и выключил моторы. Распахнулись двери пассажирского салона, к люку споро приладили трап, и вот в проёме появился тот, ради кого на лётном поле был выстроен почётный караул. Командующий группой армий «Запад» генерал-фельдмаршал Роммель оценил, как браво взяли «на караул» винтовки с примкнутыми штыками выстроившиеся в две шеренги солдаты в тёмно-зелёной форме и касках. Сердце кольнуло. Одно сплошное СС.

Роммель сошёл с трапа. Моложавый розовощёкий бригаденфюрер СС, отдав честь, поинтересовался с нескрываемой издёвкой:

– Как прошёл полёт? Не укачало ли вас по пути из Парижа?

Роммель сдержанно ответил:

– Благодарю, долетели нормально.

– Рад, что последние часы на свободе не были ничем для вас омрачены.

С лица бригаденфюрера сошла улыбка, повинуясь его жесту, солдаты перехватили винтовки из положения «на караул» на «конвойное». Перед генерал-фельдмаршалом образовалась дорожка, ограждённая тускло отсвечивающими штыками.

– Прошу! – бригаденфюрер жестом указал Роммелю на автомобиль, который стоял сразу за строем штыков.

Тот не успел никак отреагировать, когда обстановка на лётном поле, в зоне встречи, кардинально поменялась. Позади бригаденфюрера и каждого из солдат «почётного» караула, как из-под земли, выросли люди в камуфляже. Дёрнувшемуся было бригаденфюреру заломили руки, а винтовки из рук солдат посыпались на землю без особого на то принуждения.

Один из десантников отрапортовал:

– Дорога свободна, господин генерал-фельдмаршал! Вас ждут в штабе.

Роммель молча козырнул и направился к автомобилю сквозь строй несостоявшихся конвоиров, которых десантники заставили опуститься на колени и сложить руки на затылке.

Берлин. Штаб мятежников

В штабе кипела работа. Вокруг стола с расстеленной на нём картой Берлина и ближайших окрестностей рассредоточилась группа военных самого высокого ранга. Время от времени отдавались приказы, с которыми адъютанты покидали комнату. Вошедший Роммель жестом пресёк попытку приветствовать его должным образом.

– Не время разводить церемонии, господа, доложите обстановку!

Некий генерал-лейтенант, исполняющий у заговорщиков обязанности начальника штаба, приступил к докладу:

– Все верные нам части находятся на исходных позициях!

Далее последовало перечисление частей, с указанием их численности, вооружения и места дислокации на данный момент времени. Роммель слушал внимательно, проверял по карте, уточнял сомнительные моменты. После завершения доклада глава мятежа произнёс:

– Не будем медлить, господа! Противник, безусловно, о чём-то догадывается. Необходимо выступить прежде, чем он предпримет ответные шаги! Сделав первый шаг, мы автоматически становимся мятежниками. Пусть же последний шаг мы сделаем в ранге спасителей Отечества!

Гитлер, который не только перевёл рейхсканцелярию в бункер, но и сам перебрался в него жить, перед сном беседовал с Геббельсом, когда ему доложили, что связь с внешним миром неожиданно оборвалась, а его убежище атаковано неизвестными воинскими подразделениями. Ни с фюрером, ни с теми из его ближайшего окружения, кто во время штурма оказался в бункере, церемониться мятежники не собирались. Весь верхний контур перед тем, как быть атакованным, подвергся жесточайшему артобстрелу. Когда стали зачищать подземные этажи, то их сначала забрасывали гранатами и жгли из огнемётов, а уж потом туда проникали солдаты, добивая тех, кто остался жив.